Прошла неделя, и президент поручил мне формировать правительство Черномырдина. «Вы, — говорит, — работайте один. Никому не показывайте, пока я не посмотрю». Президент он и есть президент — при живом премьере поручать формирование правительства первому вице... Видите, он сразу нас разделил. Дальше с Виктором Степановичем мы уже не работали, как раньше. И думаю, что уже никогда не будем.
Я формировал это правительство. Вручную писал фамилии министров и клеил на листе ватмана. У меня есть фотография, как его расстилаю перед Ельциным. Тогда я, кстати, и предложил ввести в правительство Сосковца... Виктор Степанович со мной не согласился и доказал, что Сосковец в правительстве не нужен, так как он работал всю жизнь в Казахстане и мало знает Россию. Сосковец появился уже без меня в силу того, что здоровый мужик, спортсмен, может, поближе стал к президенту. Не как вице-премьер, а как человек. Здесь уже другие отношения наступают.
Когда команда только собиралась, были люди, которые старались президенту все время позвонить — и в пятницу, и в субботу, и в воскресенье. О себе напомнить, показать, что работают. Как-то Борис Николаевич всех собрал и сказал: «Берите пример с Шумейко. Он меня вообще не трогает. Я-то вас всех вижу. И прекрасно знаю, кто из вас что делает, как работает. И не надо мне ничего показывать». И он действительно видит, что кто делает, как делает и зачем. И всех в памяти держит. Я мало таких людей видел.
Сильно удивил Коржаков. Выходит, я его недостаточно знал. Но когда встречаешься в основном на игровой площадке или за столом, может, что-то и ускользает. Я не предполагал, что он такое может написать. Я так и не стал читать. Жена про меня куски зачитывала, я ей показывал, где он неправду говорит. Вот этот знаменитый «генерал Дима» поработал у меня в секретариате за штатом три месяца. А уж столько всего понарассказано...
Там есть такой эпизод. Коржаков пишет, мол, пришли к нему Шумейко и Баранников просить за Якубовского и якобы выпили при этом четыре бутылки коньяку. А потом Коржаков-де пошел к президенту, рассказал, какой опасный этот Якубовский, и вроде как государство спас. Но ведь все было совсем не так. Уж память у меня... почти феноменальная.
Я был у президента, вышел из его кабинета. Встречаю в коридоре Баранникова. Баранников мне говорит: «Володя, ты знаешь, Мише-то Барсукову очередное воинское звание присвоили. Пока мы здесь в Кремле, пойдем обмоем вместе с ним». — «Нет вопросов. А где он может быть?» — «Пошли, он скорее всего у Коржакова». Приходим к Коржакову. Он там, и мы вчетвером обмыли эту звездочку. Выпили одну-единственную бутылку коньяку и расписались на этикетке в память об этом. Можете спросить у Барсукова, если у него эта бутылка сохранилась. Когда мы уже уходили, Коржаков завел разговор с Баранниковым — как бы ради интереса, типа одна спецслужба у другой спрашивает: «Слушай, что там с Якубовским?» Баранников отвечает: не трожь, это мой человек, сам с ним разберусь. И все. И метили этого Якубовского всего на должность руководителя отдела административных органов аппарата правительства...
Президент мне звонит и говорит: «Все, я подписал указ, вы с 7 июля — первый вице-премьер». Я в один день перехожу в правительство. А как только занял кабинет, ты уже вице-премьер. Никому неинтересно, есть у тебя секретариат или нет. Срочно надо было добрать шестнадцать человек — в один день. Насчет Якубовского звонили Кобец, Баранников, еще пара депутатов: слушай, отличный парень, посмотри на него.
Ну приезжает Якубовский. Я сразу насторожился. Когда человек приходит в высокий кабинет и допускает матерные слова и с места в карьер рассказывает, как он звонил председателю Верховного Совета СССР, ездил к министру обороны Язову, как в Германии имущество спасал, фотографии сразу показывает: вот я, а вот президент, — становится ясно, что это за деятель. Так потом и вышло. Я просто вынужден был собирать этот секретариат. Это сейчас хорошо — Немцов пришел, ему позволили из Нижнего Новгорода человек шесть взять. У меня-то таких возможностей не было.
Я двадцать восемь дней в прокуратуру ходил из-за того, что разрешил оставить два корабля в Литве. Возглавлял комиссию по выводу наших войск из Балтики. Так меня вызывали к следователю по особо тяжким, пытали, почему продал не через спецорганы. Да если продавать через спецорганы, то их надо было на стапеля ставить, обдирать, красить... Кто с этим бы возился? Теперь говорят: вот, мол, Шумейко молодец, правильно все решил. Знали бы они, сколько я в прокуратуре потом объяснялся.
