Почему?
Утонченность - симптом исчерпанности, умирания культуры. XIX век, 70-е годы. Не случись этой истории в жизни, её следовало бы придумать. Чайковский намеренно иль провиденциально едет в Баварию, в небольшое королевство, где правит Людвиг. Король-романтик, безумный Людвиг. В амальгаме зеркала среди интерьеров в неоготическом стиле он видит себя Лоренцо Медичи. Но мир далек от Возрождения. Прошли века, мир изменился, обуржуазился, мир ускользает из-под ног, подобно тому, как ускользает вода в Гроте Венеры из-под ладьи под громоподобные раскаты "Тристана" Они встретились, Чайковский и Людвиг. Композитор во власти горестно-драматических всплесков темы Одетты, грустных нот раскаяния Зигфрида. Людвиг - в очарованности "Зигфридом" Вагнера. Зигфрид-идиллия. Тогда как Бисмарк железной рукой уже корежит границы земель, создает пан-Германию. Конец высокомерию эстетизма, удалению от обычной жизни человека.
Романтическая мечта и жестокая реальность.
Они здесь, на пороге. Каплей упали в интродукцию. Плещутся в лейтмотиве мелодии, подобно перу на гребне волн. Вся - грусть, вся - тоска, вся - прощание с эпохой, "Когда возвышенные чувства,/ Свобода, слава и любовь/ И вдохновенные искусства/ Так сильно волновали кровь". Лебединая тема балета - тема Одетты - это дивное пение любви из глубины веков. К финалу балета тема драматизируется crescendo, сливается с гневом разбушевавшейся стихии. Частокол молний в решето превращает воды. Озеро выплёскивается, разливается из береговИ будто бы эхо доносится: голосов, шныряния лодок среди зарослей камыша в поисках ли тела короля Людвига? тела ли принца Зигфрида? Клекот лебедей, шум распростёртых крыльев заглушают ночь Блеск перламутра искрится над озером.
"Лебединое озеро" - шедевр Петипа-Чайковского. Петипа - вершитель русского Императорского балета, с ума сводящая роскошь которого являла эмблему России. Чувства тонкие, но уставшие, культ возвышенного ничегонеделания взращивались, воспитывались в том числе в ложах Императорского Мариинского театра где воздух сине-серого цвета, как воздух в сцене "лебедей". Есть в созерцании его какая-то неустойчивость, призрачность мраморных статуй Летнего сада, полубредовость состояния белых ночей. И можно только догадываться, умозрительно воссоздавать картину, как однажды лебеди в ночи вдруг разом взметнулись с озер Петербурга и заметались, ломая крылья о стекло пред окнами Царскосельского дворца. Понадобились годы. "Лебединое озеро", гимн неге и гедонизму, готовый вот-вот рассыпаться в крошку, вновь заявил о себе во всем парадном блеске могущества и красоты Империи. И если Петипа внес в балет "белой" Империи изящество и шарм, то Григорович, вершитель балета "красной" Империи мерцания божественности Петипа-Чайковского скрепил Духом. Стальным, как русский ХХ век.
В этом мире абсолюта Духа "Лебединое озеро" - не сказка в орнаменте из мишуры о дивной девушке печальной. Но - рождение романтика, посвящение в рыцаря Духа. Из принца, баловня судьбы - в героя, в Зигфрида. Из сытости, довольства, праздничности дворца - на дикое, пустынное озеро. Звучание музыки к балету, полной контрастов, пронзительности до истерики, Григорович выводит к высотам Шестой симфонии, к исповедальности.
"Классический танец". Всякой другой форме он сознательно предпочитает искусственную форму танца, довольно странную на вид. На кончиках пальцев, с выворотными ногами, в коротких лифах, с туго затянутыми в корсет фигурами и со строго установленной системой движения, жестов, поз. Григорович "классический танец" сознательно переводит на язык "классической кантилены". В хореографии "Лебединого озера" маэстро отказывается от жанровых, бытовых, пантомимных сцен, пусть милых, но виньеток пасторали. Ибо на фоне великого в трагичности своей постижения Духа сентиментальность чувств - какая-то пародия. Дух больше души. Страдание Одетты, возведенные в культ красоты, есть постижение Бога. Влечение Зигфрида к Одетте - путь к духовности. Изнеженность, ахи-вздохи жалостливости, чувственность "Данаи" - весь этот декаданс Григорович отвергает, как недостойные духа человека. И возвращает балет в поэтику романтизма, где от разреженности воздуха перехватывает дыхание. "Я верю в таинственную силу, - словно повторяет маэстро вслед за Людвигом, - которая значительно больше, чем индивид".
Одетта гибнет в пучинах вод. Зигфрид взывает к небесам
"К Богу восходит лишь та часть души, - сказал бы в эти трагические минуты философ, - что не нашла себе наслаждения и успокоения в земном отправлении, лишь та, что не изжилась в слишком человеческих удовлетворениях, что не радовалась им, а страдала".
