"ЗАВТРА". Думаю, что иностранному туризму в Россию организованно и продуманно препятствует западная сторона. И не только чтобы не было экономической поддержки за счёт туризма. Но чтобы люди, приехав, не увидели, что всё у нас совсем не так, как им рисуют.
Джульетто Кьеза. Действительно, если они приедут сюда, найдут совершенно другое положение, чем им рисуют.
"ЗАВТРА". А почему вы считаете, что ключи от мира - в руках России? Почему в России вы видите фундаментальную опору всего мира?
Джульетто Кьеза. Бывают моменты, когда народы реагируют как люди. Могут болеть, могут быть психологически в подавленном или приподнятом состоянии Или почувствовать опасность. Я вижу у русских рефлекс защиты. Это естественно. Они получили один удар за другим. Поскольку идеология "империя добра" была очень сильна, они считали, что все разговоры об опасности войны, агрессии со стороны Запада - это пропаганда Советского Союза. Преобладающая пропаганда, которая выиграла в их душах была такова: всё сказанное во времена Советского Союза было неправильно. И когда Рейган сказал - империя зла, даже русские думали, что их страна действительно была империя зла.
А сейчас, когда нет Советского Союза, на них всё равно нападают. За что? Тогда создаётся чувство опасности. "Нас били, пока мы были опасны. Но сейчас мы не представляем никакой опасности, но нас опять бьют. Почему они против нас?"
В Екатеринбурге я встречался с молодёжью, о чём написал статью, имевшую большой резонанс среди моих читателей в Италии. В этой статье я отметил, что по временам СССР есть определённая ностальгия у миллионов людей. Они потеряли много в духовном смысле, да и по конкретным условиям жизни, в которых они оказались, могли бы быть ностальгически настроенными. Но молодые ребята, с которыми я встречался, ностальгии не испытывают. Одна девушка задала мне прямой вопрос: "Мы родились в новое время, жили все эти годы в обществе, которое не имеет ничего общего с социализмом. Но нас всё равно не любят. Почему?"
Эти молодые духовно воспитаны в западном духе, и вдруг они осознают, что Запад их не любит. Это недоумение русской молодёжи.
Ребята, которые меня пригласили, очень творчески настроены, умны. Я спросил: кто вас финансирует? Они говорят: никто, мы всё делаем самостоятельно. Значит, это новая русская интеллигенция, инициативная, которая уже не размышляет категорией ностальгии, а категорией: в каком мире мы живём? Это вопрос открытый, у них ответа нет пока. Но сломано убеждение, что Америка - империя добра. Потому что они не чувствуют себя виноватыми. Ничего плохого не сделали. "Мы были ваши друзья, а видим, что нас не любят". А это слом старых представлений. Вопрос "почему нас не любят"- это ещё не ответ, но это слом идеи, что там, на Западе, обязательно хорошие. Нет, видимо, не такие уж и хорошие.
"ЗАВТРА". Могут быть не правы в оценке. И если они не любят нас, хотя мы ничего плохого не сделали, может быть, точно так же не любили СССР, хотя он ничего плохого не сделал.
Джульетто Кьеза. Да, именно так. От России сейчас очень многое зависит. Собственно, от неё зависит самое главное - мир.
Беседу вела Екатерина Глушик
Галина Иванкина
5 июня 2014 0
Общество
У Станислава Лема есть замечательный роман - "Возвращение со звёзд", хотя сюжет его тривиален - космонавт Эл Брэгг прилетает домой, на родную Землю, и лицезрит диковинное общество, сформировавшееся за то время, пока он выполнял свою миссию. Точнее, это для него - в условиях космоса - пронеслось всего десять лет. Земля же одолела более чем вековой путь. И что видит Брэгг? Общество без страстей и даже без страданий. Без риска. Без смыслов. Зато в этом мире есть всё для максимального удобства человека, вплоть до "послушной" мебели, считывающей желания хозяина. И, разумеется, тут никто никуда не стремится, не рвётся - так, например, земляне давным-давно доказали, что полёты в космос бессмысленны и дорогостоящи. "Не летают - и никогда уж не полетят. Ням-ням. Одно огромное ням-ням", - говорит один из бывших соратников Брэгга. Мир лемовского "Возвращения" - это антиутопия, рисующая комфортный тупик цивилизации. Этот мир - антипод развития.
