Ах, да, еще и дипломированный режиссёр.
Андрей Смирнов
17 июля 2014 0
Культура
ДДТ. "Прозрачный" ("Navigator records")
Два с половиной года назад, откликаясь на альбом "Иначе", я честно признался - невозможно писать о "ДДТ" вне контекста отношения к группе и её лидеру Юрию Шевчуку. И это отношение чуть ли не наверняка формирует положительный/негативный отзыв на очередное творение.
Не исключаю, что будь политическая позиция Шевчука более охранительской или же национал-патриотической, уважительные аттестации последних шевчуковских опусов в "продвинутой" музыкальной прессе сменились бы на высокомерно-ироничные. В Шевчуке много того, что в иных случаях квалифицируется на постмайданном сленге как "ватничество". Достаточно вспомнить, как несколько лет назад Шевчук и Артемий Троицкий периодически вели в прессе "перестрелку", обмениваясь колкостями на тему эстетического - этического. И выпады Шевчука были достаточно наивны на фоне отборного цинизма критика.
Появление "Прозрачного" после кипящего "Иначе" нельзя назвать неожиданным: чередование громогласного эксперимента и лирики уже случались на рубеже веков, когда вслед за "индустриальной" программой "Мир номер ноль" появилась лиричная пластинка "Метель августа". Да и окопная правда альбома "Пропавший без вести" середины нулевых сменилась бардовско-шансонной историей "Прекрасной любви" (пусть по текстам в альбоме хватало социалки).
В "Иначе" был единый лирический герой - "Гамлет XXI века", "примеряющий на себя различные социальные маски и политические убеждения, а в финале обретающий внутреннюю свободу", "Прозрачный" - скорее набор состояний, размышлений, близких самому Шевчуку, с непременной дидактикой, проповедничеством, морализаторством.
Прозрачный - стало быть, пропускающий свет. Но тут много тумана, фирменной иероглифики в текстах - странноватые пассажи, спорные рифмы, обладающие несомненной ценностью для поклонников, но с большим трудом воспринимаемые извне.
Для бюрократов - мертвец, для радикалов - кефир.
Мне б с партизанами в лес, и там беречь этот мир.
Мы для дальтоников - ересь, мы - разноцветные сны.
Им не досталось трофеев, ведь в нас нет войны.
"Прозрачный" - весь какой-то необязательный, нецепляющий, призрачный. Когда обычно слушаешь пластинку, то мелодии, строки неизбежно вторгаются в сознание, вплоть до возникновения своеобразного "стокгольмского синдрома". В "Прозрачном" с коммуникацией большие сложности. По мне, это очень растерянный альбом, весь позитив которого носит вымученный характер
Как водится, хватает намёков, цитат - от литературных до сугубо музыкальных, вплоть до британского пост-брит-попа и Rammstein. Это характерно для "ДДТ" во все времена - можно вспомнить Игги Попа в "Предчувствии гражданской войны" и кусок Челентано в "Что нам ветер". Сие не плагиат, скорее речь идёт об открытости по принципу "нам внятно всё". И неожиданная обложка, скорее напоминающая альбомы инди-электроники, нежели посконный рок.
Насчёт звучания, видно, что шевчуковская команда цепляет современные тренды, но нельзя сказать, что они играют значительную роль. "Прозрачный" - вполне альбом "ДДТ" второй половины восьмидесятых, переупакованный в относительной современный звук. Играть по-западному всё равно не получается, поэтому на выходе имеем мейнстримный русский рок. И при всех рассказах о хороших отзывах в "британской и финской прессе", очевидно, что эффект группы не уходит дальше бывшего СССР и кругов постсоветской эмиграции.
Шевчук всегда декларировал, что терпеть не может радикалов как заведомых разрушителей. Однако именно "экстремисты" формируют повестку дня. Умершая на днях Новодворская это хорошо продемонстрировала. Извечный маргинал в либеральной среде может торжествовать с того света: её оголтелый дискурс всё больше и больше захватывает "болотную" аудиторию. А излюбленные хиппово-пацифистские лозунги Шевчука сегодня, пожалуй, наименее адекватны реальности, звучат как дежурные заклинания неуверенного человека. Слава Богу, у Шевчука хватило адекватности не присоединиться к не столь многочисленному, сколь горластому пулу, что митинговал против войны, когда шли политические игры, но после начала кровавых боевых действий превратился в поборников "антитеррористической операции". И ведь почти двадцать лет назад в "постчеченской" песне "Пацаны" Шевчук предчувствовал грядущие трагедии: "Здесь я видел, что может быть будет с Москвой, Украиной, Уралом".