Занавес.
Медленно, как будто бы тоже оттаивает, в зал Большого театра, этот заледеневший пурпурно-золотой дворец, подается свет. Публика в оцепенении. Нет возможности двигаться, паралич воли. Вдруг стены театра сотрясает ярость оваций, топот ногами, свист. Высвобождение от переизбытка духа? красоты?
О красоте, как "философском камне" балета, принято говорить с опаской. Одни боятся отождествить красоту с пустым формотворчеством. Другие - с заменой реальных вещей их эстетической фикцией. И разве что красота "Лебединого озера" - безапелляционна. Эталон меры. Аллегория России, в бриллианте которой, "Полярной заезде", - сияние Вечности. Не мудрено, что как только Дух покидает Россию, презрение к Вечности охватывает уверившие в себя души, так стрелы мщения летят в "Лебединое озеро".
Рафинированный мир балета и мир прогрессивных варваров.
Балет едва не сдержал страну от участи Атлантиды в 91-м. Но вместе со страной и сам провалился. В каком-то дурмане Владимир Васильев сбросил с "корабля современности" редакцию "Лебединого озера" Григоровича, дал извращенную, свою, варварам на потеху. Агрессию "Лебединого озера" от Мэтью Боурна ("в балете танцуют только мужчины, но делают это так, что именно их спектакль на музыку Чайковского признан выдающимся достижением мировой сцены" - НТВ) на сцену Большого театра остановили как фашиста на подступах к Сталинграду И вдруг, как это бывает в России, - чудо! о котором заговорили как о чуде "Лебединого озера". В день референдума в Крыму в бухту Омега под Севастополем слетелось неслыханное количество лебедей. Прекрасные, как артисты кордебалета Большого театра, они выстраивали мизансцены из гипнотически завораживающих линий И было слышно, как на воды Черного моря проливается тремоло высоких смычковых. Звуки Такие грустно-мечтательные, такие восхитительно-щемящие, что до сих пор пробирают льдом Арктики по коже
Светлана Захарова на сцене Большого театра - редкость. "Лебединое озеро" со Светланой Захаровой в редакции Григоровича на сцене Большого театра уже назвали откровением "Если когда-нибудь скажут, что вот он, последний балет Григоровича, - произнесла моя дочь, - то это будет концом России".
Мы стояли, еще на полувздохе адажио, у подъезда Большого театра. Мимо, по Петровке, неслись автомобили, отбрасывая на черный асфальт круги. Желтые, как луна в небе, в серо-синей дымке которого еще продолжалась мистерия неземной любви, метафизика русского Императорского балета. Лебяжий пух. Крепость России.
На фото: 2008 год. Владимир Путин поздравляет балерину Светлану Захарову с присвоением звания Народной артистки России
Анастасия Белокурова
23 октября 2014 0
Культура
о фильме "Дуэль. Пушкинъ — Лермонтовъ"
"Дуэль. Пушкинъ - Лермонтовъ" (Россия, 2014, режиссёр - Денис Банников, в ролях - Александр Карпов, Геннадий Яковлев, Евгений Лазарев, Арнис Лицитис, Елена Соловьёва, Жанна Воробьева, Светлана Агафошина, Мария Баева, Вячеслав Невинный-мл., Виталий Максимов)
Режиссёр Денис Банников, автор независимого фильма-бурлеска "Больше-Меньше" (2013), предлагает зрителям свою следующую работу - альтернативную историю, свой взгляд на прошлое, настоящее и будущее русской цивилизации. Американский писатель Стивен Кинг признавался, что идея его многих произведений возникала от внутреннего вопроса "А что, если?". Далее могло следовать всё что угодно в зависимости от буйности фантазии автора. В "Дуэли" мы тоже имеем дело с похожим подходом. А что, если к примеру, Пушкин и Лермонтов не погибли в трагических поединках и остались живы?
Итак, Пушкин (Александр Карпов) убивает на дуэли Дантеса. Проходят годы. Наталья Гончарова, не в силах забыть любовника, в дату смерти француза посещает его могилу. На дворе 1857-й год. Пушкин почивает на лаврах, мучается ревностью, издаёт журнал "Новый шалопай", он практически бросил писать серьёзные вещи. А тем временем, победивший в Крымской войне государь Николай I заказывает поэту "Историю Дома Романовых" - Пушкин уже давно не бунтарь и вполне подходит на роль придворного рифмоплёта. В напарники по перу Александр Сергеевич решает взять Михаила Лермонтова (Геннадий Яковлев) - опального поэта, одинокого майора в отставке, игрока, угодившего в долговую яму и решающего свести счёты с жизнью. А тем временем вокруг поэтов кипит салонная жизнь. Дамы спорят о парижских нарядах. Грибоедов читает отрывки из нового произведения "Дым отечества", опять же, про Чацкого. Юная пушкинская дочь влюбляется в Лермонтова.
