А то, что социально-политическое поражение целого поколения наших соотечественников пытаются выдать за победу (скажем, за "победу свободы и демократии над прогнившим тоталитарным режимом"), только усугубляет ситуацию, делает её по-настоящему безвыходной.
И только здесь, в признании факта личного и общественного поражения своего персонажа, Захар Прилепин даёт надежду на какое-то иное будущее, отличное от беспросветного настоящего.
"Нужно быть внимательным.
Мне еще долго ехать".
Тот художественный метод, который использует целый ряд современных отечественных писателей, в том числе и Захар Прилепин, в одной из статей мне уже довелось обозначить, как "SOS-реализм". Его также можно назвать "катастрофическим реализмом", поскольку внутренний мир нашего современника постигла уничтожающая всё живое и человеческое катастрофа, и те, кто не погиб и не умер, изменились.
Они не живы в полном смысле этого слова, но и не мертвы. Они, как знаменитый "кот Шрёдингера" из квантовой физики, существуют в некоей точке неопределенности (или в точке бифуркации) между этими состояниями. И могут перейти как по эту, так и по ту сторону не столько добра и зла, сколько должного и недолжного ("Недолжное добро много хуже должного зла").
Именно в эту точку неопределенности-бифуркации вышел со своим новым романом Захар Прилепин. Куда и когда он выйдет из неё: в коммерческую ли словесность (сервильно-официозную или грантово-оппозиционную — это уже не так важно), в беллетристику ли реального социального протеста (ныне почти отсутствующую как эстетический класс), а, может быть, в некое "третье измерение", свойственное истинной литературе, — сегодня предугадать невозможно.
Сегодня вполне достаточно констатации факта, что он дошёл до этой точки. Такое далеко не каждому дано (Виктору Пелевину, например, при всём уважении к его художественному таланту, — нет). А то, что разные "слои" "Черной обезьяны" вовсе не гладко и не "транспарентно" (то есть прозрачно) наложены друг на друга, из-за чего роман напоминает разбитую дорогу с ямами и кочками, — так "других писателей у нас нет".
Ленинград. "Хна" ("Союз") 2011.
25 декабря 2008 года после ряда успешных концертов в московском клубе "Б1 Maximum" Сергей Шнуров объявил о распаде "Ленинграда" и создании группы "Рубль". Вскоре антикризисный проект "Рубль" выпустил альбом "Сдачи не надо".
То ли не удалось полноценно обеспечить ликвидность "Рубля", то ли появился материал, который не сильно подходил в "рублёвую" концепцию, но в конце прошлого года "Ленинград" снова объявился на сцене. Хотя побочные проекты у Шнура всегда имели место быть: те же "3D" ("Три дебила"), программа которых состояла, в том числе, и из "ленинградских" шлягеров. Последовали аншлаговые выступления "Ленинграда" в Москве и Питере под слоганом "снова живы для наживы", в интернете появились новые треки, не задержался и альбом. "Хна" — уже четырнадцатая студийная пластинка группы.
До камбэка "Ленинграда", в сентябре 2010-го Шнуров взорвал интернет клипом "Химкинский лес". Аудитория разделилась — для одних это остроумный памфлет, в котором Шнуров грамотно высмеял коллег-конъюнктурщиков; по мнению других, Сергей Владимирович соорудил по заказу власти пасквиль, воспевающий к тому же социальную апатию. Большинством была воспринята как шпилька в адрес Шевчука, хотя явный адресат послания — Нойз МС. Модный рэпер ответил скороспелым номером "Побрей звезду", но получив роскошный брутальный "хук" от участника "ленинградской" группировки Стаса Барецкого "Нойз, ты пи..р", ретировался. Глобально говоря, в этой перестрелке ничего крамольного нет, музыканты обменялись разной степени таланта выпадами — во времена оны были бы эпиграммы.
Не позабыл Шнуров и Шевчука — песня "Антинародная" явно в адрес "певца осени". По содержанию — точное попадание. Новый виток "перестройка-рок" откровенно не убедителен, в силу своей инерционности, вторичности и упущенных возможностей недавнего прошлого. Вызывает недоумение и тот факт, с какой лёгкостью апологеты свободного мышления, противники авторитаризма превращаются в угрюмых агитаторов и идейных цензоров. А всего одна фразочка "Отец нам Пётр, Матвиенко — мать" из критического исследования питерского мифа "И больше всего" как минимум ставит под вопрос упрёки Шнуру в сервильности. Или свежий ролик "Чисто по-братски". Кстати, ещё в 2000 году "Ленинград" отыграл благотворительный концерт в поддержку арестованных участников акции протеста в Риге, а вскоре Шнуров подписал письмо в поддержку нацбола Абеля. "Приличные люди" тогда предпочитали с национал-большевиками не ассоциироваться. И "Завтра" Шнуров дал интервью, сопроводив согласие матерным хохотком и формулой "потому что интересно". И при всём декларируемом циничном подходе, для Шнурова, судя по всему, это главная мотивация.
