Ко всем прочим бедам держащих оборону жильцов добавилось новое несчастье. В пустующих квартирах стали появляться неизвестные люди “экзотических национальностей” и, что характерно, стали там жить. Разумеется, "аборигены" тут же обратились в ДЕЗ, где им сказали, что это дворники, которые ДЕЗу жизненно необходимы, ибо найти в Москве труженика метлы ну никак не возможно. Все бы ничего, но у жителей возникло странное ощущение, что на их весьма маломерный двор 17 дворников слишком много. Короче, терпение жильцов лопнуло, когда блюстители чистоты стали устраивать по ночам шумные гуляния с соответствующими последствиями. Было принято решение вызвать телевидение. Приехавшей бригаде телевизионщиков один из "дворников", гражданин Армении, заявил, что живут они здесь за скромную мзду в 1000 рублей с человека или 100 долларов за квартиру в месяц. Телевидение уехало, а через 24 часа после выхода сюжета в эфир уехал на историческую родину и злосчастный армянин. Его со всей семьей депортировали в лучших традициях тридцатых годов. После такой кары остальные новоявленные жильцы завернулись в тогу молчания.
Через некоторое время произошел вообще из ряда вон выходящий случай. Одной из "коренных" жительниц дома пришел счет на 3000 рублей за международные переговоры. Вызванный телефонный мастер заявил, что налицо незаконное подключение к телефонной сети и предположил, что это кто-то из "гостей". Милиционер весьма быстро прибыл к месту происшествия. Со словами,— "я сейчас разберусь",— он вышел из квартиры потерпевшей и вернулся через несколько минут сжимая в руках 3000 рублей, собранные с проштрафившихся "дворников". В обмен на деньги он… попросил не подавать заявления о происшедшем. "Ведь все равно же вам платить придется",— заявил дядя Степа наших дней. Напуганные происшедшим, остальные жители в спешном порядке отключили у себя "восьмерки", лишив себя тем самым доступа к междугородней связи и мобильным телефонам, добавив это событие в длинный список неудобств. Одна старушка, проживающая в этом доме 40 лет, часто мучалась от слишком интенсивной музыки, доносящейся рано утром из квартиры, заселенной "дворниками". Бабушка пошла "поговорить с мальчиками-молдаванами".Открыли ей только с третьего раза, а когда она начала разговор с нарушителями утреннего спокойствия, как по мановению волшебной палочки появился участковый и посулил гостям из Кишинева "выгнать их к такой-то матери", ежели они будут мешать. Молдаване клятвенно пообещали больше не портить людям утро. Но старушке этого показалось мало. Она позвонила в ДЕЗ и поинтересовалась по поводу лиц, проживающих в этой квартире. Ответ привел ее в столбняковое состояние: "это не наша квартира, а милиционерская" (стилистика ДЕЗа сохранена). Из этой информации граждане сделали вывод, что заселением "гостей" занимаются не кто-нибудь, а именно ДЕЗ и милиция, которые, видимо, просто поделили пустующие квартиры в доме. Больше того, такие действия представителей власти развратили некоторых уже переехавших граждан. Некий дядя Вася появился в доме с двумя весьма потенциальными жильцами, но был с позором изгнан объединившимися старожилами. Окончательно озверевшие от такого хамского отношения жители подали заявление в Московскую прокуратуру, требуя привлечь к уголовной ответственности главу управы, префекта и мэра Москвы в связи с полным беззаконием, творящемся в их доме. Прокуратура дело приняла с сильным скрипом и впоследствии отвечала только отписками. Тогда жители обратились в Генеральную прокуратуру и к самому Грызлову, призывая громы небесные уже не только на действующих лиц предыдущего заявления, но и на действия (вернее, бездействие) Московской прокуратуры. После этого дело сдвинулось с мертвой точки. В дом приехала комиссия, которую, кстати, жители обнаружили случайно, ибо дело происходило под покровом ночи. В присутствующих "красивых, холеных, хорошо пахнущих мужчинах, возможно, только что из бани" (стилистика жителей сохранена) были опознаны ответственные лица из префектуры, управы и милиции. Что-то посмотрев, они уехали. Скоро явилась следующая комиссия, с ней-то и связана самая абсурдная часть истории. Перед приездом ответственных лиц работники ДЕЗа… вварили в металлические двери подъездов замки и заперли жителей. Как вы сами понимаете, общение получилось весьма специфическим. Объяснение было более чем странное: "это сделано в интересах вашей безопасности, чтобы не шлялся тут кто ни попадя". И это притом, что в самих подъездах проживают как раз те самые "кто ни попадя" в лице загадочных "дворников". Видимо, сделано это для того, чтобы старые и новые жильцы вошли в более тесный контакт и нашли общий язык.
