9 сентября прокуратура представила вещественные доказательства обвинения. Вещдоками гособвинители сочли плакат "Путин, уйди сам!", две удочки Telefish, четыре черных шапки, оторванные воротник и капюшон, листовки с призывом к Путину — уйти в отставку, а также разбитые очки. Но ключевым доказательством в пятницу стала кассета с видеозаписью проникновения национал-большевиков в приемную администрации президента. На пленке четко видно, что нацболы не повредили стоявший на входе в здание металлодетектор.
***
Продолжается судебный процесс над соратниками РНЕ, задержанными после участия в оппозиционном митинге 9 мая. Тогда несколько активистов РНЕ были задержаны и избиты сотрудниками милиции. Против двоих из них были возбуждены уголовные дела. Им инкриминируется несколько статей УК РФ, одна из них — сопротивление работнику милиции при выполнении им служебных обязанностей.
16 сентября в 12:00 в Перовском суде (м. "Перово", улица Кусковская, дом 8) — заседание по делу командира МРО РНЕ Дмитрия Маслова.
***
Создана общероссийская "Ассоциация русских заключенных", объединившая в своих рядах находящихся в тюрьмах национал-патриотов. В ближайшее время отделения Ассоциации будут открываться в Хабаровском крае, на Урале, во Владимире и Архангельске.
Контактный адрес: Владимирская область, Ковровский район, п. Мелехово, Учреждение ОД— 1/6, отряд № 16. Печерских Вячеславу.
***
Михаил Ходорковский дал интервью из "Матросской тишины" газете "Завтра", что, по мнению многих политологов, является сильным ходом со стороны экс-олигарха. Событие это само по себе вызывает большой интерес прессы и возымело широкий резонанс в обществе.
Однако и содержание сентенций Ходорковского весьма любопытно и показательно. Он сделал ряд сенсационных политических заявлений и затронул ряд фундаментальных проблем развития Российского государства, и таким образом позиционировал себя как политического деятеля всероссийского масштаба. Показательно, что Ходорковский выстраивает себя как политика, находясь за решеткой. Проправительственные СМИ упрекают Ходорковского в эксплуатации образа политзека и мученика. Сторонники оппозиционера-бизнесмена трактуют последние события как свидетельство бескомпромиссности и целеустремленности "заключенного №1".
В ЗОНУ — К СЫНУ
Анатолий Тишин
Анатолий Тишин
В ЗОНУ — К СЫНУ
Вот он — город Камышин Волгоградской области. Громадный, высоченный берег Волги, обрыв метров тридцать. Внизу неистово клокочут волны, смывая и разрушая вековые напластования, а наверху, как водится, острог, теперь это зона №5.
Сын сказал мне, что с плаца этой зоны прекрасно видна река, потрясающе красивый и величественный пейзаж — дали на многие километры. Его этот вид и вдохновляет и мучает. И поддерживает и терзает. Потому как, вот она воля-вольная, Божий мир, русская широкая природа. А он стоит себе зашитый в черную робу на плацу и сквозь колючую проволоку вглядывается в неимоверную даль.
Зона, куда я приехал навестить его — образцово-показательная. Как сказал подвозивший меня до КПП словоохотливый таксист: "Старое, очень серьезное заведение". Говорит, в окрестностях города еще есть четыре зоны, но эта "самая-самая"...
Вокруг зоны обычный поселок в полтора десятка серых двухэтажных домов. Посреди поселка скучное административное здание. Существует где-то рядом и какая-то "промка". Мастерские, лесопилка или что-то в этом духе. То есть, предусмотрена для заключенных здесь какая-то работа и худо-бедно производство какое-то налажено. Только выяснилось, что на работу ходит примерно десять процентов заключенных. Работа считается здесь своего рода привилегией (ведь это первый шаг к условно-досрочному освобождению). Привилегией, которую надо "заслужить" активным сотрудничеством с администрацией.
Такие активные помощники на тюремном жаргоне именуются козлами.
Когда Григория привезли в СИЗО Волгограда и он ждал распределения, его вызвал к себе главный кум волгоградских зон и сказал: "Ты, Гриша, человек у нас знаменитый. Учти, что хорошо на наших зонах живут либо козлы, либо пидорасы. Третьего не дано". Григорий же на это спокойно заметил, что не будет ни того, ни другого, и он как-то проживет без всего этого. Через несколько дней сын узнал, что уезжает именно на пятую зону. Поговорил с местными зэками, послушал их рассказы и весь свой баул, все свои личные вещи раздарил сокамерникам. Понял, что ничего из его скарба на зоне ему не понадобится.