Выделил я Тяжлову деньги. Но они потратили на покупку детского питания 1 миллион с чем-то, а остальное пустили на то, чтобы построить самим завод по производству детского питания. Вызывает меня следователь и говорит: «Куда они деньги дели?» Я говорю: «А я откуда знаю?» Завелся, конечно, звоню Тяжлову: «Иди сюда, рассказывай». Он говорит: «Так и так, решили не тратить деньги на питание, а самим его производить. Железо уже завезли». Правильно они поступили, по-хозяйски. Хотя, может, чего-то и нарушили. Но с другой стороны, для того мы и сделали федеративное государство, чтобы не указывать губернатору, где сортиры строить...
Следователь мне: «Ну и нервы у вас. Можно сказать, под расстрелом, а не волнуетесь».
Меня с Рыбкиным как руководителей палат парламента ввели в Совет безопасности за одно заседание до того, как было принято решение вводить войска в Чечню. Пришел я, меня сразу окружил силовой народ, да и не силовой. Говорят: «Наконец-то пришел, ты-то и обеспечишь принятие чрезвычайного положения». А я отвечаю: «С какой радости?» А это уже было после того, как танкистов по контракту туда отправили, перебили их там. Начался Совет. Человек встает и говорит: «Вот мы договорились с лидером оппозиции Автурхановым, он вам письмо пришлет, Борис Николаевич, а вы объявите чрезвычайное положение».
Тут я встал: «Борис Николаевич, не имеет права президент 150-миллионного государства объявлять ЧП в одном из регионов по какому-то письму. Я как председатель Совета Федерации сделаю все, чтобы оно не было принято». Сразу гробовая тишина. Ельцин подумал и сказал: «Прав Шумейко. Абсолютно прав. Идите и ищите другое решение».
ДАЖЕ ЗАМУЖ ВЫХОДИЛА ДЕВСТВЕННИЦЕЙ
Галина Старовойтова — о самой себе. Без ретуши.
Я способна выпить много. Потому что прошла опыт кавказских этнографических экспедиций и работала у Бориса Николаевича Ельцина. Во втором случае было легче. В первом приходилось пить в сорокаградусную жару чачу двойной перегонки... Уже наши мужчины валялись под столом, а я держалась...
Старовойтовы вообще не воруют.
Лет шесть назад говорили, что это я разгромила Советский Союз и все испортила. Сейчас уже поняли, что существуют более сильные — объективные процессы, чем усилия одной женщины...
Фильмы Невзорова страдают признаками некоторых болезней. У меня диплом психолога, так что могу утверждать это профессионально.
Когда я появлялась на улицах, за мной бежали люди с просьбами написать депутатский запрос.
Мэр Пскова нормально ведет себя. Как демократ. Вызывает коммунистов и говорит, что разрешает им 7 ноября пройти таким-то маршрутом. Шаг вправо, шаг влево, — сниму памятник Ленину.
На жену Собчака Людмилу следователь орал: сейчас буду обыскивать, раздевать, разувать! Она отвечала: «Валяй, давай, у меня есть депутатская неприкосновенность, но я готова». Кстати, Собчаку стало плохо с сердцем тогда, когда представил, что его жену сейчас станут раздевать омоновцы и следователи.
Мой третий муж не очень молодой. Ему 55 лет. Меня, кстати, Виктория Токарева на приеме в Кремле на днях спросила: «Галя, вы вышли замуж, а сколько ему лет?» Я ответила, а она: «Боже мой, какое счастье, какое счастье! Я так боялась, что вы за какого-нибудь Киркорова выскочили».
Мне к свадьбе даже платье некогда было купить. На мою фигуру купить не так легко — надо шить.
У мужа любовь ко мне с первого взгляда. Он увидел меня по телевизору в 90-м году, но не знал, что судьба нас сведет. Его друзья спрашивали — не боишься жениться на умной женщине? Андрей ответил — я очень устал от дур.
После свадьбы мы с ним занимались активной политической деятельностью.
Первая брачная ночь не была первой.
Лидер в семье, думаю, я.
Британский посол Эндрю Вуд прислал мне приглашение посетить посольство на празднование дня рождения королевы Великобритании: «Госпоже Старовойтовой с супругом, господином Старовойтовым». А он Волков. Я даже не знаю, показывать ли ему это приглашение.
Муж сам стирает. И потом, он живет с мамой.
Депутат Василий Шандыбин регулярно подходит поговорить со мной на интимные темы. Всегда рассказывает о своих мужских достоинствах, говорит, что мы должны встретиться на нейтральной почве.
