Я двуполая. Я и Мать, и Отец, поскольку я совокупляюсь сама с собой… и с теми, кто любит меня… Я Матка, которая придает форму всему… Я Мейротея, слава Матери»[104].
По двум причинам кажется странным, что произвело такой фурор[105] недавнее принятие в некоторых английских конгрегациях правила использования «полного языка», что подразумевает, например, такую молитву: «Святой Дух будет находиться среди нас и мы можем распознать Ее присутствие и работать вместе с Ней»: первое, это вряд ли можно назвать новым подходом, поскольку гностики использовали «полный» язык почти 2000 лет назад, и, кроме того, Святой Дух должен быть женского рода — как мы увидим далее.
Многие из гностических текстов, строго говоря, не являются Евангелиями, но поэмами и гимнами — даже магическими заклинаниями: все они в своем уникальном стиле являются выражением глубочайших эмоций и духовности, прочувствованных сердцем. Одна из поэм «Совершенное сознание»[106] содержит странно волнующую декларацию женской силы:
«Я первая и последняя. Меня чествуют и презирают. Я проститутка и святая. Я жена и девственница. Я (мать) и дочь. Меня зовут Софией (мудростью) греки и Гносисом (знанием) иностранцы. Я та, чей образ велик в Египте, и я та, образа которой нет у иностранцев. Я есть она, чья свадьба грандиозна, и я не взяла себе мужа… Я знание и невежество… Я бесстыдна; Я стыдлива. Я сила, и я страх… Я глупа, и я мудра… я безбожна, и я та, чей Бог велик»[107].
Здесь выражена вся парадоксальная натура Первичной богини и суть самой эмоции, это праздник иррационального и противоречивого и приглашение к интеллектуально невозможному, как в дорогу к Богу. Здесь имеется также заявление о важности женского в Египте — «Я та, чей образ велик в Египте, и я та, образа которой нет у иностранцев». В Египте концепция могущественной женщины процветала как нигде в мире того времени, — но, как всегда, среди людей обеспеченных. Была ли она из Таричеи, Магнолума или еще из какого-то более далекого города, но независимая Магдалина, привыкшая к египетской открытости, должна была испытывать огромные трудности с ограниченными и реакционными галилеянами.
Гностики использовали парадоксальную метафору в виде одного из наиболее неприятных символов — физическую форму гермафродита, имеющего оба набора сексуальных особенностей в одном теле, представляя божественный «моj Бога с посвященным, а также соединение в одной личности разделенных «я» — равных, но противоположных полов. Гермафродит для гностиков и для других еретических групп, таких как более серьезные и мистические схимики, представлял собой не более и не менее как человеческое совершенство. Разве это совпадение, что ум Леонардо не оставляли гермафродиты и его блокнот наводнен соответствующими зарисовками? Как мы убедились по едва прикрытым образам и символам картин, Леонардо да Винчи не испытывал по отношению к Святому семейству ничего, кроме презрения, избрав объектом особенно злобных нападок Деву Марию — однако, как кажется, с великим уважением относился к Марии Магдалине и Иоанну Крестителю. Возможно, Леонардо имел доступ к каким-то древним гностическим текстам или, меньшей мере, к тайным преданиям (хотя, несомненно постарался навести на них собственный глянец). Интересно, что на плакате французских розенкрейцеров Леонардо изображен как «Хранитель Грааля», то есть вершитель священных тайн еретиков. Что знал Леонардо и наследия гностиков? Как он узнал, что Мария Магдалина была не просто «koinonos» Иисуса — кстати, слово мvжского рода — но также и его «правой рукой»? Вопрос связан с собственной силой Марии Магдалины и подразумевает вероятность того, что великие — и подлинные — секреты выжили в Европе в еретическом подполье.
Женщины и обряд крещенияКто и как подал еретикам идею, что женщины могут проповедницами и крестителями? Напрасно вы будете искать намеки на это в Новом Завете, который только идивает иудаистский культурный и религиозный взгляд на место женщины в жизни общества. Карен Армстронг пишет о иудаистских законах о чистоте в своей книге «Конец молчания: женщины и сан священника» (1993):
«Если доводить анализ до логических выводов, эти законы о чистоте практически выводят женщин за пределы еврейского народа. Это великолепно иллюстрирует Храм, который был завершен во время Христа. Храм определял различные градации святости в виде ряда концентрических кругов. В центре была Святая Святых, куда мог входить только первосвященник один раз в год в День Искупления. Перед Храмом был двор священников, куда не было доступа простым людям. Его окружал двор для всех остальных иудеев, далее шел двор женщин, а за ним место для гоев — неевреев. Во время менструации или ритуальной нечистоты после рождения ребенка женщине не позволялось входить в женский двор, и она официально оказывалась в той же категории, что гои»[108].