Я, конечно, могу пожелать жителям только удачи в их нелегкой, но справедливой борьбе за право жить по-человечески. Но сколько еще в Москве таких домов, каждый из которых имеет свою драматическую историю.
Андрей КУПРИЯНОВ
ВОПРОСЫ ПРОСТОДУШНОГО ЕСТЬ ЛИ У НИХ СОВЕСТЬ И СТЫД?
Савва Ямщиков
18 ноября 2003 0
47(522)
Date: 18-11-2003
Author: Савва ЯМЩИКОВ
ВОПРОСЫ ПРОСТОДУШНОГО ЕСТЬ ЛИ У НИХ СОВЕСТЬ И СТЫД?
Октябрь месяц для меня всю жизнь был самым насыщенным в году. Заканчивается лето — время отпусков и командировок, начинается новый трудовой цикл. По правде сказать, люблю я осеннее возвращение к повседневной жизни. Какая-то особая энергия наполняет тебя в это время, хочется побыстрее приступить к осуществлению планов, задуманных на летнем досуге, и с головой окунуться в любимую работу. Вот и в нынешнем году начался мой трудовой процесс в буквальном смысле слова с места в карьер. Сотрудницы Ярославского художественного музея ещё в прошлом году предложили сделать большую выставку, посвящённую сорокалетию благородного труда московских, ярославских и костромских реставраторов по возвращению к жизни ценных памятников изобразительного искусства из местных музеев. Сотни произведений иконописи 14-18 веков, интереснейших образцов русского провинциального портрета 17-19 веков, уникальное творческое наследие художника-просветителя Ефима Честнякова, нашего современника, работавшего в костромской глубинке, стали достоянием многомиллионной аудитории благодаря самоотверженной профессиональной деятельности художников-реставраторов и музейных работников. О выставке этой я могу говорить часами, но газета "Завтра" дала уже развёрнутый материал, посвящённый вернисажу в Ярославле. Скоро выставку-отчёт увидят в Костроме, Санкт-Петербурге и Москве. Мне же хочется рассказать о фоне, на котором проходили подготовка выставки и её открытие.
В те далёкие уже по времени октябрьские дни 1993 года я следил за кровавой драмой, развернувшейся на улицах Москвы, а значит, и на всём российском пространстве, через телевизионную коробку. Болезнь не позволила мне принять участие в обуздании распоясавшихся убийц, поразивших своей кровожадностью и цинизмом всех здравомыслящих людей, за исключением, конечно же, наших записных полупрофессиональных правозащитников образца Ковалёва и его сподручницы мадам Боннэр, сумевшей трансформировать благородные идеи Сахарова в человеконенавистничество, борьбу с православием и ничем не скрываемую русофобию. Поразило меня, с какой лёгкостью подмахнули тогда письмо-обращение к президенту-вурдалаку, засевшему с пьяной командой своей в Кремле, призывающее к физическому уничтожению живых людей. Я прекрасно понимал ещё со времён путча, придуманного ставропольским полукрестьянином Горбачёвым, что от называющих себя демократами разгулявшихся от рубля и выше вершителей судеб Отечества, добра ждать может лишь простофиля или жулик, на котором негде ставить пробу. Подло брошенные под танки организаторами бутафорского восстания молодые мальчишки вызывают и по сей день человеческое сожаление. А вот те, кто их заставил лечь под гусеницы машин, поддерживающих элементарный правопорядок в столице, должны не показные слёзы перед телекамерами пускать, а привлечены быть непременно к уголовной ответственности.
Я уже в те годы развала нашей державы прекрасно знал истинную цену болтунам типа Руцкого, игравшего бравого генерала, а на самом деле напоминающего трусливую бабку Маланью. Лицемерные, ненавидящие всё русское регионалы устроили чудовищный фарс в Грузии, превративший некогда цветущий край в помойку для американских отходов и приют для предателя и мздоимца Шеварднадзе, также достойны самого сурового наказания за свои пролживленные отчёты и враньё перед журналистами. Не у академика Лихачёва, возглавлявшего Советский фонд культуры и ловко его развалившего, нашёл я, тогдашний член Президиума, поддержку и понимание в те жуткие дни. Когда академик восторгался Собчаком и его подельниками, Владимир Максимов, диссидент, как говорится, из первой тройки, заявил в наших с ним телеинтервью, что у него руки опускаются при виде стоящих у государственного кормила бракоразводных юристов (Собчака), торговцев цветами (Чубайса) и годящегося разве что разливать пиво в ларьке Шумейко (все эпитеты максимовские — С. Я.). Сколько их, персонажей нелицеприятного карнавала, пронеслось тогда перед поражёнными зрителями. Шахраи, филатовы, паины, гайдары, яковлевы (оба), коротичи, волкогоновы, черниченки, бакатины. Имя им — "тьма тьмы".
