Не вовремя ты это перегрыз,
то были стропы, а не пуповина,
теперь не криком закричишь невинным,
а полетишь падучим камнем вниз…
БИОГРАФИИ
Георгий Блюмин. Лермонтов и Москва. – М.: Центрполиграф, 2014. – 320 с.: ил. – 2500 экз.
Пожалуй, эта книга не совсем соответствует своему названию. Рассказ о лермонтовской Москве (где учился, у кого гостил, куда ходил на маскарады, с кем там встречался) перемежается историями кавказскими и петербургскими. Не все, к примеру, знают, что Шотландкой называлась колония между Пятигорском и Железноводском – и Лермонтов там бывал. Интересны упоминания о родне писателя по бабушке – Столыпиных, среди которых не только дед знаменитого министра, но и автор первого в русской литературной традиции стихотворения о Кавказе… Приводится в книге восторженное и подробное сочинение Лермонтова-подростка о красотах современной ему Москвы. Но, может быть, самое увлекательное – рассказ автора о том, как он разыскивал таинственную Н.Ф.И., которой семнадцатилетний влюблённый поэт посвятил десятки стихов. Как найти скрытую под инициалами женщину, жившую столетие назад, если в истории о ней не осталось практически ничего? Этот рассказ можно считать мастер-классом от Георгия Блюмина.
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
Евгений Степанов. Жанровые, стилистические и профетические особенности русской поэзии середины ХХ – начала ХХI века. Организация современного литпроцесса. – М.: Комментарии, 2014. – 400 с. – 500 экз.
В новой книге поэта, литературоведа, редактора и издателя Евгения Степанова речь идёт о современной поэзии, о формах и жанрах русского стиха, о поэтических группах, литературных премиях и, собственно, литпроцессе. С некоторыми утверждениями автора можно не согласиться, где-то поспорить, отдельные фамилии, фигурирующие в книге (Лев Котюков, Илья Резник, Лариса Рубальская), могут вообще вызвать недоумение. Тем не менее нельзя отрицать того, что работа проделана колоссальная. Степанов по полочкам раскладывает современную поэзию, приводя цитаты из книг, журналов, альманахов и газет. При этом он прекрасно ориентируется в русской словесности, проводя новые параллели между современной заумной поэзией и футуристами начала ХХ века. Он сравнивает читательские предпочтения с предпочтениями членов поэтических жюри, не всегда совпадающие. Это, конечно, книга для подготовленного читателя, но при этом и для всех, кто по-настоящему интересуется современной русской литературой.
ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА
Андрей Жвалевский, Евгения Пастернак. Охота на василиска. – М.: Время, 2014. – 192 с. – 5000 экз.
Как написать о наркотиках в школе без излишнего натурализма и назидательности? Как сделать пафос естественным, а язык – вполне молодёжным, но не вычурным? Писателям Жвалевскому и Пастернак пришлось решать непростую задачу, и они с нею справились. История, рассказанная ими, правдоподобна и, кажется, действительно могла произойти в любой средней школе. Ну, по крайней мере, трагическая её часть – могла. А вот оптимистический финал… Впрочем, будем надеяться, что и созидательную энергию подростков писатели уловили и передали верно. Важно, что образы у них получились живые, вызывающие сочувствие – хотя и далеко не все симпатичные. Эту попытку художественно осмыслить трудную современность, которая звучит в новостях и пугает нас со страниц газет, несомненно, следует считать удавшейся. Стоит надеяться, что книга покажет детям: в жизни существует немало смысла, его лишь нужно найти. Да и не только детям, но и родителям тоже.
«Госпиталь». 2013
Памяти художника Павла Рыженко (1970-2014)
Художник Павел Викторович Рыженко умер в дни всенародного праздника по случаю семисотлетия со дня рождения преподобного Сергия Радонежского, да ещё и накануне столетия начала Первой мировой войны. В этом увидели трагический, но и благословляющий знак: Сергий был для художника путеводной звездой, и героев Первой мировой в последние годы художник переселял на свои полотна. Любители русской батальной живописи осиротели: заменить Рыженко невозможно, а шёл ему всего лишь 44-й год[?] Лучшие полотна Павла Рыженко посвящены истории Московской Руси. Он по-новому осмыслил и Александра Невского, и Пересвета, и Малюту Скуратова, и первого русского царя Ивана Грозного… И его картины получили всенародную известность: репродукции "Победы Пересвета" можно увидеть едва ли не в каждой церковной лавке, рядом с работами классиков: Васнецова, Нестерова. Такого признания не достигнешь рекламными акциями, «перформансами» с участием телевидения, мельканием в светской хронике. Всего этого Павел Рыженко не принимал: трудился в мастерской, как в келье.
