Ознакомительная версия.
АНИЧКИН: А вот так вот. Вышли на линию государственной границы 26 марта, вот. Вышел в том числе 24-й пограничный полк войск охраны тыла. Незадолго до этого, ну, уже видя, что выходим на линию государственной границы, Главное Управление пограничных войск предоставило свой план охраны государственной границы. Этот план предполагал изъять пограничников, то есть, изъять пограничные полки охраны тыла, переформировать их в пограничные отряды и оставить на границе, вот. К 26 марта, когда вот вышли впервые, решение принято не было.
ГАСПАРЯН: И что делали в этой связи?
АНИЧКИН: Частично оставлялись на границе, частично войска охраны тыла уходили.
ГАСПАРЯН: То есть, граница, получается, что была свободной, что ли, на некоторых участках.
АНИЧКИН: Практически, да. Ну, 26 марта это все-таки первый небольшой участок. Это было не так страшно. Потому что уже в апреле поступил приказ. В апреле уже было разработано постановление. А Народный комиссариат обороны решил о том, что изымать пограничные полки из войск охраны тыла.
ГАСПАРЯН: Контрпродуктивно.
АНИЧКИН: Это неразумно. Да, контрпродуктивно. Из призывников Народного комиссариата обороны было выделено определенное количество людей, там, если мне память не изменяет, в районе 50 000. Было принято решение сформировать одиннадцать пограничных округов и 34 пограничных отряда новых. И вот здесь вот начинается вот уже все-таки более-менее разумно. Пограничники, на самом деле, выбирались, почти становились из разных мест. Частично их все-таки отзывали из войск охраны тыла. Частично направляли раненых пограничников, находящихся, ну, которые находились на излечении, их частично направляли вот в новые пограничные округа.
ГАСПАРЯН: Из действующей армии забирали людей?
АНИЧКИН: Частично из действующей армии отправляли. То есть, зачастую людей, которые вообще не были пограничниками, в том числе офицеров. Частично это был призыв, как я уже сказал. И частично это были пограничники с невоюющей границы.
ГАСПАРЯН: А туда тогда кого отправляли?
АНИЧКИН: Призывников. Пошел как раз обмен. Необходимо было срочно прикрыть государственную границу. Потому что мало того, что там ходят недобитые немецкие части, там одновременно ходит Украинская повстанческая армия, там одновременно ходит Армия Крайова.
ГАСПАРЯН: Да, там кого только не было.
АНИЧКИН: Кого там только нет. То есть, там вот леса, просто они вот нашпигованы вот этими недобитками, бандитами, дезертирами. Границу необходимо срочно прикрыть. Одновременно с этим опять же возникает проблема контрабанды. Потому что здесь есть, там нет. Одновременно с этим возникает и проблема прохода войск через границу. Сейчас вот вышли мемуары генерала-лейтенанта Брюхова, вот. Он описывает, как они из Челябинска в свою бригаду, ну, везли танки. И спрятали парня, который стал сыном полка, вот, его провезли через границу. Ну нельзя так. И поэтому как раз вот именно пограничники со старой, с невоюющей границы, их старались направлять именно как раз.
ГАСПАРЯН: Ну как специалистов для передачи опыта. Значит, это все наслаивалось на войну, как я понимаю.
АНИЧКИН: Да, это же война, это разруха, нехватка денег.
ГАСПАРЯН: Функции сильно поменялись по сравнению, там, с 1939 годом или даже с 1941 годом, с первой половиной 1941 года?
АНИЧКИН: Функции-то как таковые не поменялись. Ну, добавилась задача борьбы с националистическим подпольем, точнее, с бандами.
ГАСПАРЯН: Это все тоже на пограничников легло.
АНИЧКИН: Ну, не только на пограничников, но в пограничной полосе, конечно, это боролись именно пограничники. Ну, а иначе было невозможно. То есть, на территорию Украины некоторые заставы с боем выходили к месту несения службы. Им приходилось прорываться сквозь банды. УПА атаковала просто, атаковали пограничные заставы и отдельные машины были. Погибло достаточно большое количество офицеров. Был убит командир одного из пограничных отрядов. То же самое — происходила борьба с Армией Краевой на польской территории.
ГАСПАРЯН: Николай, единственное, я вас только перебью и расшифрую, что такое УПА, потому что многие просто не знают, УПА — это Украинская повстанческая армия. То есть, тогда получается, что действительно там шла, может быть, не масштабная гражданская война, но какие-то боестолкновения, как вот сейчас говорят на Украине.
АНИЧКИН: Воевали друг против друга. Более того, было несколько случаев, когда Народный комиссариат Украины привлекал полевые войска для очистки лесных массивов, которые снимали с фронта. Там участвовали пограничные войска, подразделения внутренних войск, и привлекались полевые войска для очистки лесных массивов. В частности, таким образом был очищен так называемый Черный лес.
ГАСПАРЯН: Географическое название?
АНИЧКИН: Да, это географическое название. Основная борьба происходила именно на Украине и в странах Прибалтики.
