Гораздо разумнее было бы заблокировать вывоз минеральных удобрений. У нас их вносится в почву во много раз меньше, чем в передовых странах, куда мы их везём.
Ровно год назад активно муссировалась идея каких-то невнятных логистических центров, но потом она заболталась и забылась. А дело-то нужное. Но и это не всё. Нужны собственные породы скота, то есть систематическая селекционная работа. Нужно налаживать производство ветеринарных препаратов, белково-витаминных добавок. Это очень большая работа, ею надо руководить. Вот когда она будет проделана или хотя бы начата и поставлена на твёрдую основу, вот тогда и надо закрывать экспорт. Я лично целиком за то, чтобы зерно оставалось в стране и шло на корм скоту. Гораздо умнее пропустить зерно через свинью и получить продукт второго передела – мясо. Это очевидно. Но нужен комплексный подход.
И с перегрузом грузовиков, разбивающих дороги за один сезон, надо бороться, и зерно лучше оставить в России, всё так . Но в жизни всё сцеплено друг с другом и существует во времени. Сегодня это полезно, завтра – вредно, и наоборот. Нужен перспективный взгляд, и нужен план развития отрасли. Лет на двадцать. Чтобы производители знали, что им делать и на что рассчитывать . Кстати, развивать собственное производство нам надо не в порядке контрсанкций, а просто потому, что нужна своя еда. А то завтра подружимся опять с Западом – и понаедут их продукты. В условиях государственной дерготни формируется предпринимательский тип, ориентированный на единовременный хапок. И в этой ориентации есть своя циничная правда.
Сельские жители: реальные и виртуальные
У нас часто спрашивают: что самое трудное в сельхозбизнесе? Ответ прост: кадры. Сельская молодёжь не особо стремится получать сельские специальности. Город манит более высокими заработками, развлечениями, более непринуждённой и бесконтрольной жизнью. Дорога в город – это, как правило, дорога в один конец, возвращаются редко. На сельскохозяйственные специальности особо учиться не хотят, это не модно, куда лучше на гламурную журналистку или финансового аналитика. Если и придётся копаться в навозе, то в виртуальном.
Закрепляются на селе, пожалуй, только «рабочие династии», как выражался советский агитпроп. Вот одна из них: отец – главный механик хозяйства, один сын – тракторист, другой – агроном. Эта семья крепко вросла корнями в землю, они никуда уезжать не собираются, им тут хорошо. На этого сравнительно молодого агронома мы возлагаем большие надежды. В хозяйстве важны все, но самые главные люди – это директор и главный агроном или зоотехник (в зависимости от специализации). У нас агроном, так как специализация полеводческая. От этих людей зависит всё. Найти их неимоверно трудно. Вообще при изобилии всякого рода кадровых агентств, хедхантеров, PR-менеджеров и прочей западенской дребедени найти вменяемого работника – редкостная удача, вроде как Жар-птицу за хвост поймать.
Мы очень ценим нашего директора. У неё масса достоинств и только один «недостаток» – пенсионный возраст. Сколько она ещё проработает? Кадры нужно не только искать, но и растить. Скоро к нам вернётся (надеемся) девушка, выучившаяся за счёт хозяйства в вузе. Будет помощницей агронома по поддержанию геоинформационной системы. Это компьютерный учёт полей, со всеми их характеристиками, историей внесения удобрений и т.д. Это большая работа, она не сразу приносит эффект, но дело стоящее.
Нужно пропагандировать сельские профессии. Сегодня их словно нет. В той виртуальной реальности, которая нынче едва не важнее реальной, они не присутствуют. Даже экономические журналы пишут о сельских жителях, словно колонизатор о туземцах. Нет ни книг, ни фильмов об агрономах или зоотехниках. При этом всей мощью СМИ пропагандируется гламурный стиль жизни , разного рода селебрити и т.п.
В многочисленных журналах, рассказывающих биографии «успешных» людей, нужно помещать истории сельских профессионалов. Но для этого государство должно держать в руках СМИ. Если в одно ухо молодой девушке вдувают известия о жизни удачливой куртизанки, а в другое – о работе зоотехника, можно догадаться, что её прельстит. Если бы государство взяло на себя информационное обеспечение такой работы, это было бы важным фактором поддержки сельского хозяйства. Опять-таки для этого нужна длительная политика и план.
Иначе ничего не получится.
