Комментарий НИ:
Искандер Багримович Махмудов — очередное влиятельное лицо среди представителей так называемой "бухарской мафии", пустившей поразительно глубокие корни в российской экономике. Имеет репутацию "терминатора" и "смотрящего" всей металлургической отрасли РФ, который в случае необходимости "не остановится ни перед чем". С 1991 года вел совместные дела с М.Черным, позже установил тесные контакты с О.Дерипаской.
Из официальной биографии В.Ф.РАШНИКОВА
Родился 13 октября 1948 года в г.Магнитогорск, Челябинской области, русский. С 1967 года начал трудовую деятельность на Магнитогорском металлургическом комбинате в должности слесаря-ремонтника. Окончил Магнитогорский горно-металлургический институт (1974). С 1986 года — начальник управления по производству и поставкам продукции, в 1997 году избран генеральным директором ОАО "Магнитогорский металлургический комбинат". Доктор технических наук.
Комментарий НИ:
Виктор Филиппович Рашников отличается жестким стратегическим мышлением, что проявилось в переориентации ММК на азиатские рынки, прежде всего — китайский. Выиграл борьбу за контроль над ММК у Рашида Шарипова. Отличается способностью четко "просчитывать" и контролировать ситуацию, внешне оставаясь в тени происходящих событий. По итогам заседания правительства 16 мая может получить предложение перейти на работу в органы федеральной государственной власти, освободив тем самым место гендиректора ОАО ММК, единственной кандидатурой на выборах которого 17 мая он является сегодня.
УГО ЧАВЕС, ПРЕЗИДЕНТ И ГЕРОЙ
Эрнест Султанов
22 апреля 2002 0
УГО ЧАВЕС, ПРЕЗИДЕНТ И ГЕРОЙ (Лидер и народ)
Что такое "Борьба с терроризмом"? Это новый разворот ключевого для Вашингтона Нефтяного сериала. (Ведь на Соединенные Штаты приходится свыше четверти мирового потребления углеводородного сырья.) Зрителям кажется, что как только доблестные рэйнджеры (разумеется, не сами, а с помощью своих "умных" кассетных бомб) сравняют с землей афганские горы, то на этом фильм и закончится. Но красивые съемки, которым позавидовал бы даже National Geographic (разве что в них еще и стреляют), — это всего лишь прелюдия, своеобразная пилотная версия большого проекта. Зритель оценил, поверил — значит можно лепить новые серии...
Где же их будут снимать или где их уже снимают? Правильно, большинство мест, где ведется соответствующая борьба с терроризмом, по странному стечению обстоятельств еще и богаты нефтью.
Присмотритесь к следующим кадрам. Буш объявляет всему миру о существовании "Оси зла". Но разве не странно, что две из трех фигурирующих в этом самом-самом черном списке стран нефтедобывающие — Иран и Ирак. В "самом-самом", потому что есть еще и просто черный список, в котором значится также и Ливия, другой крупный нефтеэкспортер.
При этом на фоне дорогого паблисити "предстоящего освобождения Ирака" как-то затерялись кадры уже идущей хроники. В Йемене, потенциально (по оценкам саудовских специалистов) обладающем крупными нефтяными месторождениями, высадился американский десант "для борьбы с терроризмом".
И практически в то же самое время колумбийское правительство пошло на разрыв мирных договоренностей с контролирующими большую часть территории страны партизанами. (Так официальная Богота отрабатывает выделяемый Вашингтоном в рамках "Плана Колумбия" бюджет.)
Опять же кадры колумбийских военных в пошитой в стиле гринго форме, "апачи" над джунглями, красочно смотрящаяся стрельба... Но при этом за кадром почему-то остается самое интересное: реальные боевые действия происходят не там, где выращивается кока, а там, где добывается нефть.
Что же касается новой войны "против Саддама", то здесь Вашингтон подвели "подрядчики" из Тель-Авива. Не случайно Буш сейчас активно лоббирует замену Шарона на более сговорчивого по отношению к палестинцам лидера. Разумеется не из-за слабости к палестинцам и мусульманам, а потому что Израиль так и не смог с ними расправиться (или договориться) в отведенное ему на это время. А без мира в Палестине ни о какой поддержке со стороны даже самых "прогрессивных" лидеров арабов не может быть и речи.
