Собственно рок-н-ролльная форма ни в чем не виновата. Возможно, что в ней есть свой потенциал, который через некоторое время раскроется у каких-то людей. Когда умирает какая-нибудь идея, новая всегда проходит в другой форме. Чтобы определить себя как Иное — она должно не только содержательно отчуждиться от этого, она должна и формально это сделать. Поэтому я думаю, что вся энергия, которая будет прогрессивна в историческом плане, то есть соответствовать моменту, нести его энергию, она будет воплощаться в других формах. Пока неясно, что это будет. На эту роль претендуют хип-хоперы. Могу сказать, что у них больше энергии, чем у псевдорусского рока. Но чтобы они захватили общество своим вкусом и своей энергией, пока не видно. Они все равно живут в каком-то своем гетто. Электронная музыка у нас умерла, не родившись. Не нашла в себе никакой социальной опоры. В той же Англии электроника вовсе не была музыкой богатых бездельников — это была массовая музыка.
Прошлое не вернется — это очевидно. Этому противоречит историческая практика. А все эти попытки наших новых "рокеров" изобразить из себя что-то грозное меня смешат. Все эти группы делаются по корпоративному принципу. Начинают с бюджета, с позиционирования, с пиара. То есть сразу с симулякра. Сущностный момент не принимается во внимание вообще. Потому что в идеальном продукте он должен отсутствовать. Внутренний закон капитала — в идеальном продукте сущности не должно быть, потому что любая сущность вытесняет саму сущность денег. Главную и единственную сущность, имеющую значение для капитала.
Корр. Все-таки на сегодняшней рок-сцене по-прежнему много героев восьмидесятых. В свое время ваших соратников. Как вам состояние, скажем так, ветеранов?
И.К. Многое из того, что они делают, не вызывает никакого отторжения. Они продолжают ту же традицию, которую когда-то воплощали. Другое дело, что воздух изменился. Они — как выжившие мамонты. К ним у меня никаких претензий нет, кроме тех из них, кто активно пытается модничать и стать такими же, "как все". Большинство, к счастью, пытаются более или менее выдержать какую-то дистанцию от всего этого безобразия. Но они ничего уже не решают. Ребята свое спели, свое сказали. Они могут сделать дальнейший шаг, только перестав быть самими собой. Сформировав Иное внутри себя самого. Гребенщиков, допустим, напишет роман. Это даст ему возможность шагнуть дальше. А пение под гитару такой возможности больше не предоставит. Даже то новое, что он пытается сказать, — пожирается его старым, потому что не дает ему быть Иным внутри себя. Восприятие в этом случае моментально нивелируется. Надо стать Другим, чтобы иметь право сказать что-то новое и быть услышанным.
Корр. Неизбежный вопрос, который я задаю всем людям, в той или иной степени связанным с художественной практикой. Осталась ли сегодня, на ваш взгляд, у художника возможность социального жеста? Или искусство имеет чисто декоративные функции?
И.К. Это вопрос очень большого размаха. Надеюсь, что есть. Судить иначе, значит полностью признать поражение. Тогда нет смысла вообще. Возгласить за концом истории конец сознания. Я считаю, что это не так, иначе я не стал бы разговаривать с "Завтра" вообще. Я был бы уже на другой стороне баррикад. Среди тех, которые считают, что смысл бессилен и сущность бессущностна. Я надеюсь, что это не так. Но правда познается в борьбе.
Корр. Вы всегда могли делать карьеру вне рамок рок-движения. Однако в свое время подались в него. Почему?
И.К. Ответов много. Я думаю, что был к этому предуготован. Меня не интересует особенно сильно сам по себе рок-н-ролл как таковой. Конечно, я люблю рок-музыку. Но идолопоклонства по отношению к року у меня нет. Это была подходящая форма выражения в тот момент энергии, назовем по-простому, протеста. Эта форма износилась. Сегодня должны быть иные. Главное — это протест, это восстание. А формы, в которых все выражается, исторически обусловлены. Держаться за старую форму смешно.
Корр. Вы, видимо, свою нашли в переводческой и издательской деятельности. Что означает название серии вашего издательства "Жизнь запрещенных людей", и как получилось, что вы издали Лимонова?
