Мы ценим вклад Олега Николаевича Шестинского в русскую литературу, помним его как искреннего и взыскательного друга писателей, составляющих сегодня честь и славу русской литературы. В год двух, соединивших 70-летие прорыва блокады Ленинграда и 85-летие ушедшего от нас поэта, дат мы вспоминаем Олега Шестинского и перечитываем его стихи…
Юрий КОЗЛОВ, главный редактор «Роман-газеты»
Олег ШЕСТИНСКИЙ
***
Я осколок эпохи крутой.
Никого не обожествляю.
Каждый вождь был с секирой косой.
Я вождя без секиры не знаю.
Отделяются головы с плеч,
в поле катятся чертополохом.
Просто – шею нагнуть и отсечь,
не томясь государственным вздохом.
Но опять меня вынудил Бог,
когда клонится сердце к остуде,
зреть, как вносят в московский чертог
голову Иоанна на блюде.
Это, значит, святой Иоанн
не потрафил ничем мафиози,
и, дудя под кремлёвский канкан,
порешили его при допросе.
А уж сколько по пустырям,
разворошенным свалкам, оврагам
разлагаться, России на срам, –
сплошь несгодливым и бедолагам!
Бог, конечно, их долю постиг,
имена внёс в небесные святцы,
удивляясь: пырнул ножевик –
и хоть что! – Снова пить и смеяться!
Теги: Олег Шестинский , блокада Ленинграда
Валентин ВИХОРЕВ
родился в 1931 г. в Ленинграде
***
Я пацан из Ленинграда -
Петербургский старожил.
Вспоминаю дни Блокады:
Как я с братом, с мамой жил.
Стыл февраль в оконной раме[?]
Стул, распиленный на чурки…
Вшей вычёсывала мама
Над растопленной печуркой.
Зяб слонёнок на комоде
Рядом с бомбой-зажигалкой.
Два валетика в колоде
Между пальцами гадалки.
Одному из них дорога –
Дом казённый вдалеке,
А другому – от порога
С дамой пик, рука в руке.
Туз бубновый, две девятки!
Значит, долго вместе жить.
Карты трогаю украдкой:
Кто подскажет, как мне быть?
Мне б спросить, кому разлуку
Масть крестовая сулит?
Метроном привычен уху.
После смены мама спит.
***
На фронт трамвай уходил...
Комкала мать платок.
Отец мне плечо сдавил:
– Держись на ногах, сынок!
Крест-накрест бумагой окно,
Сирены простуженный хрип...
Зимою пришло письмо:
На Средней Рогатке погиб.
Голод был как мороз,
Потом – весна, лебеда...
А я всё не верил всерьёз,
Что ты не придёшь никогда.
В школе на карте флажки,
Самый большой – в Берлин.
Годы войны прошли,
Нет ни тревог, ни руин.
У матери муж другой –
Сказала: " Такая жизнь…",
И свечку – за упокой…
Папа, ты ей больше не снись!
А мне уже тридцать пять,
Я старше тебя, отец!
Вожу твою внучку гулять
Туда, где свистел свинец.
Сейчас там дома, дома...
Сейчас там сады, сады...
И внучка уже сама
Тебе собирает цветы.
На фронт трамвай уходил
Двадцать пять лет назад,
А я ничего не забыл...
Цветы на могиле лежат.
Теги: Валентин Вихорев , блокада Ленинграда
Вера КУЗЬМИНА: «В фильме должна быть точка зрения»
Долгое время Вера Кузьмина вела программу "События. 25-й час" на ТВ Центре. Теперь она появляется на экране реже, но результат её работы не менее заметен - она снимает документальные фильмы, берётся за очень острые темы, часто скандальные и разоблачительные.
– Из того, что вами сделано в жанре телепублицистики, наверное, самым значимым стал фильм «Убить русского в себе» – исследование российско-украинской истории на фоне оранжевой революции. До сих пор этот фильм живёт своей бурной жизнью в интернете. Последняя ваша работа уже о так называемом евромайдане – самое интересное исследование, как мне кажется, из тех, что показали телеканалы России на эту тему[?] Расскажите, почему такое внимание вы уделяете Украине? Что осталось важного за кадром?
– К сожалению, почти всё. Просто 150 лет «украинствования» никак не вмещаются в 52 минуты (стандартный хронометраж такого фильма). Но главное, впервые за 90 лет мы сказали вслух и громко: Украина – это искусственный проект по расчленению русского народа и России. Однако очень многими интереснейшими фактами, деталями пришлось пожертвовать. О том, например, как подтасовывались решения императорской Академии наук о признании мовы языком, а не диалектом. О том, что в 17-м году в Киеве пришлось устраивать специальную пропагандистскую кампанию по объяснению, кто такие украинцы. О том, как товарищ Ленин водил дружбу с главным идеологом украинского интегрального национализма (т.е. фашизма) господином Донцовым, откуда они брали деньги и на революцию, и на вполне обеспеченную жизнь. Сейчас националисты снесли памятник Ленину в центре Киева. А на самом деле, если бы не Ильич, никакой «незалежной» в принципе не возникло. Так что «свободовцы» по-хорошему должны скинуться и поставить ему памятник в каждом городе. За кадром остались и тысячи других фактов. Так или иначе, все они свидетельствуют, что существовало на самом деле два проекта разрушения страны – красный и жовто-блакитный. Красный не состоялся. Сейчас наблюдаем жовто-блакитный.