ГАСПАРЯН: Но там эти «лесные братья», как я понимаю.
АНИЧКИН: Ну, «лесные братья», банды, которые атаковали не только пограничные войска и не столько пограничные войска.
ГАСПАРЯН: Предпочитали не связываться.
АНИЧКИН: Зачем? Они могли атаковать крупное подразделение. Если крупное подразделение, они могли атаковать, могли не атаковать. Все-таки примерно до 1949 года там шла именно борьба. К 1949 году все крупные подразделения были либо разгромлены, либо сами рассыпались, потому что им было уже невыгодно такими крупными подразделениями… Могли атаковать, могли не атаковать. Они захватывали райцентры, они атаковали управления НКВД, они запугивали местных жителей. Были сорваны и мобилизация, и поставка продовольствия. Поэтому в борьбу с ними, конечно, активно включились. То есть это делали и пограничные войска, и внутренние войска, и органы НКВД, и органы НКГБ.
ГАСПАРЯН: А местное население как вообще относилось к этому? На чьей оно все-таки было стороне?
АНИЧКИН: По-разному.
ГАСПАРЯН: Но в западных районах Украины, как я понимаю, там все-таки они были больше…
АНИЧКИН: Большей частью — да, на стороне УПА. Но в то же время УПА там зачастую очень сильно запугивала. Известен приказ генерала-хорунжего Шухевича, который гласит следующее: любая деревня, в которой есть советская власть, должна быть уничтожена, не запугана, а уничтожена физически.
ГАСПАРЯН: То есть террором?
АНИЧКИН: Да. Ну, Бандера говорил: «Наша власть должна быть страшной». И в то же время были, к несчастью, допущены ошибки нашим советским руководством.
ГАСПАРЯН: Например? Просто об этом очень мало кто говорит, об ошибках, поэтому интересно.
АНИЧКИН: Дело в том, что мы ввели систему коллективной ответственности.
ГАСПАРЯН: Она же — коллективная безответственность, как ее еще называют.
АНИЧКИН: Да. Ну, не коллективная ответственность, но дело в том, что, если вот назвать то, что происходило на Западной Украине — это партизанская война. Вот один из законов партизанской войны, который нельзя никак обойти, — это то, что партизанская война не может вестись без опоры на местное население. Поэтому зачастую местное население с этих территорий просто эвакуировали даже не в Сибирь, не в Среднюю Азию, а просто на восточную часть Украины, а с восточной части засылали вот новых. Было такое. Были ошибки, было достаточно много крови. Зачастую просто арестовывали родственников установленных бандитов и их высылали. Это в какой-то степени подтолкнуло местное население к УПА. Одновременно с этим здесь получается — они же все родственники. То есть помогают не потому, что они там верят УПА, а потому что, ну, как не помочь брату, куму, свату. Так что отношение к УПА было разное. Правда, после того, как начались нападения на райцентры, местным тоже это очень сильно не понравилось, потому что убивают-то их.
ГАСПАРЯН: Мне кажется, что картина, которую мы сегодня с вами нарисовали о пограничниках, она будет все-таки неполной, если мы не затронем такой аспект, как пропаганда и агитация. Вот если мы возьмем, например, немецкую пропаганду, насколько она находила отклик в сердцах, я не знаю, в умах, в душе бойцов-пограничников?
АНИЧКИН: Если брать первые пропаганды, то отклика практически не находила. Немцы допустили ошибку. Точно такую же ошибку допустили и мы. Не зная внутреннего состояния Советского Союза, зачастую используя эмигрантов, они составляли свои листовки. Составляли листовки, знаменитая листовка «Бей жида-политрука, рожа просит кирпича». Понимаете, большинство солдат с этими политруками просто общались вот…, ну, он в роте, он в батальоне, они вот с ним общаются. То есть и бить-то ему как-то… Ну, да, ну, командир, ну, офицер. Одновременно с этим там были заявления о том, что нас пришли освободить от, не будем говорить, какой, но большевистской власти.
ГАСПАРЯН: Да, она имела совершенно четкое название.
АНИЧКИН: То есть, это было. Если брать Украину, то тут вдобавок еще опять же та же ОУН, которая провозглашает «незалежну неньку Украину». В Прибалтике, соответственно, тоже независимость. Правда, все это быстро прикрыли. То есть вот именно первые как-то особо не достигались. Уже позже, когда начали все-таки показывать на реальных фактах, то есть после харьковского нашего провала, это уже в 1942 году, воздействие было, но в какой степени оно, сложно ответить. У наших, например, тоже были великолепные, на самом деле, ошибочки. То есть одна из первых советских листовок на немецком языке гласила о том, что немецкие солдаты, вы же рабочие и крестьяне, вы вторглись на территорию рабочих и крестьян, у вас вот правительство — буржуи, и так далее и тому подобное, а у нас Ворошилов — слесарь, Молотов — еще кто-то и так далее.
Ознакомительная версия.
