два, и она протухнет, подмигивание этого глаза забудется, а у участников останется только память о поджатых губах разных пуристов. Я вот помню, сколько копий было сломано по поводу приглашений в Живой Журнал — а сейчас про них никто ничего не помнит. И сие пройдёт.
С «глазом», кстати, есть смешная история. Я зашёл как-то почитать известного писателя, проживающего за границей, и обнаружил речи, полные недомолвок. "Не знаю уж, зачем это нужно" — говорит одна. "Да и этично ли это?" — вторит другая. "А что? Что?!" — прыгает кто-то в задних рядах — "О чём вы вообще говорите?". Но задним ничего не отвечают, только всё тянут бурлацкую лямку: "Да и хорошо ли это будет работать?" — "Да уже и не работает" — "Да и всё-таки это гадко" — "Да, и не этично". А у меня такое правило — как говорят, что что-то не этично, надо обязательно попробовать. Вон, у меня, рождённого в СССР, где сексу не было, два выговора за моральное разложение, а счастья всё не видать. Как раз оттого, что секс был тогда делом грязным и неэтичным. Вот поэтому я нажал на чужой зелёный глаз, как на маленькую железную дверцу в стене, и попал в какую-то школу Лонжюмо. Ничего особенно страшного не обнаружил, правда.
Одна забава.
С сексом было круче.
Теперь вот мир поделится на платных пользователей Живого Журнала и страхи тех, кто останется бесплатными.
— Бесплатных будут вообще расстреливать.
— Не вся правда — их платные будут расстреливать. Это будет входить в пакет услуг.
— А платные будут только своих френдов расстреливать, или по выбору?
— По выбору, конечно. По семейному.
— Брат — брата. Сестра — сестру. Не один же патрон дадут…
— А у вас, я гляжу, глаза-то разгорелись… Что-то у всех нынче все капельдинеры кровавые в глазах! Вы давно уже сказали прямым текстом, что в мире есть лишь клюквенный сок. Ну, ладно, что за сюжет придумали?
— А Луна-то, Луна еще сядет на землю и всех бесплатных прихлопнет!
— Нет, Луна сделана в Гамбурге из бесплатного сыра. Это одна большая мышеловка для любителей халявы.
— Ну да, для тех, кто не возьмет в рот ни крошки халявного сыра, есть другая Луна — из горгонзолы. Она живая. И светится.
Извините, если кого обидел.
25 сентября 2007
История про разговоры CMVII
— «Ну… — замялся Незнайка. — Просто ты, наверно, влюбилась в меня — вот и всё.
— Что? Я? Влюбилась?! — вспыхнула Кнопочка.
— Ну да, а что тут такого? — развёл Незнайка руками.
— Как — что такого? Ах, ты… Ах, ты… — От негодования Кнопочка не могла продолжать и молча затрясла у Незнайки перед носом крепко сжатыми кулачками. — Между нами всё теперь кончено! Всё-всё! Так и знай!
Она повернулась и пошла прочь. Потом остановилась и, гордо взглянув на Незнайку, сказала:
— Видеть не могу твою глупую, ухмыляющуюся физиономию, вот!
После этого она окончательно удалилась. Незнайка пожал плечами.
— Ишь ты, какая штука вышла! А что я сказал такого? — смущённо пробормотал он и тоже пошёл домой».
— Без комментариев. Отличная история, и очень правдоподобная.
Извините, если кого обидел.
25 сентября 2007
История про разговоры CMVIII
— Кстати, паровозик из Ромашково — это явный намёк на Рублёвку и Барвиху.
— Почему? Там сходство просматривается?
— Нет, Ромашковская ветка именно там.
— Я не знала. Что говорит об отсутствии у меня аристократических замашек. Паровозик туда неслабо едет по времени — целую ночь. Там вообще хронотоп псходелический, или же концептуальный — в Ромашково, откуда ни возьмись, оказывается начальник станции из "Березок" — только переодетый. Но с тем же цветочком в руках, что был найден в Березках. При том, что в поезде он, понятно, не ехал.
— Это намёк на состязание Балды с чёртом (с помощью зайца). Или ежа с зайцем при помощи чёрта. Очевидно, что там было два начальника.
— Да, начальники были близнецы, как я не догадалась. Только вот цветочек, конечно, нуль-транспортировался.
— Нет, всё круче. Это зеркальное отображение начальника. Чёрный человек в чёрной железнодорожной форме, с реквиемом подмышкой и кладбищенским букетом бессмертника.
— Да, особенно если учесть, как он произносит финальную фразу: "Поёт! значит, опять встретил что-то интересное!"… Может быть, он надеется, что паровозик остановит мгновенье, ибо оно прекрасно?
Извините, если кого обидел.
25 сентября 2007
История про разговоры CMXI
— Всё дело в том, чтобы преодолеть неловкость и, не пряча лицо, произнести: «Я — писатель».
— Особенно, если твоё истинное лицо — с окладистой бородой и босиком.
— Ещё я — Лицо Без Штанов.
— Нет, это уже Салтыков-Щедрин. Для него ты слишком беззуб, какой из тебя сатирик.
— Кстати, из Ясной Поляны мне сегодня позвонили. Уточнили, когда у меня день рождения — видать, натальную карту составляют.
— Хотят вписать карандашом в генеалогическое древа. Или симпатическими чернилами
— Да знаю я их. Заманят, а потом на конюшне выпорют. Видал я их конюшню, знамо дело.
— Нет. Эта ветвь древа — вполне вегетарианская. Они дерутся только после бала, где ты познал самого себя. Продолжай играть в хозяина Ясной Поляны.
Извините, если кого обидел.
26 сентября 2007
История про разговоры CMXII
— На самом деле меня уже мучает совесть. Вдруг режиссёр Житинкин не мудак? А я его так обозвал.
— А если он мудак? Было бы обидно его не обозвать.
— Ну, это уже мнительность. Видишь ли, дочка, бывают просто мудаки…
— Угу, папа. По ходу, бывают.
— Вот скажи мне, пожалуйста, откуда взялось это гадкое выражение "по ходу"? и что оно значит? Особенно, когда говорят, например: "он, по ходу, мудак".
— Я думаю, это сокращённое выражение "Походу дела, выяснилось, что…" etc.
— А мне кажется, это извращенная молодежная огласовка выражения "похоже". Употребляется, кстати, именно в этом смысле, и никак иначе.
— Точно-точно? Да? А то ведь я сейчас выучу! И на всю жизнь! И корректоров ещё учить буду. Точно-точно?
— Зуб даю! А Житинкин твой на конкурсе мудаков получил бы второе место.
— Да я бы и бронзы не дал, честно-то говоря. Меня другое поражает. Те прекрасные и остроумные люди, что у тебя тут антрешамбр делают, никогда в наши диалоги не влезают. Вероятно, опасаются получить ракеткой по уху или мячиком в лоб. Может, они боятся, что их автоматически запишут на конкурс?
— Про мудаков всегда интереснее разговаривать — спросите у своего друга.
— Какого-такого друга? Впрочем любого друга