Этого уже не вырубить топором: русская живопись получила своеобразного, ни на кого не похожего баталиста. На картине «Победа Пересвета» мы видим именно монаха в бою: в его взоре нет воинской разъярённости. Он суров и даже умиротворён, но долг свой исполняет неотвратимо. Это образ молчаливой, сосредоточенной силы, он не повторяет мотивы Васнецова или Глазунова.
В последние годы Павел Викторович обратился к истории начала ХХ века и, конечно, не обошёл вниманием Первую мировую войну. Многие замыслы остались неосуществлёнными, но и сделанного хватит на три жизни: Рыженко трудился вдохновенно и усердно.
«Брусиловский прорыв» создан в 2013 году. Грязи и распутицы на этой картине больше, чем узнаваемых примет воинской героики. На первом плане – сам Брусилов, худощавый, измождённый, внимательно поглядывающий на солдат. А они идут, идут по хлябям. И видно, что то была война миллионов, война на изнеможение, в которой самые скоростные действия внешне выглядят тягучими. Яркие краски здесь не требуются, атмосфера пасмурная: победа накануне трагедии. Никакой парадности.
Ещё печальнее реквиемное полотно «Стоход. Последний бой лейб-гвардии Преображенского полка». Река Стоход на Волыни была фронтовой линией между русскими и австро-немецкими войсками. Осенью 1916 года на берегах Стохода погибла большая часть императорской гвардии. Тут вспоминается и подвиг Кутепова, и странное нежелание Брусилова поддержать атакующий порыв. С этим побоищем связывают бессилие монархистов в феврале 1917-го. Всё это подразумевает художник.
«Стоход» создан совсем недавно – в конце 2013-го. Консультантом Павла Рыженко был историк Игорь Стрелков, о котором в последние месяцы газеты пишут ежедневно как о министре обороны Донецкой народной республики. Некоторые даже угадывают черты Стрелкова в одном из офицеров-преображенцев, изображённых на картине. Незадолго до смерти Павел Рыженко написал эссе о своём знакомстве с донецким командиром: «Игорь Иванович Стрелков, Вы позволили мне иметь счастье быть с Вами знакомым. Если Вы прикажете, я завтра же оставлю кисть и отправлюсь под Ваше командование в сражающийся Донбасс.
Прошу всех, кто любит Россию, помолитесь о великом человеке с печальным и твёрдым взглядом – Игоре Ивановиче Стрелкове». Таково последнее публичное выступление художника. Новых открытий не будет, но, быть может, меч Павла Рыженко окажется по плечу его ученикам. Он ведь больше десяти лет преподавал в глазуновской академии. Молодость не была для него временем ожиданий: Рыженко всегда работал, учился и учительствовал как зрелый мастер.
Позволим себе и такое наблюдение: для любителей живописи, для патриотов России уход Павла Рыженко стал вехой. Художника оплакивали искренне. А вот официальных соболезнований вроде не было, и телевидение осталось безучастным к судьбе заслуженного художника РФ. Он не занимался политическими провокациями, не мелькал в бомонде – вот и не нашлось ему места в «государственных святцах». Грустно и даже стыдно.
Теги: искусство , скульптура , живопись
Мелькиорре Дельфико Морелли. Портрет Джузеппе Верди. 1860 г. Цветная литография, Рим. Библиотека новой и современной истории
В рамках Года культуры в России и перекрёстного Года туризма Италии и России дом-музей Ф.И. Шаляпина (Новинский бульвар, д. 25-27), который является филиалом Всероссийского музейного объединения музыкальной культуры имени М.И. Глинки, принимает в своих стенах выставку "Джузеппе Верди. Музыка и культура", приуроченную к 200-летию со дня рождения композитора.