В этой ситуации каждый новый день Интифады был не только против Израиля, но и против США, был не только ради Палестины, но и ради Ирака. Палестинские шахиды остановили или, по крайней мере, отсрочили до осени реализацию уже готового сценария второй серии "Бури в пустыне". Со своей же стороны, Багдад в знак солидарности остановил на месяц экспорт нефти. Цены на углеводородное сырье быстро пошли вверх (с 25.99$ до 27.35$ за баррель на следующий же день после заявления Саддама Хусейна). И как результат, Вашингтону срочно потребовалось установить демократию в какой-нибудь крупной нефтепроизводящей стране.
Почему была выбрана именно Венесуэла?
На первый взгляд, потому что она является четвертым нефтеэкспортером в мире и вторым по объемам поставщиком углеводородного сырья на рынок Соединенных Штатов. Венесуэла продает 2.6 млн. баррелей в день, из них 1.5 млн. — в США. Но даже не столько сам венесуэльский экспорт стал причиной подобного выбора. Скорее, надо говорить о сочетании трех факторов, которые в совокупности означали формирование новой системы вызовов для Соединенных Штатов.
Первый из них действительно связан с нефтью, а точнее даже с политикой ОПЕК и ее влиянием на Соединенные Штаты. Венесуэла впервые за свою историю стала гораздо больше, чем просто нефтяной "сахарницей" Соединенных Штатов. Но Вашингтон осознал это только когда в 1999-2000 году цены на нефть несколько раз превысили отметку в 30 долларов за баррель, а американские дальнобойщики во всех случаях стихийно перекрывали фешенебельные автобаны. И именно тогда по розовой картинке процветающих Соединенных Штатов (а индекс Dow Jones с 1989 по 1999 вырос более чем в четыре раза — с 2700 до 11000 с лишним пунктов) как модели для всего мира был нанесен удар. Так уже в сентябре 2000 года в США пошло на спад производство, и начали крошиться фондовые котировки флагманов "новой экономики". (Достаточно сказать, что высокотехнологический индекс NASDAQ в первом квартале 2001 года потерял более 25% своего веса.)
Эксперты связывают этот кризис с началом эры Чавеса в ОПЕК. Эры венесуэльского лидера, которому удалось самое сложное — согласовать интересы "умеренных" (саудовский принц Абдаллах и шейхи Залива) и "радикалов" (Ливия, Иран). И в результате, картель вновь стал диктовать порядок цен на нефтяном рынке. Для западных же стран и, прежде всего, Соединенных Штатов, это означало окончание эры 90-х, окончание эры дешевой нефти.
Чавес тогда сказал: "Что бы они делали без нефти? Где бы они были? Пусть платят за экономические выгоды, которые им приносит использование нефти." И при этом пригрозил, что 30 долларов — это еще не предел.
В этом смысле показательно, что на известие о путче в Венесуэле биржа сразу отреагировала понижением цен на нефть более чем на полдоллара. В свою очередь, на экстренном совещании в ОПЕК было объявлено об угрозе достигнутым ранее картельным соглашениям.
Сам венесуэльский лидер представлял угрозу для Соединенных Штатов. Чавес, "вместивший" в себя нефтяной фактор, но одновременно не ограниченный им. Поэтому, скорее, речь должна идти о Чавесе, как представителе той касты лидеров-кшатриев, которым, по логике фукуямовского "конца истории", предстояло в скором времени вообще вымереть "как мамонтам". А вместо этого оказывается, что у Кастро появляется духовный наследник, лидер, пришедший к власти своим индивидуальным, "несистемным" путем.
Венесуэла, начало 90-х. Большинство населения страны живет в нищете, впрочем, есть и мультимиллионеры. Правительство, в соответствии с рекомендациями МВФ, ликвидирует последние социальные льготы, но не коррупцию. Голодные бунты становятся привычным явлением. Полиция и армия используются для подавления бедняков. Счет убитым идет на тысячи.
А 4 февраля 1992 года подполковник Уго Чавес во главе армейской колонны выдвигается к зданию президентского дворца Мирафлорес с требованием отставки главы государства и образования правительства из числа военных и гражданских лиц, не запятнанных в коррупции. Мятеж подавляется, подполковник и его соратники оказываются за решеткой. Два года тюрем, затем политическая борьба и выборы 1998 года, на которых Чавес получает свыше 80% голосов.
Почему еще так важна несистемность, нестандартность вхождения лидера во власть? Потому что это гарантия, что лидер не станет обычным администратором уже устоявшихся интересов. Интересов, из которых подпитываются многочисленные сменяющие друг друга неразличимые партии, политики, чиновники. Поэтому такие лидеры, как Кастро, Сталин или Чавес, могли быть реформаторами, а многочисленные толпы карьерных начальников — никогда.
