И хотя г-жа Баганова - хореограф креативный, на Западе много ставит, истовые ценители прекрасного ждали "Весну священную" с Запада. А ля натюрель. От Мориса Бежара, хореографа-философа, одного из крупнейших хореографов второй половины ХХ века. Ведь именно этот балет зажег звезду Бежара на небосклоне и спас его маленькую труппу от краха, отхлестав по щекам ханжей неверующих. Триумф случился в далеком 1959 году, когда искусство Европы приказало долго жить, но учение Фрейда оставалось всесильным. К черту русопятая архаика с ритуалами! Да здравствует секс! А что такое "Весна священная", если не священный секс? - решил хореограф.
Полумрак. Сцена усыпана крепкими телами мужчин с обнаженным торсом. Тяжкие, повелительные ритмы Стравинского пронизывают слух, мужчины пружинно поднимаются с колен на четвереньки. Животные повадки, дыхание похоти.
Подскочили. Принялись гонять - ловко так - по сцене, выстраивать - подсказал мне профи - "гениальные ракурсы: звёзды, шеренги". Долго ли, коротко ли рисовали мужчины линии первобытного хаоса, вдруг луч солнца пробил диагональ сцены. Строем, один за другим, в прыжках - орангутанги в зоопарке сигают подобным образом - мужчины направились в сторону солнца, как за импазой. Прелюдия Весны. И это считывается. Тогда как не оттаявшие с мороза девушки в белесых купальниках вообще неясно зачем на сцену вышли. Унылость в каждом взгляде, мухи дохнут на лету - в каждом движении. Ну вот и развязка: "роскошное "стадо"" повалилось наземь, прикрыв грузом роскошных тел малахольных по виду девушек. Групповое совокупление. Весна пришла! Весне дорогу! "Этот балет о любви, - рассказывал артист Балета Бежара из Лозанны, - его не объяснишь, его надо прочувствовать".
Чувство роскоши один из зрителей обострил сугубо. Верно, тоже "продвинутый". Сидел в скафандре, похожем на скафандр от Александра Шишкина, только цвета угля, и на глаза нацепил еще прибор ночного видения. Не знаю, расчехлил ли "максим" под креслом? Как бы то ни было, шквал эмоциональной мощи "Весны священной", будь то Багановой, будь то Бежара, накрыл публику не на шутку. "Браво! Браво!" - кричала публика далеко не хипстерского "лука". Труппы-"калики перехожие", что не знали и не знают в своей истории ни оркестра, ни декорационных, ни костюмерных мастерских, таки научили le moskovita модерн, как первую любовь, ценить.
От "парадоксов пластики" к парадоксам сознания - вывод весьма поверхностный из глубин века модерна. Прагматичная Европа из расточительных идей Дягилева, барина-транжиры, извлекла квадратный корень коммерции. При нуле вложений - артисты за честь должны считать выход в "Весне священной" и не требовать гонорара, к тому же артистов не нужно мурыжить по восемь лет в концентрационных академических училищах - отель "Ритц" удовольствий. Разве что спонсоры потратятся на "промывание мозгов" рекламой да завлекут стеклянными бусами на премьеру. Ажиотажа хватит на три-пять прогонов, ну, и дальше арифметика, доступная разве что журналистам-бухгалтерам с "Эха Москвы". Вот такая русская культура! - бросили тут кости на счётах днями, - доход министра культуры Мединского аж четыре миллиона рублей в год! Дебит-кредит "Весны священной" куда как прозрачнее. Плюс бонус. Один альбом, где говорится, в частности, о запрете "Весны священной" на советскую сцену, с лёту пошел за 2000 рублей, едва Большой театр устроил его презентацию. Автор альбома - знаток русского балета Павел Гершензон. Комплекс жертв холокоста с элегантностью костюма от Армани переносит он на комплексы величайших советских балерин, "учениц первого призыва Вагановой". Артист должен научиться отличать эрзац от подлинно современной хореографии, - мнение Павла Гершензона, - для этого тело артиста "должно отстранить "Баядерку" и "Лебединое озеро". "Сделать это можно, только осуществив ритмическую и пластическую адаптацию к языку ХХ века". И вот уже художники - властелины духа, хранители русских традиций - между молотом "Культурной революции" и наковальней "Культурного шока" ропщут: "Может, и вправду? Мы всё щи лаптем хлебаем? Может, в этом, актуальном искусстве, что-то есть?" Не зря ж говорят, что у нас всё должно быть, как в Норвегии.