Читайте также: ДДТ. "Иначе/P.S." http://zavtra.ru/content/view/muzon-2/
Геннадий Животов , Андрей Смирнов
17 июля 2014 0
Культура
к шестидесятилетию Александра Москвитина
Каждый большой художник - настоящее чудо. Школы - не чудо, это образования, которые переходят из столетия в столетие, а вот появление художника - Сурикова, Репина, Врубеля - это всегда чудо. И вот к таким удивительным явлениям природы относится и Александр Москвитин. Он живёт и творит, подобно "летучему голландцу", не имея полноценного пристанища, кочуя по Евразии и приглядываясь уже к берегам иных континентов. Иркутск, Улан-Удэ, Сибирь - его родина, некая основа его творчества. А несколько столетий назад, видимо, его предки из центральной России двигались далеко на восток и дали ему фамилию - Москвитин.
Весь его облик мифологический, корневой. Александр напоминает одного героя Сурикова - стрельца, который двигался по сибирским просторам. Одеть на Москвитина папаху и дать уже не копьё, а пулемёт, и двинуть дальше - Аляску завоёвывать.
Для меня он ценен ещё и тем, что он - настоящий художник Сибири. Я знаю много сибирских по рождению художников, я сам родом из Кемерова. Но так получилось, что ни Красноярск, ни Новосибирск не родили именно художника Сибири. Василий Суриков, выйдя через Урал и оттолкнувшись от него, как в песне Высоцкого, вдруг занялся историей Империи - "Утро стрелецкой казни", "Боярыня Морозова", "Меншиков в Берёзове", и даже картина, посвящённая завоеванию Сибири Ермаком, - ложится в эту серию.
А вот сибиряка, который бы выразил эти безумные величественные пространства, горы, озёра, до появления Александра Москвитина я не знал. Возможно, в царские времена в Сибири было не до искусства - люди делали серьёзное дело. По выражению Руссо, "искусство рождается в роскоши". А там не было роскоши, в Сибири осваивали гигантские пространства. Где-то уже после войны в Сибири стали появляться школы. Но в основном они создавались выпускниками двух крупнейших центров - Москвы и Ленинграда. Поэтому шла европейская тематика, а именно сибирский язык, сибирская поэма так и не зазвучали. До появления Александра Москвитина.
И к своему шестидесятилетнему юбилею Москвитин подошёл, занимая достойное место в этом раскладе как художник Сибири, художник этой главной тверди земной.
Второе его великое достижение - Москвитин верит в картину. И увеличивает её до большого размера. Он легко творит миф, сказку, чувствует всякие легенды Сибири. Удивительно коррелирует с тамошней природой, с чудесными автохтонными народами, живущими там испокон веков. Это его сильная сторона. Порой он впадает в этакую "филоновщину". Мне кажется, ему это совсем не обязательно. Сибирь, как объект космического порядка, не требует некой корреспонденции к великому ленинградскому "безумцу".
Наконец, между Москвитиным советским и Москвитиным российским - мало разницы. Он верен себе, он не ломался, не делал реверансов. Пожалуй, Александр Москвитин - единственный, кто находится в полемике с моим излюбленным тезисом, что нет самостоятельной истории искусства - есть история заказчика. Как истинный казак, он никогда не ломает шапку перед хозяином, он действительно независим.
Геннадий ЖИВОТОВ
***
Так говорит МОСКВИТИН:
"Есть искусство, которое воспитывает, уводит в некий рафинированный мир, есть салонное искусство, есть искусство, которое обличает пороки, язвы вскрывает. Я же хочу вернуть монументальное искусство. Просветительство, нравоучение - хорошо. Но перед большими задачами всё это куда-то уходит. Сейчас многие люди подчёркивают, что умаляется душа. А человек должен с душой работать, с переживаниями. Я считаю, что главная задача художника - поиск и обретение Большого стиля. Его всегда искали. Малевич думал, что супрематизм ответит на все вопросы. Шварцман говорил, что искусство будущего окажется именно таким, какое он делал. Но время и от него убежало".
