В.Б. Меня любят упрекать за любовь к обобщениям, к датам, к обоймам. Но не могу не заметить некоей повторяемости русской национальной литературной волны. Таланты всегда есть. Но вдруг, как вспышка, как небесное озарение, появляется, несмотря на все запреты и зажимы, сразу группа ярчайших, озаренных именно русской национальной идеей, писателей и поэтов. То есенинская группа, то расцвет "Молодой гвардии", то центром становится "Наш современник". Конечно, играют роль и такие подвижники, как вы, или Викулов. Но ничто не поможет, если Бог не дал новых имен. И, несмотря на пессимизм иных наших соотечественников, не видящих для России выхода, я уверен, что и в современной русской литературе мы накануне нового яркого национального взлёта. Не некая космополитическая российская литература, а именно русская национальная литература с каждым поколением обогащает весь мир. Достоевский и Толстой, Бунин и Платонов, Есенин и Твардовский. Их всемирность состоялась именно благодаря русскому национальному взгляду на мир. Западу не интересны подражатели. Чувствуете ли вы сейчас наш новый национальный подъём? Как вы смотрите на наше будущее?
В.С. Начну со своего рода. Я очень переживал трагедию со своим сыном, который погиб в самом расцвете сил. Но у меня есть внук, две внучки и два правнука. Так что сорокинский род никуда еще не денется. Так же и Россия в целом, пройдя через все нынешние провалы, через русскую трагедию конца ХХ века, вновь даст нам и ученых, и поэтов, и писателей. Думаю, выдюжим, и новая литература нам в этом поможет. И от русскости своей никуда не уйдем.
В.Б. А как вы относитесь к ХХ веку?
В.С. Я — человек ХХ века. Это мой век со всем его содержимым. Конечно же, это Советский век. Я очень высоко ценю Ивана Бунина, Максима Горького, Куприна. Из близких мне по времени — Бориса Можаева, Владимира Тендрякова, Ивана Акулова. Сами "деревенщики" не раз называли Акулова наиболее одаренным мастером. Так считали и Федор Абрамов, и Виктор Астафьев. Он не любил шумихи, но "Касьян остудный" — это наша классика. Как главный редактор "Современника" я готовил к печати все спорные произведения. Прокушев мне говорил: "Ты, Валя, молодой, бери удар на себя". Скажем, "Мужики и бабы" Можаева мы выпустили, несмотря на неодобрение самого Суслова. Вот и "Касьян остудный" побоялись дать все наши журналы. А я решил выпустить. Мне звонит Михаил Алексеев: "Валя, ты у нас самый молодой главный редактор, не рискуй с Акуловым. Выгонят". Вызывают меня к Свиридову, председателю Госкомиздата, по звонку всё того же Альберта Беляева. Там уже сидит Иван Акулов. Свиридов говорит, мол, Фурцева звонила, требует запретить. А Иван Акулов ему: "Подумаешь, какая-то баба звонила. Вы на фронте "катюшей" командовали, а тут бабы боитесь". Взял и ушел. Свиридов мне: "Одного уральца еще терпеть можно, но двоих невозможно". И всё же книгу мы выпустили.
Так что, думаю, в литературе наш ХХ век — один из лучших. От Горького до Астафьева, от Бунина до Можаева.
В.Б. В каком возрасте вы стали главным редактором "Современника"?
В.С. Мне шел тридцать второй год. Я был самый молодой главный редактор издательства.
В.Б. Остается только позавидовать этому времени. Ты в 32 года стал главным редактором в "Современнике", Валерий Ганичев в 35 лет директором в издательстве "Молодая гвардия". Весь подъём русского национального движения в семидесятые годы осуществлялся боевыми и талантливыми, активными и умелыми тридцати-сорокалетними редакторами и директорами журналов, газет и издательств. Да и русскую литературу творили такие же молодые Распутин, Рубцов, Белов, Кузнецов, Шукшин, Горбовский. Думаю, и новый подъем русской национальной литературы будет связан с такими же молодыми и талантливыми редакторами, директорами, писателями и поэтами. Хотим мы нового расцвета русской национальной литературы — должны делать ставку на молодых и яростных подвижников русского дела.
В.С. Полностью согласен. Так же, как и вы в свое время создавали газету "День". Помню, сами же её и распространяли, продавали, редактировали. Великую газету сделали. Хочу сказать уж заодно об Александре Проханове теплые слова. Такой, как он, — один во всей России. Уникальное явление. Отвага, мужество, энергетика, фантазия, образность, метафоричность — сплав и этических, и эстетических качеств. Какая у него боль за Россию, за свое время! Наше советское время — было время энергичных убежденных людей. И во главе всегда стояли молодые люди с нерастраченной энергией.
