Ознакомительная версия.
Ввиду всего этого, я с особой радостью приветствую Вашу готовность пересмотреть заявление от 6-го февраля и усерднейше прошу Вас не медлить с этим пересмотром. Ваше решение порвать с расколом и оставаться в административно-молитвенном общении с православной нашей иерархией, несомненно, возвратит Церкви многих соблазненных и, наоборот, если Вы останетесь в расколе, это послужит причиной закоснения в нем многих, привыкших идти за другими.
Что касается возвращения в Ярославль архиепископа Угличского Серафима, то об этом мною уже возбуждено ходатайство. Но я прошу Вас не ставить это возвращение непременным условием пересмотра. Не от Вас зависело удаление архиеп. Серафима, не в нашей воле и его возвращение.
Нельзя же решение вопроса такой общецерковной важности ставить в зависимость от обстоятельств второстепенных и более или менее случайных. Личную беседу с архиеп. Серафимом легко заменить перепиской. Да если бы архиеп. Серафим был и против пересмотра, это не может быть оправданием для других; каждый отвечает перед Богом и Церковью за себя. Я же позволю себе думать, что архиеп. Серафим, подписавший заявление вслед за Вами, еще с большей готовностью последует за Вами и в Вашем решении исправить допущенное.
Испрашивая Ваших молитв и всею душою желая вместе с Вами единым сердцем и устами прославить Воскресшего Господа, остаюсь Вашего Преосвященства покорнейший слуга и брат о Христе митрополит Сергий”. [83]
Примечательно, что, указывая митр. Агафангелу на его принадлежность к расколу, митр. Сергий не угрожал ему отлучением, а только предупреждал о тех опасных последствиях, которые могут произойти вследствие занятой им позиции.
Как же отнеслись к доводам Заместителя Патриаршего Местоблюстителя ярославские архиереи? Факты свидетельствуют, что ни сам митр. Агафангел, ни два его викария: архиеп. Варлаам и еп. Евгений, — не согласились с причислением их к раскольникам, считая свой разрыв административным и только. Но несмотря на это, они согласились пересмотреть свое решение, и 10 мая 1928 года направили митр. Сергию такое письмо:
“Ваше Высокопреосвященство, Милостивейший Архипастырь!
В разъяснение нашей декларации от 6 февраля с. г. и в дополнение к письмам митр. Агафангела на имя Вашего Высокопреосвященства, находим нужным сказать следующее:
1. Мы до сих пор не прерывали и не прерываем нашего молитвенного общения с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя митр. Сергием.
2. Никакого раскола мы не желаем учинять и не учиняем.
3. Никаких новшеств в церковной жизни нашей епархии не вводили и не вводим.
4. Принципиально власть Вашу , как Заместителя, не отрицаем.
5. Распоряжения Заместителя, смущающие нашу и народную религиозную совесть и, по нашему убеждению, нарушающие церковные каноны, в силу создавшихся обстоятельств на месте, исполнять не могли и не можем.
6. Всех обращающихся к нам иноепархиальных епископов, клириков и мирян, с просьбой возглавить их и принять в молитвенное и каноническое общение, мы не отторгали и не отторгаем от единства церковного, а, внося мир, направляли их непременно к Вашему Высокопреосвященству и Синоду, предварительно, насколько возможно, успокоив их смущенную религиозную совесть.
Да послужат эти наши разъяснения, при помощи Божией, ко благу и миру церковному.
Испрашивая Ваших святительских молитв, с совершенным почтением и истинною о Христе любовью остаемся Вашего Высокопреосвященства покорные слуги”.
(Далее следуют три подписи). [80]
Таким образом, хотя ярославские архиереи и указывали на то, что молитвенно-канонического общения с митр. Сергием они не прерывали и принципиально не отрицают за ним власти, как Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, но уже одно то, что они не считали возможным исполнять его распоряжения, смущающие их совесть, свидетельствовало о том, что фактически ярославцы остались при своих убеждениях и ничего нового к ранее высказанному не добавили.
Тогда митр. Сергий в третий раз направил в Ярославль своих представителей: архиеп. Иувеналия (Масловского) и прот. Владимира (Воробьева), настоятеля церкви Николы на Арбате. И хотя митр. Агафангел чувствовал себя нездоровым, он принял посланцев, душевная беседа с которыми окончательно расположила его к примирению. Произошло это 3(16) мая 1928 года.
