class="p1">Сбитая с толку, Наталья попрощалась. Так жизнь или смерть? И при чём тут детский смех?
Анатолий умер через неделю. Поминки устроили в загородном ресторане. Наталья распечатала фотографии мужа, самые свои любимые, и положила на стол: «Кто захочет, берите на память». Все брали.
Среди приглашенных была Альбина. Она взяла первую попавшуюся фотокарточку и внезапно застыла, побледнела.
— Я чувствую тепло. Будто он жив. Не знаю, как это объяснить, сама ничего не понимаю, — тихо сказала она.
Ни испуга, ни замешательства не испытала при этом Наталья. Напротив, ей стало тепло и спокойно.
Пролетело пять лет. Однажды в супермаркете, прямо возле кассы, у Натальи оборвалась ручка пакета с продуктами. Пока она в растерянности соображала, как и во что собрать покупки, услышала: «Тётя, я вам помогу!» Рядом стоял малыш в зелёной курточке и забавной шапочке колпачком, как у Буратино.
Он споро подобрал помидоры, поднял пакет с пельменями и радостно прокомментировал: «Обожаю их!»
Минуту спустя на подмогу подоспела мама маленького помощника, молодая русоволосая женщина…
— Какой замечательный у вас мальчик! — похвалила Наталья. — Как его зовут?
— Толечка, — ответила женщина. — Поначалу-то мы его Сашей назвали. Но он чуть не умер — выжил благодаря одному мужчине по имени Анатолий, который стал донором печени. Мужчина тот умер, а мы решили крестить сына как Анатолия. Потом и в свидетельстве о рождении имя переписали.
Мальчик жался к Наталье, будто знал её целую вечность, болтал без умолку всю дорогу до парковки, спешил всё о себе рассказать. Наталья шла рядом, слушала и мечтала, чтобы подольше не умолкали этот голосок и смех… Смех, который некогда услышала Альбина… И Наталья вспомнила реанимационную палату и как страстно она желала, чтобы ребёнок очнулся, подал голос.
— А вы знаете, — вклинилась в разговор Толечкина мама, — как смешно он ест пельмени?
— Конечно же, знаю, — улыбнулась Наталья.
Чем люди живы. По следам Льва Толстого
Богиня Фемида горько рыдала, получив от Творца очередной отказ в аудиенции. Она многое хотела ему рассказать, о многом спросить.
«Отец, — твердила она, — почему люди так несправедливы друг к другу и к себе? Почему попирают закон, который сами же создали? Куда подевалась моя сестра, прекрасная богиня Правда, почему не видно её искрящихся одежд и не слышно умиротворяющего голоса? Отец, почему ты не спасаешь людей, которые мучаются от несправедливости, и почему не наказываешь тех, кто несправедливость сеет? Зачем ты создал меня, если позволяешь суду и следствию превращаться в фарс? Почему я должна видеть, как моим именем карают невиновных?»
Богиня вспомнила своё рождение и те дары, что получила. Повязка на глазах — свидетельство беспристрастности, весы для определения меры добрых и злых поступков — символ справедливости. И меч — знак духовной силы. Казалось бы, сам её приход на землю должен был стать для людей залогом того, что всё в их жизни станет по справедливости. Ведь Фемиду невозможно подкупить — повязка надёжно укрывает от её взора все те блага и сокровища, которые сулят виновные, дабы избежать ответственности за содеянное. Нет, она не слепа, у неё особое внутреннее видение, позволяющее постичь саму суть происходящего, отбросив малозначащие детали и внешнюю шелуху. Закон — это то, что она несёт и что олицетворяет. Но только где же он?
«Если ты не хочешь мне внимать, — разгневалась богиня на Творца, — обрати меня в простую смертную!»
В тот же миг жемчужно-белый свет ослепил Фемиду. Сколько времени провела в забытьи, она не помнила, тем более что время для богов — понятие ещё более относительное, чем для людей. Открыв наконец глаза, поняла, что стоит на пороге очень милого кафе, и с изумлением вперилась в своё отражение в витрине: девушка, совсем юная, одета вроде бы по моде… По её сосудам бежит кровь, в её груди бьется сердце. Она слышит его глухой стук, ощущает, как ветер касается губ и волос. А ещё — она дышит! Вдох — выход. Жизнь, простая человеческая жизнь, наполняла её до краёв.
Фемида посмотрела вокруг — как прекрасен мир! Как удивительно играет он ярчайшими красками! Щебечут птицы, поёт свою песню своевольный ветер.
Небо — настолько ясное, что хочется всматриваться в него бесконечно. Чудо было внутри и снаружи. Какое же счастье быть Человеком!
Но долго наслаждаться этой легкостью и радостью ей не пришлось. Память неумолимо вернула к людским бедам, которые ей так часто приходилось видеть в своем Храме Правосудия. Перед внутренним взором промелькнула череда искажённых болью лиц… Какая печаль быть Человеком!
Фемида нахмурилась. Но набежавший ветерок принес звуки нежной мелодии, которую напевал на углу бродяга-музыкант. Музыка коснулась её сердца, и оно стало забывать про печаль. Всё-таки быть Человеком интересно! Придя к этому выводу, Фемида позволила себе отдаться новым непривычным ощущениям.
И первым из них было острое чувство голода — кафе манило аппетитными запахами. Фемида мигом увязала непослушные локоны (пригодилась спавшая с глаз повязка) и…
— Вы ищете работу? — обратился к ней полный, розовощёкий мужчина.
— Да. А как вы догадались?
— Ну, во-первых, вы выглядите голодной. Во-вторых, нам отчаянно нужна официантка, и мы были бы рады вам в этом качестве.
— Я справлюсь! — почему-то совершенно уверенно пообещала Фемида.
— Как ваше имя? И есть ли у вас медицинская книжка?
Фемида порылась в кармане и, к своему удивлению, извлекла из него паспорт с именем Надежда и требуемую медкнижку.
— Вас Надеждой зовут? Какое хорошее имя! Надежды нашему кафе как раз и не хватает. Могу предложить вам пять тысяч в неделю плюс чаевые. Ну и конечно, будете питаться в нашем кафе — за счёт заведения. Требования простые: быть приветливой с клиентами, расторопной в работе и, если это возможно, улыбаться почаще. У вас наверняка очаровательная улыбка.
Вот с улыбкой как раз возникла проблема. Как ни пыталась Надежда, по-настоящему улыбнуться не получалось. Печаль довлела над ней. Да и как можно улыбаться миру, в котором столько несправедливости?
Теперь Надежда носила униформу кафе — белую футболку и чёрные штаны, поверх которых повязывала фартук. Удивительно, но она в самом деле принесла кафе удачу: клиенты шли и шли, все столики оказывались неизменно заняты, люди даже ожидали очереди на улице! Давно здесь такого не бывало!
Новенькая официантка ловко носила подносы, разливала ароматный чай в красивые кружки, сервировала, подавала, убирала. Что-то было в ней такое, отчего люди откладывали гаджеты и, может быть, впервые в жизни по-настоящему наслаждались обедом, каждым кусочком, каждым
