Таким образом, старинная практика «джерримендеринга» в более утонченных формах по-прежнему процветает в «Стране свободы», оставаясь одной из наиболее серьезных проблем американской электоральной системы. В зависимости от того, удается ли республиканцам или демократам прийти к власти в том или ином штате, производится беззастенчивое перекраивание географии избирательных округов с тем, чтобы обеспечить как можно более уверенные позиции своей партии. Инструменты этого многообразны. К примеру, республиканцы могут «разрезать» территорию неблагополучного афроамериканского квартала, жители которого традиционно поддерживают демократов, и присоединить получившиеся части к более благополучным районам, «растворив» тем самым голоса, отдаваемые в пользу оппонентов.
Одной из важных причин, по которой вердикт 1964 года не смог поставить точку на длинной истории «джерримендеринга», является то, что четких юридических критериев для определения данной практики не разработано до сих пор. В 2004 году Верховный суд США вообще признал, что так и не смог найти способа обосновать неконституционность такой практики, чем де-факто вновь легализовал ее. В 2019 году суд и вовсе заявил, что это вопрос политический, а не юридический, а потому не входит в компетенцию судебной вла-сти [451]. На фоне запредельной политизированности современной судебной власти в США (см. далее) это звучит как минимум странно.
Согласно осторожным оценкам, высказанным политологом М. Макдональдом, на начало XXI века лишь в шести штатах география избирательных округов была политически нейтральна, тогда как в двадцати семи она предоставляла явные преимущества одной из партий. В остальных штатах она изменялась в зависимости от того, кто оказывался у власти. На текущий момент в 35 американских штатах за изменение границ округов отвечает местный парламент, где партия большинства может проигнорировать интересы меньшинства.
Сегодня пристрастной нарезкой избирательных округов активно занимаются обе политические партии. Более того, в каждой из них существует особая организация, которая отвечает за координацию редистриктинга, то есть, по сути, именно за «джеррмендеринг». В 2002 году был создан Республиканский комитет регионального лидерства (Republican State Leadership Committee), запустивший Проект редистриктинга большинства (REDistricting MAjority Project, REDMAP). Одной из его задач был сбор средств на продвижение политиков-республиканцев в законодательные собрания (легислатуры) штатов, которые должны были потерять (приобрести) место в Палате представителей после переписи 2010 г. В 2017 г. был образован Национальный республиканский фонд редистриктинга (The National Republican Redistricting Trust), финансирующий и поддерживающий местные группы давления. Существует также «мозговой центр» под названием «Американский проект по редистриктингу» (The American Redistricting Project). Этим структурам Демократическая партия противопоставила учрежденный в 2016 г. Национальный демократический комитет по перераспределению округов (The National Democratic Redistricting Committee) во главе с бывшим генеральным прокурором администрации Б. Обамы Э. Холдером. Демократический комитет законодательных кампаний (Democratic Legislative Campaign Committee) также оказывает поддержку членам партии в избрании в региональные парламенты. В итоге, если взглянуть на карту избирательных округов в нынешней Америке, то и на ней легко можно найти несуразных «монстров», напоминающих массачусетскую «саламандру» из XIX столетия.
Описанная выше практика — лишь один из наиболее одиозных примеров политических махинаций, которые подтачивают американскую демократию, и без того уже пребывающую в плачевном состоянии. Итогом всего этого является глубокое разочарование миллионов простых американцев и утрата ими веры в то, что их голос что-то решает. Современный политический теоретик У. Беркхэм в своей работе с характерным названием «Демократия в опасности: проблема уклонения в Америке и путь к плутократии» пишет о постепенной «демобилизации избирателя», при которой все большее число членов социальных групп, являвшихся раньше наиболее политически активной частью населения, устраняются от участия в избирательном процессе «за ненадобностью».
В современной Америке с каждыми последующими выборами все больше набирает силу феномен политического абсентеизма — уклонения от участия в избирательном процессе согласно логике «мой голос все равно ничего не решит». Один из влиятельных американских теоретиков отмечает: «На сегодняшний день в Соединенных Штатах… степень недоверия растет. Ирония состоит в том, что для богатых людей, ищущих механизмы манипулирования политической системой, подобные процессы только на руку. Поэтому, если политическая система постоянно действует в интересах верхушки, именно она составляет реальную (диспропорционально огромную) политическую силу, а система привыкла работать на тех, чьи голоса слышны громче всех. Для богатых траты на формирование политической ситуации не являются вопросом общественной добродетели: по сути, это инвестиции, от которых они требуют (и получают) дивиденды. Вполне естественно, что они формируют политический процесс в своих интересах. Это, в свою очередь, усиливает разочарование, проникающее в остальную часть электората, и делает деньги главной движущей силой».
Пожалуй, классическим примером того, насколько «эффективно» могут работать институты американской «демократии», являются президентские выборы, победитель которых получал значительно меньше голосов, чем проигравший (Дж. Адамс в 1824 г., Р. Хейс в 1876, Б. Гаррисон в 1888, Дж. Буш-мл. в 2000, Д. Трамп в 2016). Такие случаи проходят не по причине ошибок или злого умысла [452], а в силу самой природы американской избирательной системы. Например, даже самому маленькому штату в Америке полагается минимум три выборщика (напомним, что именно выборщики выбирают президента). У этой системы, изначально направленной на защиту права на представительство населения малых штатов со временем проявилась и обратная сторона. Так, на президентских выборах 2024 и 2028 гг. Аляску с населением около 730 тыс. человек будет представлять 3 выборщика, то есть 1 выборщик на 243 тысячи граждан. В то же время 29-миллионому Техасу положено 40 выборщиков, что равносильно 1 делегату приблизительно на 725 тыс. жителей. Штат Вашингтон с 7,7 млн населения получит 12 выборщиков — одного на 640 тыс. человек, тогда как небольшой штат Вермонт (около 620 тыс. жителей) сможет отправить 1 выборщика на 208 тыс. человек.
Другим следствием, вытекающим из устройства избирательной системы в США, является то, что в текущих условиях радикальной поляризации партий исход выборов президента зависит от небольшого числа штатов, известных как «колеблющиеся» (swing states), что дает некоторым журналистам поводы шутить о «Соединенных Колеблющихся Штатах Америки» (United Swing States of America). Среди них — Флорида, Северная Каролина, Вирджиния, Нью-Хэмпшир, Огайо, Висконсин, Айова, Колорадо, Нью-Мексико, Невада. В других штатах, зарекомендовавших себя идейными сторонниками только одной из партий, исход голосования ясен заранее и находящаяся в заведомо проигрышном положении партия почти не тратится на проведение там кампании, сосредотачивая усилия в других местах.
Несовершенство избирательного механизма в США, открывающее широкие возможности для прямого подрыва демократии, конечно, давно и хорошо известно всем американцам. Не одно поколение американских политиков, ученых и общественных активистов ведет борьбу за изменение электоральной системы в сторону большей прозрачности, сбалансированности и демократичности. Последней серьезной попыткой можно считать инициативу сенатора Б. Бэйха, внесшего в 1979 г. проект соответствующей поправки к американской конституции. Бэйху удалось добиться немалого успеха (его инициативу поддержал сам президент Дж. Картер), однако Сенат быстро похоронил это начинание [453]. При этом Вашингтон зорко следит за процедурой проведения выборов по всему миру, не стесняясь по своему усмотрению требовать от национальных властей пересмотра результатов легитимных референдумов и вместе с тем признавая итоги откровенно «грязных» голосований.
