Так себе сыграл рядом с Гришаниным, скажем честно.
Беда в том, что глубоко периферийного "режиссера оперы" воспринимают как должное со всеми его издевательствами над вкусом. Ведь у нас своих навалом в этом роде: один Дм. Черняков десятка Хольтенов стоит. Вот и зажат "просвещенный зритель" между чувством брезгливости и желанием не показаться примитивным. И длится это насилие над эстетикой так давно, что многие уже достигли тех вершин утонченного вкуса, рядом с которым невинная копрофагия кажется образцом здорового плебейского дурновкусия.
Беда в том, что режиссера действительно нормальных рефлексов пытаются отлучить от его произведения. Сергеев аномально не-болен.
Однако истина в том, что "Лоэнгрина" Андрея Сергеева стоит посмотреть еще и потому, что выросло целое поколение, не видевшее оперу, решенную в подобных эстетических канонах, никогда. Вообще никогда! Все только ветры на сцене пускали, все старались иронизировать, осмысливать по-новому. Вагнера тоже, и немцу, кажется, особо не повезло: исключить из музыки решительно невозможно, но изгадить — почему нет? Вот и гадили.
Публика уходила с великих и очень длинных опер раздавленно-сонная (видел и даже сам засыпал), что отбивало желание слушать Вагнера чуть более чем навсегда. А над прививкой отвращения у следующих поколений трудились, не переставая: испорченного Вагнера должно быть столько, чтобы даже удавшийся случайно постановочный шедевр нельзя было отыскать в куче шлака!
До рингтонов докатились. До "Полета валькирии" в антивоенном фильме.
И тут появляется человек, который смотрит на "Лоэнгрина" серьёзно. Который читает легенду о рыцаре Святого Грааля серьезно. Который ставит её на сцене серьёзно. Это Андрей Викторович Сергеев. И музыкант, с которым вступает в сотрудничество режиссёр, тоже играет музыку серьёзно. Это Антон Евгеньевич Гришанин.
Результат потрясает.
Когда из декораций у тебя только лучи фонарей, то истина о том, что Бог — это свет и нет в Нём тьмы, иллюстрируется естественно. Когда денег на постановку выделено столько, что их хватает лишь на то, чтобы срезать две веточки, эти веточки естественно складываются в Крест.
Выясняется, что ничего больше и не нужно. Что Крест обладает огромной силой. Что он заставляет чуткого зрителя раз от раза умирать и воскресать из мертвых, когда разворачивается на сцене. Сказать коротко, всё в челябинском спектакле "Лоэнгрин" делается Крестом. Им побеждают врагов, им же возносятся в жизнь вечную. Сергеев не побоялся напомнить о величии символа, о его величайшей ценности в нашем мире. Свидетельствую: бесов в зале корёжило, хотя они это скрывали. Иначе с чего бы им назавтра принижать режиссера-крестоносца?
Действие на сцене проходило как военный парад и как литургия. Его участники — бедные рыцари Христовы: невзирая на анахронизм, Сергеев постоянно, но ненавязчиво отсылает нас к тамплиерам. Да, действие оперы происходит в Х веке, но белые одежды с простым красным крестом мы воспринимаем только в сочетании с рыцарями Храма. Генрих Птицелов живет на сцене под сенью символа Ордена Христа — португальского наследника тамплиеров, взявших эмблемой одно из начертаний креста храмовников. Более того — сам облик Генриха напоминает известный портрет Жака де Моле. Столько совпадений в одном спектакле не может возникнуть случайно.
При этом технически сценография решена безупречно. Лаконизм выразительных средств достигает апогея в строгой безликости хора. Это не сложносочиненная "мысль о тоталитаризме" — это именно технический приём, известный любому фотолюбителю: портрет хорош, когда глубина резкости мала — ничто не отвлекает от главного. Способ простой, но действенный. Вообще, спектакль нужно назвать простым в исконном смысле слова "просто", т.е. "прямо". Произведение Сергеева —не о христианских добродетелях, оно само — христианская добродетель. Вступившая в активную фазу боевых действий.
Что означает для страны появление подобного спектакля? А то, что не всё у нас потеряно. Не только по причинам рудиментарных сполохов наших воспоминаний о Христе, но и по географическим кондициям: из Москвы вновь бегут гонимые на Урал и подальше, а потом провинция возвещает о культуре "столичным".