И.К. Лимонов — это удачное течение обстоятельств. Первоначально Лимонов не планировался. Получилось так, что я по образованию, карьере — "иностранщик", а не руссист. Лимонов просто не пришел мне в голову. Но провиденциальные силы помогли — познакомился с Сергеем Беляком и Анатолием Тишиным, и стало ясно, что "В плену у мертвецов" должно выйти у нас. Я очень счастлив, что так произошло, что именно Лимонов открыл эту серию. Что касается запрещенности. У нас в планах Чарлз Мэнсон, Луи-Фердинан Селин. Это не те люди, которые под запретом в какую-то конкретную историческую эпоху. У нас нет Гитлера. Наши "запрещенные" — запрещены в той или иной степени всегда. Общество не принимает подобных людей, хотя, возможно, большинство знает о них по слухам, и никто не читал ни строчки из того же Лимонова.
Корр. Дело в том, что как проницательно заметил Хабермас: "Новалис — пострашнее Гитлера". Те, кто контролирует общество, это прекрасно осознают.
И.К. В определенном смысле я согласен. В Гитлере та часть его, которая продолжает оставаться вирулентной, как и в Ленине, — это их внутренний Новалис, а не их конкретно политическое воплощение. Например, победи сейчас кто-то, кто скажет: я буду делать все четко по Ленину. И начнет реализовывать. И мы увидим, что у Ленина, строго говоря, таких идей не было. Конкретно политическое становится все более ничтожным, менее значимым, а не просто не применимым к нынешнему моменту. Это другой мир. А вот этот импульс опять-таки протеста сохраняется. Естественно, что у художника он больше, потому что у Новалиса он выражен в более суггестивной форме. Он выражен образами, которые живут долго, упорно передаются из сознания в сознание, генерирует новые цветы. Время идет вперед, и за это ему большое спасибо. Нужно все время воплощать в новых формах. Старые формы присваиваются временем, остаются без движения, становятся смертью. Тотальной смертью. Не романтической смертью, которая не есть смерть, а есть сакрализованное умирание, а смерть как небытие.
Беседовал Андрей СМИРНОВ
В ЗНАК ПРОТЕСТА И СОЛИДАРНОСТИ!
24 декабря 2002 0
52(475)
Date: 24-12-2002
В ЗНАК ПРОТЕСТА И СОЛИДАРНОСТИ! (Предновогодняя акция журналистов "Завтра" против гонений на русских "бритоголовых")
О нас — после. Сперва по существу дела. Нам сообщают, что недавно в Подмосковье был сорван фестиваль Ой-музыки — "Рок против наркотиков". Все пришедшие на концерт были переписаны, с них сделали фотоснимки, у многих сняли отпечатки пальцев.
Участковым милиционерам во вверенных им районах Москвы и ее окрестностей предписывается впредь составлять списки всех "неблагонадежных", в первую очередь — "бритоголовых". И это не первый случай огульной "борьбы со скинхедами". Уже полтора года проводит в ожидании суда на нарах якобы организатор ясеневских беспорядков Андрей Семилетников (Дымсон). А против президента Корпорации тяжелого рока Сергея Троицкого (Паук) возбуждено даже уголовное дело по статье 282. Составленный обвинителями список всех "розней", которые Паук, оказывается, "разжег" своим творчеством и изданием кассет скинхед-музыки, впечатляет бывалых юристов. Просто враг рода человеческого, а не популярный музыкант!..
Либеральные СМИ постоянно визжат о "жертвах" русских "бритоголовых", в то время как реальные потери самих скинхедов растут с каждым днем. В условиях открытых гонений против этой, безусловно, непростой, не ангельской, но искренней и патриотичной части русской молодежи, журналисты "Завтра" в знак солидарности с ними обрили головы. Что же, господа, мы для вас тоже теперь скинхеды? Вот и снимок уже готов. В верхнем ряду — Брежнев, Тукмаков, Шурыгин, Фефелов, Бондаренко, Нефедов; в нижнем ряду — Животов, Смирнов, Винников; за столом — Проханов. Анисин и Лысков — в командировках, Александров вел фотосъемку. Это и есть "Завтра", которое требует: руки прочь от "бритоголовых"!