РОСТОВСКАЯ ОБЛАСТЬ – МОСКВА
Эпоха, запечатлённая навеки
Эпоха, запечатлённая навеки
Книжный ряд / Общество / Дайджест
Теги: Виктор Тростников , Мысли перед закатом
Виктор Тростников. Мысли перед закатом. – М.: Издательский дом «Димитрий и Евдокия», 2015. – 368 с. – 1000 экз.
Свою литературную деятельность Виктор Тростников, выпускник физико-технического факультета МГУ, начал с работ по истории математики и математической логике. В 1970 году защитил кандидатскую диссертацию по философии. Одна из его первых книг о православной философии – «Мысли перед рассветом» – вышла в 1980 году в Париже. Сегодня предлагаем вам небольшой отрывок из вышедшей в нынешнем году книги – «Мысли перед закатом». Название намекает на то, что этот труд – последний, но Виктор Николаевич ещё полон творческих сил, он продолжает читать лекции, активно публиковаться в периодической печати (в том числе ведёт рубрику и в «ЛГ»), и, надеемся, мы прочтём ещё не одну статью и не одну книгу православного философа и богослова Виктора Тростникова.
Я человек грешный, и, отойдя в мир иной, я не окажусь там, где находятся святые и не смогу включиться в их харизматическую активность. Никто не будет прикладываться к моим иконам и просить меня молить о нём Бога.
Всё это для меня хорошо понятно, поэтому я могу мечтать лишь о том, чтобы Господь по Своей безмерной доброте пристроил мою душу к какой-нибудь близкой мне по духу эпохе земного прошлого, оставил бы на вечное пребывание в нематериальном слое сущего и... И всё-таки дал бы мне там какую-то работу, пусть очень скучную, но хотя бы чуть-чуть для Него полезную. Бодрый дух эпохи довоенного строительства социализма, безошибочно передаваемый её прекрасными бодрыми песнями, мне глубоко симпатичен, и я бы попросился туда, если бы не проблема трудоустройства. Я не представляю, как в атмосфере той эпохи можно служить Богу: ведь для такого служения необходимо умалиться, чтобы стать простым исполнителем Его святой воли, а вся атмосфера этой эпохи пропитана пафосом самоутверждения человека как самодостаточного преобразователя мира по своей воле, дышит человеческим самовозвышением. А без служения я затоскую. А в тоске, бывает, и слеза набежит, а от досады, что сделан поспешный выбор, глядишь, и зубами скрипнешь. Вот и будет тебе плач и скрежет зубов – то, от чего предостерегает нас Евангелие…
Нет, примериваясь к обители, надо прежде всего думать о том, найдётся ли в ней для меня какое-нибудь богоугодное занятие. Может быть, оно отыщется скорее не в тех эпохах, которые брызжут радостью, а в тех, где преобладает скорбь?
Один мой хороший друг из Самары, достигший своим умом и своими руками материального благополучия, возненавидел это благополучие, да так сильно, что готов ещё на земле скрежетать зубами и лить слёзы. Он пишет:
Я хочу в горящий Сталинград,
Чтобы там в отчаянном бою
Жизнь отдать за Родину свою...
Древнегреческий мудрец Солон считал счастливейшими из людей тех спартанцев, которые под командованием царя Леонида приняли смерть в Фермопильском ущелье, остановив громадную персидскую армию. Но разве не точно такой же подвиг совершили наши воины под Сталинградом? Вот о чём, оказывается, мечтает мудрый, как Солон, мой друг – о высшем счастии!
А ведь эпоха Великой Отечественной войны не может не быть навеки запечатлена Богом на одном из Его небес. Уж ей-то наверняка отведена особая обитель. А что, если туда?.. Я сам пережил войну и всё помню – говорю не о деталях, а о главном, о характере народной жизни, о духе времени. И опять выражением этого духа становится для меня песня.
После песен эпохи начала строительства социализма казалось, что в этом искусстве поднять уровень уже невозможно. Но в военных песнях это невозможное осуществилось. Вскоре после 22 июня по всей России, а я думаю, и по всему космосу, разлилась великая песня Александрова, затмившая своей эпической мощью все симфонии Бетховена:
Вставай, страна огромная,
Вставай на смертный бой...
Не знаю, слышал ли эту песню Гитлер, но если бы он её услыхал, то должен был бы вспомнить слова Бисмарка о том, что воевать с русскими – безумие: народ, способный родить такую песню, победить нельзя.