Вижу, как между этими домиками мелькает черная роба. Вон еще одна. Заключенные перемещаются вне колючей проволоки, значит, у них свободный выход за пределы зоны. Середина августа, жара, пыль… Но одеты зэки с иголочки. Блестят ботинки так, что Кремлевский полк отдыхает. Бегут деловитые зеки по каким-то заданиям и поручениям начальства. Невольно вглядываюсь в их лица, хотя знаю: моего Григория нет среди них.
Когда Григорий Тишин приехал сюда, его подвергли своего рода тесту. Выгрузились, ему скомандовали: "До дверей карантина — бегом!"
Григорий пошел пешком. Конечно, сразу же получил палок от конвоя, а через две недели попал в так называемый "дисциплинарный отряд". Хотя никаких нарушений за ним не значилось.
Каждый российский законопослушный налогоплательщик должен знать: знаменитые БУРы (бараки усиленного режима), о которых писал Солженицын в "Одном дне Ивана Денисовича", существуют и по сей день в виде дисциплинарных отрядов. Карцеров и экзекуций тюремным властям не достаточно. Наша пенитенциарная система имеет в запасе дополнительный, вернее, специальный инструмент для того, чтобы ломать людям характер. Те, кто отбывают срок в дисциплинарном отряде, занимаются строевой подготовкой, их не выводят на работу, даже на уборку территории. Ежедневно в течение многих месяцев, по восемь часов в день — строевая подготовка. Впрочем, как я знаю, применяется не только "пытка строем". За долгие годы выработаны разнообразные методы подавления личности, вполне законные способы издевательства над образом и подобием Божьим.
Начальник зоны быстро, без лишних разговоров подписал мое заявление на длительное свидание с сыном. Такие свидания предоставляются раз в три месяца и проходят в здании под условным названием "гостиница". Это несколько достаточно благоустроенных комнат, где мы должны были уединенно общаться, где предполагалось как-то отметить, отпраздновать Гришино девятнадцатилетие. Меня уже завели в эту гостиницу, в эти комнаты, но тут вбегает зэк с выпученными глазами и кричит: "Начальник отменил свое разрешение на длительное свидание, распорядился заменить его коротким…"
После разрешения прошло не более получаса. Что за это время могло измениться? То ли начальник сразу не разобрался, к кому я приехал, то ли поступил какой-то "звонок сверху", то ли нас жестоко разыграли, использовали еще один метод психологического прессинга? Может быть, начальство опасалось, что во время длительного свидания Григорий наговорит мне лишнего? В результате мы общались один час, через решетку. Длинный зал, разделенный прутьями с двумя бесконечными деревянными скамейками вдоль ограждения.
Общение с сыном происходило при сотрудниках колонии, поэтому всего открытым текстом не скажешь. Но из слов Григория я понял, что обстановка в его дисциплинарном отряде очень тяжелая. Все мечтают как можно скорее оттуда выбраться, и все людские слабости вылезают наружу. Процветает "стукачество". Каждый подсиживает другого, пытается выплыть за счет товарища по несчастью. Сын может нормально говорить только с отдельными зеками, причем сдружился с двумя чеченцами. С ними — делит пайку, может говорить на любые темы. Потому что они не "стучат", так же, как и он, заряжены своим каким-то смыслом. Им ничего объяснять не надо.
В целом, дух Григория очень высок. Я нисколько не выпячиваю его фигуру, но без всякого стеснения заявляю — горжусь своим сыном! Ведь в его ситуации все располагает к тому, чтобы начать спасать себя. Это естественная человеческая реакция и никакого идейного предательства в ней нет. Это вполне объяснимое желание — устроиться получше, затем выйти пораньше. Что там делать нормальному человеку, тем более заехавшему туда не за какие-то истинные или мнимые преступления перед обществом? Людям, занимающимся радикальной политикой, еще предстоит пережить широкую дискуссию, как вести себя правильно на зоне — сотрудничать с администрацией или нет. У революционеров предыдущих поколений, как известно, были схожие проблемы — как себя вести в заключении… Сегодня это индивидуальный выбор каждого. Главное, в этих условиях оставаться самим собой, не идти на компромисс, который тебе жестоко навязывают. Не сломаться. Вести себя не так, как требует кто-то сильный, а так, как подсказывает тебе совесть. Григорию совесть подсказала быть несгибаемым, не идти ни на какие уступки.