Но есть в успехе и тёмная сторона. Когда "Золотая маска" не приняла в конкурс челябинский балет Валерии Бесединой "El mundo de Гойя" в постановке Константина Уральского, авторы (в их числе и Антон Гришанин) получили большее: Государственную премию 2008 года. Потом К.С. Уральский стал главным балетмейстером театра. Складывалась интересная хореографическая мастерская, но об опере говорить не приходилось. Теперь есть повод для разговора. Но!
Мы можем иметь крайне хороший театр, сочетающий настоящее развитие как балета, так и оперы. Уральский с Гришаниным доказали это в балете совместной работой и премией Правительства РФ. Теперь мы видим выдающийся спектакль в опере, однако Антона Гришанина Москва знает как балетного дирижера при главном в академическом театре им. Станиславского и Немировича-Данченко. Что, безусловно, должно восприниматься как снижение ранга, особенно после увиденного на "Маске".
Исполнители партий Лоэнгрина (Федор Атаскевич) и Фридриха фон Тельрамунда (Дмитрий Караваев), претендующие на "золото" в качестве лучших исполнителей мужских ролей, тоже уже не в том городе, который привёз оперу.
Я ценю Гришанина, но если настоящего Вагнера можно поставить и послушать только в Челябинске, то я лучше на Урал съезжу, чем буду смотреть, как здесь уродуют всё и вся. А то, что Антону придется жить по правилам "московского театрального бомонда", не подлежит никакому сомнению.
И вот это будет настоящая беда.
ПЕХОТА ГОСПОДА БОГА
От смога черна дорога
В прекраснейшее далёко
Шагает по ней не в ногу
Пехота Господа Бога
Надеясь, что пули дуры
От края до края мира
Ложится на амбразуры
Шифруется в дезертиры
Пехота Господа Бога
Пехота Господа Бога
И наши ряды редеют
И сзади встают другие
И мы глядим, как седеют
Вчерашние молодые
От края до края мира
Сменяющимся потоком
Уходит в разрывы дыма
Пехота Господа Бога
Пехота Господа Бога
Пехота Господа Бога
КОГДА
Когда пора придет опять
Отчизну возрождать из пепла
Чтобы светилом горним крепла
Ее сияющая стать
Когда Великий Перелом
Грядет, торжественен и грозен
И мириады звонких весен
Рванутся снова напролом
И свежею сметет волной
Все мира ветхого уряды
И в эти юные отряды
Я встану, скромный рядовой
Тогда придет пора — скорей!
И новых, гордых од и песен
И снова станет интересен
И каждый час, и каждый день
И я, потерянный поэт
Раздробленного поколенья
Под жерновами безвременья
Тошнящий кровью столько лет
И все мы, кто постыдно сник
Опять горе подымем взоры
Навстречу северной авроры
Навстречу гордых од и книг
Нас не сумели растоптать
Живой ручей под снегом вьётся
И вспыхнет яростное солнце
Когда пора придёт опять.
Лисичкин хлеб. "Эпоха солнечного света", 2010.
Созерцая отечественную музыкальную сцену, несправедливо не затронуть один из ярких андеграундных релизов прошлого года. "Эпоха солнечного света" старомодно лежит на сайте — http://lishleb.kraeved.org/, там же можно найти и полную коллекцию альбомов группы, вплоть до проекта "НОЖ". Также за творчеством Боряна (Бориса Покидько) можно следить по ЖЖ — http://lisichkin-hleb.livejournal.com
Удивительно, но "Лисичкин хлеб" совсем скоро отметит своё двадцатилетие. Начиналось всё примерно так. "На импровизированную сцену вышли трое молодых пацанов. Двое из них лупили по примоченным через магнитофон "Электроника-302" гитарёхам, извлекая совершенно дурацкие звуки, а третий — по виду маленький и худой школьник болезненного вида с копной взъерошенных чёрных волос, — дико выкрикивал под них текст "про жирного буржуя-соседа, которого давно пора замочить". "Что за фигня?!" — удивленно воскликнули мы с приятелем и благополучно ретировались..." Это "Синее подполье (очерк о ряде московских андеграундных групп 90-х)" — яркий пасквиль А.Марченко. Небесполезное, надо сказать, дело, так как любой легенде всегда требуется зеркало, иногда даже кривое, дабы не снесло крышу.