Шнуров давит на уши слушателей с завидным постоянством. Возможно, поэтому налицо неоднородность материала. Пластинки набиты под завязку — ряд номеров откровенно проходные. Тем более, сегодня многим с избытком хватает набора хитов в плеере и роликов на youtube.com. В этом жанре Шнуров успел вовсю отметиться.
На альбоме ни "Химкинского леса", ни "Антинародной", впрочем, нет. "Хна" — это сочинение на пятнадцать песен, своеобразная лирика и паноптикум образов. Само название уже тянет на нецензурную рифму-аналогию с альбомом, некогда записанным совместно с The Tiger Lillies.
"Хна" — это состояния и переживания героини в исполнении вышедшей на первый план вокалистки Юлии Коган, по кличке Юля-Ноги, и шнуровские размышления и воспоминания, они явно посильнее. Где-то зело похабно, где-то просто скучно, но вполне есть за что "зацепиться". Таковы "Твистосвист", "К.Ф.П.Р." — по мрачнейшей исповедальности напомнивший почему-то "ДК" — "Сектор газа" ("Сыграни мне, братан, блюзец") или финальный невминоз "Триумф".
Звук богатый, активно использованы синтезаторы. Как водится, достаточно цитат, намёков, отсылов — от Чайковского до Pink Floyd и синти-попа. Самое точное послевкусие — эстрада рубежа 80-х—90-х. Ту же Юлю-Ноги могли заменить Долина или Лада Дэнс с их околоджазовыми интонациями. "Хна" — это такой жутковатый памятник на могиле отечественной попсы. Взяв попсовые гармонии (если здесь уместно это слово), Шнуров наполнил пространство песен своим содержанием. И все принятые эвфемизмы или откровения про свечи и душу после этого можно забыть. Шнуров вынес на поверхность две фундаментальные мотивации попсы — похоть и бабло.
"Ленинград" балансирует на грани шоу-бизнеса и независимой сцены. Разумеется, не по части известности и материальных претензий, но по стилистике произведений. Во всяком случае, ряд песен, которые Шнуров и Ко выдают массовой аудитории, — это ощутимый вызов.
Что объяснимо раздражает в Шнурове — непредсказуемость его реакций и ориентиров. Кроме перегара, щетины, мата и дудок, нельзя что-то точно зафиксировать. Снимаешь маску, а за ней еще одна маска, и за ней — ещё одна, и так далее. Видимо, Шнуров не зря читал философов-постструктуралистов. Он чувствует, что застывание одной маски для него будет губительно. Даже внешне Шнур то с бородой и патлат, то брит почти наголо, то усат, как Ник Кейв. И изменять себе явно не намерен.
А. КОРОЛЁВ
Корни мои из царского рода Неманичей. Мой предок, протопоп Радомир Симонович-Никшич, является прямым потомком Великого князя Никши, который, в свою очередь, был племянником сербского короля Стефана Вулкановича. У короля не было детей, и он усыновил Никшу. От Никши пошло несколько родов — один из них Симоновичи. Никша — это примерно так же, как боярин Орша. Никша основал несколько значимых монастырей, в частности, построил монастырь Дольня Морача, где впоследствии Радо Симонович-Никшич долго служил. Потом, он вместе со своими братьями, ушёл от турок— постоянно шла страшная резня, было жесточайшее противостояние между православными и турками, а также потурченцами, то есть сербами, принявшими ислам. В 1804 году Симонович-Никшич вместе с товарищами сел на корабль и из Черногории приплыл в Одессу. Их хорошо встретили, дали землю. До сих пор существуют две деревни, ими основанные: Сербка и Капитановка.
Рядом с сербами жили казаки Войска Донского. Они здорово помогли переселенцам, в результате образовалось такое сербско-казачье братство. Радо Симонович-Никшич служил в храме Апостола Луки, там и похоронен. А недалеко от Луганска, в Славяносербске, стоит памятник, где вместе — сербский гусар, донской и запорожский казаки.
