за вход может быть слишком высокой Языковые барьеры 9) Нестабильность или отсутствие местных доходов 10) Подозрительность местных властей, местных банков и прочих институций к россиянам 11) Негативный стресс. Крайнее несогласие с тем, что происходит в России. Риски возвращения («может захлопнуться") 12) Нестабильность виз, паспортов. Сверхвысокие регулятивные издержки на любой чих. Неизвестность – сможем остаться или нет 13) Нарушены авиа-, авто- и любые другие сообщения. Высочайшие издержки в коммуникациях, в т.ч. платежных системах. 14) Более высокие криминальные риски, чем для местных жителей 15) Войны (Армения, Израиль, что дальше?) 16) Чувство того, что в 50 – 80 лет трудно начинать всё сначала. Даже в 40 лет – не очень. 17) Трудно, как и любому взрослому растению пересаживаться. Чувство беженца. Особенно трудно тем, кто готов продолжать профессиональную карьеру и свой бизнес до 70+ - 80+ 18) Нет привычных запахов, привычной еды, привычного пейзажа, привычных смыслов 19) Распределенные, "сетевые" семьи (муж - в одном месте, жена -во втором, дети - в третьем. Все летают друг к другу). Краса и молодость пропадают 20) Выбираешь судьбу для своих детей. Скажем, в Турции. Что значит войти в турецкую семью? 21) Присмотр за теми, кто остался в России (старшие, дети и др.), платежи в их пользу 22) Присмотр за активами в России (квартиры, земля, дачи, бизнесы, если остались, кредиты, состояние, текущие платежи и обязательства, соответствие регулятивным требованиям и т.п.) А что хорошо? Обычно - помогают другу другу, знакомятся друг с другом, даже на ходу, встречаются - общие места встреч, общие ценности. Схожий возраст. Взаимопомощь. Это новый тренд. Раньше русские за границей не очень любили друг друга, отталкивались, стремясь быстрее слиться с новыми обществами
Яков Миркин - В чем стрессы новых эмигрантов: 1) Разорваны связи с... | Facebook
September 03, 2024 00:43
Михаил Берг - Упрощение и обобщение на войне Война, тем более... | Facebook
Упрощение и обобщение на войне Война, тем более страны большой против небольшой или намного меньшей, война жестокая, почти тотальная, с уничтожением всего живого и жилого, встречающегося на пути, провоцирует удобное сведение ее к противоборству добра, которое жертва, и зла, представляемого агрессором. Предводителем зла становится глава государства-агрессора, тем более что он, Путин, действительно ответственен за все или почти все жестокое и бесчеловечное, творимое на этой войне. И попытка увидеть, разглядеть нюансы, важные уточнения или добавления приобретают в публичном пространстве характер оправдания агрессора по ложному принципу: сначала надо победить зло, а потом разбираться в оттенках его и деталях. Но на самом деле при таком обобщении теряются важные и принципиальные вещи, имеющие отношение к началу войны, к поддержке ее со стороны населения или общества страны агрессора, а главное – к пониманию и уточнению того, что и почему все происходит именно так. Потому что именно такое упрощение и вроде как естественное обобщение не только путает или затемняет причинно-следственные связи, но и мифологизирует то, что остается реальностью, не смотря на все мифологические интерпретации, для войны как бы естественные. И здесь есть два центральных момента, и я начну с представляющегося мне центральным, хотя по времени он является вторым. С попытки страны-жертвы, Украины (с молчаливого согласия и даже поддержки ряда влиятельных сторонников Украины в Европе и Америке) распространить ответственность за войну на всех жителей России. И этой интерпретации официально дал начало украинский президент Зеленский уже в мае 2022, заявив, что россияне, какие бы они ни были, ответственны за эту войну, странам Европы надо выслать их всех обратно в Россию, пусть идут на Кремль и останавливают войну хоть голыми руками. И это не было только эмоциональным всплеском, потому что превратилось в последовательную политику преследования всех тех, кто был связан с Россией по принципу гражданства или языка, даже если носитель этих качеств выступал против войны и Путина, бежал из России в знак протеста против войны или был многолетним оппонентом путинского режима. Руководимые и направляемые из администрации украинского президента летучие отряды срывали или пытались сорвать любые выступления российских оппозиционеров или культурно-значимых персон в Европе, они подвергались шельмованию, их после протеста украинцев исключали из списка участников конференций и просто более-менее знаковых событий. Одновременно в рамках интерпретации войны – не как колониальной войны путинского режима против молодого украинского государства, отстаивающего свою независимость, а как войны русских-орков против свободолюбивых воинов света, закладывались основы ошибочных экономических санкций, которые из инструмента правильного и умного давления на агрессора с целью уменьшения его поддержки обществом и умаления его силы превратились в инструмент мести и возмездия всем россиянам вне зависимости от того, поддерживали они войну или противостояли ей. В минусе миллиарды и существенная мягкая сила, стоившая Украине тысячи жизней и миллионов беженцев. Я здесь не буду подробно говорить, что во многом это было в рамках давней и недобросовестной конкуренции между украиноязычными и русскоязычными украинцами в попытке оттеснить последних на второе и заведомо опороченное принадлежностью к стране-агрессору место. И хотя идея коллективной ответственности юридически ничтожна и не может быть приняты судом ни одной цивилизованной войны, именно такая интерпретация стала основой, доминирующей рамкой понимания происходящего по принципу, ведь они не прекратили эту войну, значит они все виноваты. А то, что неправильно ориентированные санкции и несправедливо распространяемые упреки не уменьшали силы режима и его поддержку обществом, а усиливали его, приносилось в жертву сладкой мести за многолетнее имперское превосходство русских и всего русского над украинским, но послужило дурную службу идее украинской независимости. Но здесь нужно сказать о еще одном аспекте поддержки российским обществом (реальном или молчаливом, вынужденном или осмысленном) путинской войны, и это второе важнейшее упрощение, которое привело и продолжает приводить к усилению, а не ослаблению поддержки войны. Характерно, что и сам Путин начал войну со своего ошибочного упрощения и обобщения, что борется против украинского нацизма и защищает русских на Донбассе, которых злой нацистский режим решил уничтожить, хотя до начала войны уровень украинского национализма, действительно порой принимавшего уродливые формы в виде борьбы против русского языка как языка имперского подавления, сама Украина вряд ли была более националистически ориентированной, чем та же Венгрия или балтийские страны с победившим в них государственным
