В этих условиях все больше американцев ищет выход в асоциальной активности. Нобелевский лауреат Э. Дитон совместно с Э. Кейс провели анализ данных о смертности населения в США и пришли к выводу о том, что ее показатели среди белых мужчин среднего возраста без высшего образования стремительно растут, причем среди причин преждевременного ухода из жизни все чаще фигурируют суицид, наркомания и алкоголизм, названные исследователями «болезнями отчаяния» [471]. В то же время возлагать вину на самих жертв, якобы опускающих руки и не желающих бороться со своими личными проблемами, не совсем корректно. Хороший пример — бушующая в наши дни в США «опиоидная эпидемия», уносящая каждый год более ста тысяч жизней (больше, чем страна потеряла во Вьетнаме). Во многом она вызвана антиобщественной политикой фармацевтических корпораций, в погоне за прибылью лоббирующих «безопасные» обезболивающие, которые врачи в США сегодня выписывают по поводу и без повода. Согласно последним данным Центра по контролю и профилактике заболеваний США, с 1999 года употребление этих анальгетиков стоило жизни более 930 тысячам американцев. Это более чем в два раза превышает потери страны во Второй мировой войне и ненамного меньше количества американцев, убитых в четырех наиболее кровопролитных вооруженных конфликтах в истории страны.
Наряду с этим, несмотря на все успехи современной медицины, падает и средняя продолжительность жизни рядовых американцев, в то время как у наиболее богатой части общества она продолжает расти. Еще пятьдесят лет назад данные статистики могли обещать, что средний богатый американец лишь на несколько лет переживет своего соотечественника из менее обеспеченных слоев общества. Сегодня этот разрыв уже значительно перешагнул за десятилетие. По всей видимости, это наиболее явный и вопиющий признак кризиса «демократии по-американски», который в то же самое время является причиной его дальнейшей деградации. Разрыв в доходах между различными слоями общества в американской истории обычно воспринимался обществом довольно спокойно и расценивался в качестве одной из неизбежных издержек экономического развития или даже как стимул для низших классов к более упорному труду. Однако разрыв в качестве и продолжительности жизни — это уже явление принципиально другого порядка, которое фактически непреодолимой пропастью разделяет американское общество.
Неравенство возможностей в современных США подрывает социально-экономические основы демократии. Рабочий класс переживает упадок, средний класс размывается, а богатые и богатейшие слои населения вообще не представляют себе, чем живут их сограждане. Демократическая партия, которая ранее выражала интересы менее обеспеченных слоев общества, превращается в партию высокообразованной, наиболее богатой элиты. Упадок профсоюзов ухудшил трудовую и социальную жизнь небогатых американцев. Наконец, происходит постепенное разрушение местных сообществ, долгое время считавшихся ключевым элементом стабильно функционирующей демократической системы.
Нельзя сказать, чтобы все эти проблемы не были очевидны для граждан США и властей страны. Однако усилия, которые Вашингтон предпринимает для преодоления этих фундаментальных социально-экономических проблем, растягиваются на десятилетия и, как правило, ни к чему не приводят. Борьба за обеспечение основной массы американцев такими базовыми благами, как доступное жилье, образование или медицина, ведется едва ли не с первых послевоенных лет. Однако ее результаты по-прежнему ничтожны. Система социальных гарантий и прав в США в целом является достаточно ограниченной по меркам большинства европейских и постсоветских государств.
Например, США являются одной из немногих стран, законодательство которых не регулирует минимальное количество дней ежегодного оплачиваемого отпуска трудящихся. В США средний показатель количества дней отпуска, оплачиваемого работодателем (но не гарантируемого законодательством!), составляет от 10 до 14, немного увеличиваясь после десяти лет трудового стажа — от 15 до 20 дней. При этом американцы по меркам развитых стран (за исключением, возможно, Японии) работают действительно много, гораздо больше, чем, скажем, европейцы [472].
Американское законодательство в принципе не предусматривает оплачиваемого отпуска по беременности и родам и отпуска по уходу за ребенком, в связи с чем каждая четвертая женщина в США выходит на работу менее чем через две недели после родов, а дородовой отпуск предусмотрен далеко не в каждом штате и не в каждой компании. Для сравнения: в России отпуск по беременности и родам в среднем длится 140 дней, в которые компенсируется 100 % заработной платы, а оплачиваемый отпуск по уходу за ребенком с компенсацией 40 % длится до достижения ребенком полутора лет.
Другой показатель качества жизни — доступность жилья. В США лишь около 65 % процентов населения имеют собственное жилье (в России, например, этот показатель выше 80 %). За право каждого американца иметь свое жилье идет многолетняя борьба. Первые шаги на этом поприще, вероятно, пыталась сделать еще администрация Трумэна. Однако успехов по-прежнему не просматривается и вместо жилищного строительства, ориентированного на небогатых граждан, Америка накачивает дешевыми долларами финансистов, которые соревнуются между собой, выводя на рынок все более опасные ипотечные программы, ставящие на кон благосостояние всей нации. Удивительно, но тяжелейшему по своим масштабам кризису 2008 года, ударившему по всему миру, предшествовал ипотечный бум, в рамках которого множеству людей со скромными доходами (скажем, пенсионерам) были проданы роскошные коттеджи с пятью спальнями и бассейном.
Положение малоимущих в США усугубляется резким ростом стоимости услуг в области здравоохранения, образования, а также в социальной сфере в целом. При этом в стране фактически отсутствует бесплатная медицина, в этом отношении Америка остается уникальным случаем среди «первого мира». Несмотря на проведенную в 2008 году знаменитую обамовскую «реформу» медицинского страхования, в 2021 г. около 30 миллионов американцев все еще не имели никакой медицинской страховки из-за ее дороговизны. У США одни из худших показателей по здоровью среди развитых стран, так как стоимость медицинских услуг вынуждает американцев с низкими доходами чаще, чем жителей других стран пропускать визиты к врачу при болезни, не проходить необходимое обследование и не следовать предписаниям врача. Парадоксально, но среди жителей «страны возможностей» можно встретить немало людей, которые ни разу в жизни вообще не были на приеме у врача!
Другой существенной проблемой США остается дискриминации в разных ее формах и проявлениях. Легенды о борьбе с вопиющими проявлениями расового, этнического, гендерного и других форм неравенства составляют важнейшую часть американской национальной мифологии. Вспомним хотя бы, что для большинства американцев Гражданская война была и остается войной за отмену рабства при том, что вопрос рабовладения в том конфликте играл третьестепенную роль.
Однако сегодня предрассудки по-прежнему омрачают жизнь миллионов американцев, которые не могут в полной мере реализовать свои возможности из-за предвзятого отношения к себе. Так, несмотря на успехи в борьбе за права чернокожего населения, афроамериканцы в среднем до сих пор получают зарплату в размере 73 % от зарплаты своих белых соотечественников. Чуть лучше статистика у женщин (83 %), тогда как у латиноамериканцев ситуация еще хуже (69 %). Не менее показательными являются данные по отбывающим тюремное заключение: если на 100 тысяч белых американцев приходится чуть больше 300 заключенных, то на аналогичные выборки чернокожего и латиноамериканского населения — более 1400 и 1000 соответственно. [473]
Эта статистика заставляет задуматься о другом важном признаке несовершенства нынешнего политического режима в США — распространении в обществе насилия и глубоких противоречиях в американской правоохранительной системе. Достаточно сказать, что на США приходится не менее 20 % всех заключенных мира, при том, что в этой стране проживает лишь чуть более 4 % населения мира [474]. В некоторых американских штатах за решеткой сидит больше граждан, чем учится в местных университетах!