Не летают, не творят, не рискуют. Но жуют. Всю работу, включая проведение хирургических операций, совершают роботы. А люди просто живут - едят, путешествуют, меняют шмотки, купаются в тёпленьких бассейнах, танцуют. Говорите, всё есть, как при коммунизме? О, нет. Коммунизм нам представлялся, как эпоха созидания и постоянного продвижения к новым, прекрасным целям. Смысл его был отнюдь не в том, что у всех будет по три машины да по сотне пар туфелек, а в том, что человек окажется на самой высокой ступени социального и духовного развития. Он будет хотеть именно летать! Причём это желание станет настолько естественным, что его бессмысленно обсуждать или же пояснять. А мир, нарисованный Лемом, - это, как раз, триумф потребления, торжество огромного "ням-ням". Но то - роман, фантастика, вымысел, а что у нас в жизни?
Пятнадцатилетняя школьница устроила истерику своим родителям - ей срочно понадобилась новая версия какого-то хитрого гаджета. "С таким барахлом, как у меня, ходят одни только лохи!", - надрывно кричала девочка, да ещё с таким расчётом, чтобы её слышали соседи по дачному участку. Угнетают ребёнка! Но ладно, если бы так себя вели исключительно тинэйджерки, постоянно сверяющие свой личный стиль с тенденциями последней моды. Всё то же самое творится в головах великовозрастных, даже иной раз престарелых, дядь и тёть. Да, они не воют и не катаются по земле при возникновении очередного тренда, а просто берут кредит, затягивают потуже пояса (благо, в моде стройность) и - устраиваются на вторую работу. Общество потребления - хитрющая модель. Нам нужен не элементарный мобильник, чтобы позвонить, а именно - штучка последнего поколения. Общество потребления работает вовсе не по той классической схеме капитализма, к которой мы привыкли, изучая экономику: "Спрос порождает предложение". Ничего подобного. Именно активное, местами вкрадчивое, иной раз агрессивное предложение порождает ответный спрос. Человек должен постоянно находиться в нервном угаре, боясь отстать от тенденций. А они меняются очень быстро. Фавориты сезона успевают устаревать задолго до того, как вещь приедается и надоедает самому хозяину. Человеку в современной системе становится нужно много лишнего. Вернее, мы уже не воспринимаем это как лишнее. Оно считывается именно, как насущная потребность.
Но - депрессия. Чёрная тоска - не новейшее достижение цивилизации, причём поражала она богатых и пресыщенных красавцев вроде Евгения нашего Онегина. Сплин, кручина и прочая "охота к перемене мест". Тогда это всё лечилось службой, женитьбой или, на худой конец, вступлением в отряд карбонариев. Сейчас депрессию называют "бичом постиндустриальной эпохи", "болезнью сытого общества" и даже "СПИДом души". Заразиться просто, лечить почти невозможно. По большому счёту беспричинная хандра обрушивается на весьма обеспеченного человека, который вдруг ни с того ни с сего оказался в жизненном тупике. Как пел Борис Гребенщиков, правда, по иному поводу: "Их дети сходят с ума от того, что им нечего больше хотеть". Дом на Рублёвке есть, а счастья нет.
Современному социуму также очень хорошо знаком феномен шопингомании. Это - безудержная страсть к покупкам, зависимость от самого процесса траты денег. В чём дело? Зачем нормальная с виду женщина купила себе четвёртый по счёту красный пиджак и пятую летнюю сумочку? Дело в том, что человек воспринимает покупку как некий символ начала новой, интересной жизни. Ему нужны не вещи, но ощущения. Он сам, до поры до времени, не считает, что пытается бороться с пустотой; не понимает, что всё это похоже на мифологическую бочку данаид, которую невозможно заполнить. Нужны другие методы и способы - от религии до чтения хороших книг. Но к этому человек должен прийти сам.
Безусловно, это очень трудно - не включаться в общую погоню за актуальными трендами, работать не там, где больше платят, а где раскрываются именно твои таланты. Это нелегко - противостоять изощрённой и действенной рекламе. Но никто, кроме тебя, не сможет сделать выбор между звёздами и "огромным ням-ням".
Владимир Карпец
5 июня 2014 0
Политика
В воскресенье, 25 мая, в храме Гроба Господня в Иеросалиме состоялось "экуменическое торжество", которое даже вначале было названо "экуменической литургией". Оно было анонсировано как "Литургия Слова" (Liturgia Verbi). Участники - папа Римский Франциск и два патриарха - Константинопольский Варфоломей и Иеросалимский Феофил. При этом в программе богослужения папа всюду именуется титулом Summus Pontifex (верховный понтифик), что является сокращением одного из официальных титулов папы: Summus Pontifex Ecclesiae Universalis (верховный понтифик Вселенской Церкви).