В.Б. Великие идеи тянут к себе и незаурядных людей. В человеке раскрывается максимум его способностей. Нет идей, и нет таких людей. Каждый в своей раковине. На личном индивидуализме великое общество не построишь. Отсюда и деградация общества. Вы — проректор Литературного института. Какова нынешняя литературная молодёжь?
В.С. Вы правильно сказали, когда государство не имеет великих целей, это отражается и на творчестве писателей. Я уверен, возрождение России и нашей литературы уже идет. Может, еще не так заметно, может, мы не видим всех новых молодых лидеров и творцов, но они уже есть. И они не забывают о своей русскости, о своей державности. По студентам я вижу, что после периода явного спада творческого в девяностых, сейчас идет новое поколение. И возрождение будет не менее бурное, чем в двадцатые годы, или в наши шестидесятые годы ХХ века.
Сейчас молодые растут как бы во тьме. Еще не видно новых больших идей, больших книг, но ощущение чего-то нового надвигается. Пространство, разнообразие нашей страны, они формируют и свои идеи. Россия обречена на большие идеи и на великую литературу. Или она распадется (во что я не верю), или пойдет бурное обновление по всем направлениям жизни, в том числе и в литературе. Русскость в молодых ощущается порой настолько сильно, что они иногда со своими страстями не справляются. Я читаю их и радуюсь. Это неостановимый процесс.
В.Б. А может ли вообще быть вненациональная литература? Относительно России — русская литература без русскости? Или национальное начало неизбежно во всем? Есть армянская литература, татарская литература, грузинская, немецкая, ирландская. И каждый мировой писатель воспевает свою родину. Тем и интересен. Джойс — свой Дублин, Ли Бо — древний Китай, Есенин — Русь…
В.С. Любого поэта — так же, как ученого, мыслителя, священника — формирует культура и история своего народа. Величие страны видно и в песнях страны. К примеру, сколько было в советское время изумительных песен, до сих пор поют. А сейчас ни одной. Не о чем народу петь. Были же свои песни в любом краю: песни башкирские, песни татарские, якутские, да и в русских краях в каждой области свои песни пели. На севере в Поморье одни, у казаков на юге России — другие. Куда это всё ушло?
Иные нынче зациклились на прошлом. Но нельзя нам становиться памятниками самим себе, становиться народом-памятником. Нельзя нам рыть себе могилу и воздвигать памятник ушедшему русскому народу. Мы еще поживем. Каждое время должно давать свою культуру как продолжение единой национальной культуры. Поэзия дает всегда отражение русской души, её природы, её красоты. Если мы потеряем свою живую национальную культуру, мы потеряем всё. За стихами любого поэта стоит его мир, чем талантливее поэт, тем богаче его мир, в котором отражена вся его нация. Любая культура бесценна, обогащает весь мир. Возьмите наших нивхов. Был у них Ледков, северный поэт, или Юван Шесталов, или Андрей Тарханов. Какая яркая культура была у наших малых народов Севера! Я же много занимался ими в Союзе писателей. Кто мне скажет, что их поэтический мир беднее, чем мир бельгийского или норвежского поэта? Они обогащают и русскую культуру. Я не раз присутствовал на обрядах шаманства, они и сейчас завораживают. Человек, по настоящему влюбленный в свою национальную культуру, безусловно, лучше оценит и культуру других народов.
В.Б. Так и я в свое время сдружился с казахом Оралханом Бокеевым, с азербайджанцем Сабиром Азери, с якутом Колей Лугиновым. Кстати, дружил когда-то и с талантливым белорусским поэтом Володей Некляевым: и водки немало выпили, и гуляли вместе. Вот уж никогда бы не подумал, что занесёт его в политику, совсем другой у человека характер. Из самого хорошего гуляки-поэта никогда не получится хорошего президента. Скорее, вся эта нынешняя политическая игра связана с его любимым девизом: "Прорвёмся!"
В.С. Да, и я с тех пор ценю свою дружбу с самыми разными поэтами наших народов. Но скажу еще, что скрепляла нашу страну воедино и блестящая переводческая издательская политика. Что уж отрицать, на весь мир наши национальные поэты, как правило, начинали звучать благодаря прекрасным переводам на русский. И Расул Гамзатов, и Мустай Карим, и Давид Кугультинов. Нет сейчас русских переводов поэтов нового поколения, нет и мирового звучания. Они и на самом деле были прекрасные поэты. Но в английских или французских издательствах не могут знать сотни языков. Знали русский и переводили с русского. И по всей России тех же гамзатовских "Журавлей" узнали на русском. Литература в России воздействует на общество, на народ не менее, чем Храм, чем Церковь. Так было, так и будет. Вечные две параллели. Как две руки, как два глаза у души народной. Уверен, литература вернет к себе высочайшее уважение всего общества, самого государства.