Но как бы ни относиться к вождю мирового пролетариата, этот памятник был символом освобождения города от немецких захватчиков. Фашисты, войдя в Киев, первым делом снесли именно его. В 2013-м – то же самое повторила «Свобода»… И ещё одна параллель: с 1945-го (когда страна лежала практически в руинах) по 1967 год прошли точно те же 22 года, которые Украина живёт уже независимым государством. Сравнивать, что было сделано в стране тогда и сейчас, думаю, даже нет смысла. Да, у России тоже нет серьёзных прорывов. Но во многом именно потому, что нам сложно жить фактически с ампутированной половиной национального организма. Кстати, аргумент, который я часто слышу, а вот, мол, зато там свобода слова, – полное враньё. Ни на одном телеканале даже теоретически невозможен показ чего-то действительно альтернативного.
На Украине уже вполне комфортно чувствуют себя откровенно фашистские партии, и при этом отправляют на нары единственного депутата Верховной рады, который посмел ослушаться президента Януковича, выступил против интеграции с ЕС, призывал к тесному сотрудничеству с Таможенным союзом. Я про одессита Игоря Маркова. Одновременно из эфира буквально вырубили принадлежащий Маркову телеканал и прессуют созданную им партию. Всё за то же – за призыв к нормальным отношениям с Россией. Фактов хватит на десятки фильмов, интерес к теме не остывает. Вот сейчас мой фильм «Евромайдан за кадром» всего за месяц посмотрело только на You Tube уже 220 000 человек.
– Как бы вы определили жанр, в котором сейчас работаете?
– Документальное кино. И – репортаж. Очень важно точно жанр определять и ему следовать. А сейчас как-то смешались понятия. Приятная, расслабляющая музыка, красивая картинка, телевизор уютно работает как камин – это не документалка, это видеозарисовка. Интересный рассказ о неизвестных публике, но хорошо известных специалистам фактах – лекция. Набор фактов – репортаж. Набор фактов и объяснение, почему они происходят, почему именно эти, а не другие факты определяют нашу жизнь, – вот это уже документальное кино. Этот жанр, на мой взгляд, – вершина тележурналистики. Надо не просто уметь отличать факт от новости, но и как-то объяснить суть явления, попробовать угадать, что именно будет составлять «портрет нашего времени». Кстати, именно этот жанр сейчас наиболее востребован. Неправда, что «пипл хавает» (выражение одного большого теленачальника) всякую низкопробную ерунду. Неправда. Не хавает. Спрос на то, чтобы называли вещи своими именами, чтобы не врали, – огромен.
– Многие ваши фильмы (например, о декабристах) требуют от автора погружения в историю. Чего больше в итоговых пятидесяти двух минутах – субъективных суждений или исторических фактов?
– Мне кажется, что до сих пор мы знаем собственную историю очень плохо. После 91-го года коммунистический миф просто сменился на свою противоположность – миф либеральный, но вранья от этого меньше не стало. Видимо, миф гораздо удобнее в употреблении, чем исторический документ. После того, например, как я сделала фильм «Мираж пленительного счастья», где с документами в руках показала, чего конкретно декабристы добивались, почему борцы за свободу не отпустили ни одного своего крепостного, зачем требовали разрушения армии, как собирались убить всю царскую семью, включая женщин и малолетних детей, – на меня посыпался град упрёков. Одна дама в «Московской правде» прямо так и написала: как вы посмели покуситься на идеалы, воспетые Тыняновым и Мережковским. Но, пардон муа, Тынянов и Мережковский – это художественная литература, давайте говорить об исторических событиях с архивными документами в руках. Самое смешное, что эти документы отнюдь не тайна за семью печатями. Планы декабристов висят на стене в музее Петропавловской крепости. Их просто никто не читает. Нам так вбили в голову, что это были светлые рыцари без страха и упрёка, что уже и нет необходимости эти слова перепроверять. Или другой пример. Почему-то считается, что 4 ноября – навязанный праздник, такая альтернатива 7-му. Кого ни спроси: а кто такой был Козьма Минин, в лучшем случае скажут – который с Пожарским. А ведь это была не просто дубина народной войны, бессмысленная и беспощадная. Всё как раз было очень осмысленно. Деньги на ополчение собирались всем миром, но тщательно записывали, кто и сколько сдал, и после воцарения Михаила Романова всех этих людей освободили от уплаты налогов. Именно Козьма Минин наладил не просто партизанский отряд, выгнавший поляков. Нет. Он в кратчайшие сроки создал стройную, отлаженную государственную систему – с порядком сбора налогов, карантинными и санитарными службами, была разработана даже новая тактика боя, ведь противником был не кто иной, как один из самых именитых полководцев своего времени гетман Ходкевич, бивший турок и шведов. И вот он – взял и проиграл простому мужику? Значит, не так-то этот мужик был прост… В конце концов для нормального человека эта история несколько интереснее, чем перипетии семейного быта Пугачёвой с Галкиным. Проблема в том, кому интересен этот самый нормальный человек…