Многие из тех, кто знал митр. Агафангела, с недоверием отнеслись к этому факту, и своим скептическим отношением смущали малодушных. Очевидно, противникам митр. Сергия не хотелось, чтобы это примирение состоялось. Мы располагаем одним документом, который подтверждает как наличие сомнений в церковных кругах относительно примирения, так и сам факт случившегося. Вот этот документ:
“Его Преосвященству, Преосвященнейшему Феофилу, Епископу Кубанскому и Краснодарскому протоиерея Воскресенской г. Майкопа церкви Сергия Молчанова Рапорт.
Вследствие того, что многие отнеслись с недоверием к тому, что М. Агафангел воссоединился с М. Сергием, я, желая доказать правоту сего, запросил М. Агафангела телеграммой, на что он дал мне определенный ответ. Вот копии этих телеграмм:
“Ярославль Митрополиту Агафангелу. Правда ли что соединились канонически Митрополитом Сергием. Протоиерей Молчанов”.
“Майкоп Протоиерею Молчанову. Верно. Митрополит Агафангел”. [85]
Вслед за митрополитом примирились с Заместителем и три его викария: архиеп. Серафим, архиеп. Варлаам и еп. Евгений. Сам митр. Агафангел недолго прожил после этого события: ровно через пять месяцев, 3(16) октября 1928 года, он мирно почил о Господе в г. Кинешме б. Костромской области.
Давая историческую оценку Ярославскому расколу, можно сказать, что большого влияния на епископат и на паству он не имел. Это был чисто иерархический раскол, носивший местный характер: дальше Ярославской области он не распространился. Свое официальное существование он продолжал всего лишь три месяца, с 6 февраля по 3 мая 1928 года.
С канонической точки зрения, отделение ярославских иерархов являлось нарушением церковных правил. Нельзя было, выставляя причиной церковно-административные ошибки Заместителя Патриаршего Местоблюстителя, отделяться от него; необходимо было ждать соборного решения о его деятельности и только после этого окончательно определять свое отношение к нему. Не сделав этого, ярославские архиереи нарушили 14 и 15 правила Двукратного Константинопольского Собора, что влекло их к низвержению из священного сана. Правда, наказание коснулось лишь трех епископов, участвовавших в расколе; митр. Агафангел не был запрещен в священнослуженни, и потому все его распоряжения как епархиального архиерея и священнодействия имели благодатную силу.
Более подробно каноническая оценка Ярославского раскола раскрыта в письме митр. Сергия к митр. Агафангелу (в апреле 1928 года), которое мы будем цитировать в следующей главе.
Всяка душа властям предержащим да повинуется
(Иосифлянский раскол)
ОДНОЙ ИЗ ГЛАВНЫХ ПРИЧИН, породивших иосифлянский и другие расколы, является исторически и психологически сложившийся ошибочный взгляд на политику митр. Сергия в области церковно-государственных отношений.
Многие лица как духовного, так и светского звания, воспитанные в монархическом духе, считали, что Православие может сохраняться только в условиях монархии. Ярко выраженная антирелигиозная направленность советской власти настолько пугала их, что они опасались всякого сближения с ней и не желали получать от государства даже формальных прав для своего существования, полагая, что, приняв однажды эти права, Церковь тем самым окажется в полной зависимости от богоборческих властей.
Подобные настроения были широко распространены в послереволюционной России, и их ясно выразил архиеп. Угличский Серафим (Самойлович). “Мы, - писал он митр. Сергию, - лояльные граждане СССР, покорно исполняем все веления советской власти, никогда не собирались и не собираемся бунтовать против нее, но хотим быть честными и правдивыми членами Церкви Христовой на земле и не “перекрашиваться в советские цвета”, потому что знаем, что это бесполезно и этому люди серьезные и правдивые не поверят”. [86]
Понятно, что такой взгляд на новый государственный строй порождал озлобление богоборцев и объективно ухудшал положение
Церкви в СССР.
Не подлежит сомнению, что самодержавие — наилучший государственный строй из всех известных человечеству, строй, в котором Церковь находится под непосредственным покровительством государства. Только в православном царстве возможна та “симфония властей”, о которой писали и церковные подвижники, и видные государственные деятели России. Но такая власть — это дар Божий, ее нужно вымолить, надо заслужить: верой и, главное, верностью Заповедям Господним. Все же другие формы земного правления посылаются нам за грехи, и надобно иметь много терпения и мужества, чтобы нести на себе этот крест, искупая покаянием и смирением отступление народа от пути спасения.
Ознакомительная версия.
