студенческих лидеров давали интервью, Ван Дань сказал, что студенты устали от массовых протестов и им следует разрешить возобновить занятия, в то время как другой студенческий лидер, Чай Линг, заявила, что она чувствовала себя все более разочарованной из-за снижения энтузиазма среди студентов в отношении дальнейших протестных действий. В рядах их руководства царит беспорядок.
Это также было время замешательства в руководстве партии. Многие лидеры, как сообщалось, были расстроены трюком, который Чжао проделал с ними, в том числе и Дэн. Но в первую очередь Дэн думал о предстоящем визите Михаила Горбачева, президента СССР, который должен был предвещать полную нормализацию китайско-советских отношений. Затухание массовых протестов после 6 мая могло на время отодвинуть его опасения по поводу внутренней ситуации на второй план. Что касается других старейшин, то, пока Горбачев не пришел и не ушел, вероятно, никто из руководства не хотел быть обвиненным в том, что он выступает за или делает что-то, что может испортить такой исторический саммит. На этот мимолетный момент в верхах фактически образовался временный вакуум власти. Преимущество в этой ситуации было на стороне Чжао Цзыяна.
Это была возможность для Чжао Цзыяна перехватить инициативу и рассмотреть претензии студентов, что он публично предложил сделать 4 мая. Многие из требований были вовсе не политического характера; скорее, они касались улучшения условий обучения, расширения возможностей трудоустройства и борьбы с коррупцией. Они также отражали более широкие экономические проблемы, включая чрезмерную инфляцию и коррупцию, которые были причинами недовольства населения. По этому последнему вопросу Чжао сам высказался на последнем пленуме партии в ноябре 1988 года в четких выражениях: "Мы должны научиться плавать в море сырьевой экономики, не будучи увлеченными вихрями коррупции". В настоящее время коррупция среди сотрудников партии и государственных ведомств - взяточничество, взятки, вымогательство, нажива и разбазаривание государственных средств - вызывает острую ненависть масс."
Позже Чжао заявит, что Ли Пэн саботировал все его предложения, такие как создание комиссии по борьбе с коррупцией с реальными полномочиями при Всекитайском собрании народных представителей, "которая бы независимо принимала отчеты и проводила расследования незаконной деятельности семей высших партийных руководителей". Он также заявил, что хотел провести публичные слушания по аудиту крупных государственных компаний (их обычно возглавляли представители красной аристократии). На заседании политбюро 1 мая он заявил, что предложил постоянному комитету уполномочить Центральную комиссию по проверке дисциплины (аналог индийского Центрального бюро расследований) начать расследование в отношении членов семей лидеров, включая его собственных детей. Существует также неподтвержденный отчет о его разговоре с Ян Шанкунем 6 мая о расследовании обвинений в коррупции членов семей высокопоставленных руководителей, включая его собственную семью, и отказе от особых привилегий. Главный вопрос заключается в том, делал ли он эти предложения из искреннего желания решить проблему коррупции или просто потому, что рассматривал расследование в отношении членов семей как средство сдерживания коммунистического начальства. Использование антикоррупционных расследований в качестве инструмента контроля было обычной практикой со времен Мао. Чжао знал, что никто из высокопоставленных руководителей не собирается отказываться от привилегий, которые, по их мнению, они по праву заслужили, сражаясь за революцию, и, возможно, это был его способ приманить их и держать в напряжении.
Чжао созвал заседание Постоянного комитета Политбюро 7 мая, чтобы заслушать отчеты о студенческом движении. Вместо этого он услышал резкие слова сторонников жесткой линии о том, что его выступление перед АБР 4 мая внесло путаницу в линию партии. Обсуждалась коррупция, и Чжао снова попытался перевести разговор на политическую реформу, косвенно намекая на отмену редакционной статьи от 26 апреля, но не говоря об этом. Встреча прошла безрезультатно. Тогда он решил созвать заседание политбюро в полном составе 10 мая в надежде, что получит одобрение на проведение антикоррупционной программы. Он также раскритиковал Цзян Цзэминя за неправильное решение инцидента с World Economic Herald. Политбюро не смогло прийти к какому-либо соглашению. Чжао был генеральным секретарем и мог бы лучше использовать свой авторитет, чтобы настоять на принципиальных решениях, но он был занят игрой на галерке, включая иностранную прессу. 8 мая на встрече с лидером турецких социал-демократов Эрдалом Инону Чжао снова заговорил о политической реформе. Он думал, что ключ к успеху лежит во внешней проекции, но, оглядываясь назад, ему следовало использовать свою власть в политбюро и ЦК для удовлетворения требований общества о переменах в решающие дни 7-10 мая. Неправильно оценив общественные настроения, Чжао Цзыян не смог добиться преимущества.
Глава 8. The
Blaze
(10-17 мая)
В БЕЙДЖИНСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ ЯДРО ПРОТЕСТНОГО ДВИЖЕНИЯ оставалось активным, но мнения о дальнейших шагах разделились во время этого короткого перерыва, который закончился 10 мая. В этот день тысячи студентов устроили впечатляющую демонстрацию, проехав на велосипедах по проспекту Вечного мира. С нашего балкона, выходящего на проспект, он казался черно-серебристой рекой, протекающей через главную улицу. Атмосфера была праздничной. Братание между ними и публикой было очевидным. Власти не чинили серьезных препятствий велопробегу. Студенты больше не скрывали свою принадлежность и гордо несли флаги университетов, которые они представляли. Все это свидетельствовало о постепенном разрушении жесткого контроля, установленного Коммунистической партией Китая с 1949 года, и правительство, казалось, было беспомощно, чтобы остановить гниение.
На небосклоне появилась новая звезда. Ее звали Чай Линь, она была аспиранткой Пекинского нормального университета, но много времени проводила в Пекинском университете, где ее супруг, Фэн Конгдэ, был студенческим лидером. 11 мая, когда в так называемом "Треугольнике" - месте в Пекинском университете, где в это время вывешивались плакаты с крупными и мелкими символами, - появились первые плакаты с призывами к голодовке, Чай Линг решила использовать это как тактику давления на других студенческих лидеров. Энтузиазм по поводу предложенной голодовки был невелик, пока она не взяла микрофон вечером 11 мая. Далее последовали драма и слезы. В эмоциональной речи она обратилась к студентам с призывом принять участие в голодовке на площади Тяньаньмэнь. Ее слова наэлектризовали слушателей и привели в действие студенческое движение. Многие позже заявляли, что были воодушевлены, но не понимали, к чему приведет такая акция. Ван Дань и Вуэр Кайси поддержали ее, хотя Пекинская студенческая автономная федерация приняла решение против голодовки. Не в последний раз раскол в рядах студенческого руководства повлияет на политическую судьбу Чжао Цзыяна.
Манифест голодной забастовки" был быстро составлен на основе речи Чай Линга. Язык манифеста звучал как эмоциональный шантаж. Заявления вроде "Голодовка - это последнее средство. Но это также и средство, которое мы должны принять. Мы боремся за жизнь с духом смерти" и "Мы все еще дети, мы все еще