Матс Эк, верно, из Швеции он, "подснежникам" рефлексии даёт священный ответ. Стиль хореографа - натурализм и экспрессионизм - сложился, как отмечает критика, не без влияния Стриндберга. Года два-три назад прогрессивная общественность делала ставки. Рискнет Большой театр на "Жизель" от Матса Эка? Букмекерские конторы ушли в минус. "Дорогой россиянин" всё еще кис в эрзаце, не просекал прогрессивность хода хореографа: отвязная Жизель в психушке посреди мужиков в чем мать родила. Сегодня в рамках фестиваля "Век "Весны священной" - век модерна" Матс Эк представил еще один "знаковый" балет, "Комната". Даже и не припомню, когда это было? Чтобы Новую сцену Большого театра закрывал не щит без меча, а театральный занавес. Пусть даже отфотошопенный, но почти "Приглашение к танцу". При этом авансцена открыта, посреди - пока не формулируемый словами "объект". Следует знакомство с программкой.
Действующие лица: Биде, Телевизор, Пылесосы, Дверь, Плита, Эмбрионы. Верно, на данном перечне рассказ следовало бы остановить, не наведи балет на открытие: не копродюсер ли постановки - Николай Сванидзе? Вот с этой викториальной настойчивостью, с которой г-н Сванидзе информирует о дефиците туалетной бумаги при "совке", г-н Эк повествует о переизбытке биде при капитализме. "Объект" посреди авансцены оказался ничем иным, как биде. Девушка в расхристанной одежде и головой в биде, и биде на голову. Рассерженные горожане заглядывают по её душу, шастают, как у себя дома, орут. Психическая атака срывается на минуты лирики. Адажио. Двое маются от мук, выясняют отношения, пока в плите эмбрион отношений дымом не пошел. Ну и на минуты покоя. Сидит юноша перед телевизором, кантиленно ноги задирает за уши
Собственно говоря, балет "Комната" - это гимн свободе человека. Каждый артист балета Большого театра, кто прошел "каст", освободил тело, к примеру, от скреп пятой позиции. Балет и зрителя освободил. От нездорового вуайеризма. Неловкость подглядывания через замочную скважину глушится болью за артистов. Однако, в пору торжества обёртки, скажем пафосно - дизайна, важно - не "что"? Важно - "как"! И зрителю не менее любопытно: как? на каком эсперанто? фиксирует классик авангарда внезапную красоту таких вот jete с препарасьоном: "просунуть руку между ног", "почесать рукой задницу", "пустить мелкий бес вдоль тела" и прочее, прочее, на что способен человек в своем доме, как в своей крепости? "Необычный спектакль, - обсуждают в курилке. - Нельзя нам буквально воспринимать игру смыслов".
Как-то так фестиваль "Век "Весны священной" - век модерна" прогремел под лайки гламура. Фестиваль оказался миротворческим. Тема: "война прекрасного с безобразным" теперь закрыта. Ни мира, ни войны. Большой театр - прорывной котёл в век цивилизации. Вот-вот "Лебединое озеро" от Петипа переварится в "Жизель" от Матса Эка. И Шаляпин?! ху из ху??? будет.
Анастасия Белокурова
25 апреля 2013 0
Культура
"Легенда № 17" (Россия, 2013, режиссёр - Николай Лебедев, в ролях: Данила Козловский, Олег Меньшиков, Светлана Иванова, Владимир Меньшов, Роман Мадянов, Нина Усатова, Борис Щербаков, Алехандра Грепи, Гец Отто, Дарья Екамасова, Александр Рагулин, Денис Сердюков, Валентин Смирнитский, Никита Емшанов, Александр Лобанов, Артем Федотов, Сергей Генкин, Юрий Беркун, Павел Никитин, Александр Яковлев, Тимур Ефременков, Екатерина Виноградова, Даниель Ольбрыхский, Марина Майко, Ирина Лачина, Андрей Попков, Александр Числов).
Крепкий режиссёр Николай Лебедев ("Змеиный источник", "Звезда"), мастер по части жанров, долгое время остававшийся в тени своих более пронырливых коллег, совершил невозможное. Впервые российское кино пополнилось идеальным блокбастером, фильмом, уверенно претендующим на всенародный успех, лишённым при этом карикатурности и псевдопатриотической конъюнктуры. История советского хоккеиста Валерия Харламова, выступавшего под легендарным номером 17, начинается еще в Испании, где маленький Валера, сын беженки из Бильбао, чуть было не погиб под ногами разъярённого корридой быка. Прошли годы и уже юный хоккеист Харламов (Данила Козловский) попадается на глаза тренеру Анатолию Тарасову (Олег Меньщиков) и начинает трудный путь к славе. Под предлогом поездки в Японию, Тарасов отправляет Харламова в индустриальный уральский городок Чебаркуль, играть за местную команду "Звезда", главная задача которой не выигрывать матчи, а мирно болтаться в середине турнирной таблицы. Молодой спортсмен с такой трактовкой дел не согласен и уверенно начинает забивать шайбы. Наградой за волю к победе стало приглашение в московский клуб ЦСКА, где долгое время Харламов отсиживался на скамейке, не допускаемый садистом Тарасовым к тренировкам. Но со временем лёд оказался сломан и Валерий пробился в основной состав. Венчает картину первый матч Суперсерии СССР-Канада 1972-го года, закончившийся с поразительным результатом 7.3 в пользу советской сборной.