Иудаистские предрассудки в отношении участия женщин в религиозной деятельности нашли четкое отражение в письмах Нового Завета, написанных Савлом из Тарсиса, позднее ставшим Павлом, где — характерная особенность отсутствия биографических подробностей жизни Иисуса никогда не упоминается Мария Магдалина или его явление ей в саду после воскресения. Павел делает все возможное, чтобы утвердить мужское главенство, говоря:
«…Христос умер за грехи наши, по Писанию. Он погребен был… и воскрес на третий день, по Писанию… явился Кифе, а затем Двенадцати. Потом явился более нежели пятистам братий в одно время… потом явился Иакову, также всем Апостолам…»[109]
Отметьте тщательно подобранное слово «братий» — согласно Павлу, ни одна женщина не видела воскресшего Христа, а подразумевалось, что «все Апостолы» просто означает мужчин — что еще это могло значить, поскольку всем известно, что все апостолы были мужчины? Хотя ке теперь многие христиане возражают против причисления Марии Магдалины и других женщин, таких как Иоанна и Саломия, к основной массе «учеников», согласно гностическим Евангелиям она была не просто ученицей, но лидером апостолов. Гностические еретики часто называют ее «апостолом апостолов» (Apostola Apostolorum) и даже с большей точностью «первым апостолом», веря, что именно Иисус присвоил ей этот титул. Более того, согласно текстам Наг-Хаммади и другим гностическим источникам, он пошел дальше, называя ее — «Всё» и «Женщина, которая знает Всё», что подкрепляет утверждение, что она одна из всех последователей, мужчин и женщин, знала его тайны. Не случайно великая египетская богиня любви Исида была известна под именем Всё».
Книги были спрятаны в Наг-Хаммади в IV веке, когда отношения между победоносной Римской церковью и «еретическими» гностиками стали опасно враждебны. Вскоре гностики были до такой степени оттеснены, что их вера и писания высмеивались как глупость, а сами либо принимали жертвенную смерть (судьба, которую гностики, в отличие от христиан, себе не желали, поскольку считали жизнь даром Бога, а стремление смерти рассматривали как грех), либо исповедовали религию втайне.
Но что сделало гностиков такой серьезной угрозой Римской церкви и почему сегодня их давно утраченные алия обычно игнорируются в проповедях, семинари на дискуссиях о Библии?
Ожесточенная враждаОдин из гностических текстов, который стал достоянием общественности задолго до находки 1945 года в Наг-Хаммади, был известен под названием «Пистис София», или «Мудрость веры». Он был куплен Британским музеем в 1785 году. Рукопись выглядела как работа двух разных авторов, один из которых имел отличный почерк с тщательно выписанными буквами, а другой писал дрожащей старческой рукой[110]. В этой книге Иисус возвращается через двенадцать лет после своего вознесения на небеса и собирает своих ближайших учеников, чтобы обменяться взглядами на свое учение. Духовную мудрость олицетворяет «София», и ее сложные духовные поиски — всегда в стремлении к «Свету» совершенства — составляют главную тему продолжительных наставлений по вопросам веры Иисуса и вопросов его учеников. Хотя текст в основном посвящен любимой теме гностиков «Мистерии» и сложной реальности небес и ада, что делает ее почти нечитаемой, «Пистис София», тем не менее, остается важной книгой, поскольку дает совершенно иную картину взаимоотношений Иисуса и Марии Магдалины по сравнению с традиционной.
«Пистис София» показывает, как Магдалина — вместе с другими женщинами, такими как ученица Саломия, — постоянно выступает и отвечает на вопросы Иисуса с огромным энтузиазмом, умно и часто имеет отчетливое превосходство над оппонентом. Это не очень нравится мужчинам. Складывается картина, что Магдалина и ее сестры по «свету» оттирают учеников, подобных Симону Петру, из первых рядов, как это делают дети, привлекая внимание учителя. В шестой книге «Пистис София» Петр говорит: «Господь мой, пусть женщины перестанут задавать вопросы, чтобы и мы могли задать вопросы», на что Иисус отвечает приказом, обращенным к женщинам, позволить и мужчинам высказаться, но ему и в голову не пришло запретить им говорить вообще.
