заплатишь одиночеством безгрешия
за тусклый свет его и полутон.
А за талант, что вроде бы во благо, –
особая расплата впереди:
останешься с талантом, бедолага,
и будешь на хребте его нести
тяжёлой ношей. Ни продать, ни скинуть,
ни в завещанье отписать родным.
И в землю жаль зарыть. Горбатит спину.
Ты с ним бредёшь, усталый пилигрим.
Как труден выбор правильной дороги!
Камо грядёши? Рядом враг иль друг?
Путь виртуален, и не стёрты ноги.
Вокруг бескрайняя страна Facebook…
В МЕТРО
Я сказала бы раньше: «Старик!»
А теперь: «Средних лет… человек».
Это бунт во мне говорит.
Маскирую свой долгий век.
Кружит голову вид с моста
на Манхэттен. Стучит вагон.
И старик, который не стар,
раздирает аккордеон.
На фуражке символ потёрт.
Вроде был офицер морской.
Иль бродячий актёр хитёр?
Не могу понять, кто такой.
Да и важно ли это? Бог с ним!
Вальс плывёт, в безвозвратность маня:
снова тот, кто когда-то любим,
приглашает на танец меня.
Я – должница твоя, музыкант.
Вальс окончен. Быстрей, быстрей –
ищет доллар моя рука.
В сумке столько лишних вещей!
В кошельке – лишь квотёр* и дайм**,
и двадцатка – весь капитал.
Искуситель: «Двадцатку дай!»
Многовато! Прости, капитан!
_____________________
*Монета в 25 центов (англ.).
**Монета в 10 центов (англ.).
ПИСЬМО ДРУГУ НА НЕБО
Звонит телефон. Сказали: тебя больше нет.
Нам не пересечься на этой Земле.
На том свете, если есть тот свет,
наши силуэты сойдутся во мгле
запутанных Туманно-Андромедных дорог.
И мы с тобой не полюбим друг друга
в бескровном, безгормонном обличье. Бог
так распорядился. Ангельская прислуга
проявила о нашей нравственности заботу.
И даже изобретательный бес
не смог добиться у Всевышнего квоты
на малую погрешность в стенах небес.
Стыну скульптурно не Евой – нищенкой –
с яблоком в протянутой руке.
У тебя теперь – духовная пища
в твоём райско-адовом далеке.
Давид ПАТАШИНСКИЙ
Родился в 1960 г. в Москве, жил в Сибири. Эмигрировал в Израиль, а потом в Америку. Инженер электронной техники, фотограф, строитель, часовщик. Публиковался в журналах «Октябрь», «Крещатик», «Слово-Word», «Волга», «Новый берег», «Зарубежные записки». Автор книг «Немного цвета» (2006), «Случайная почта» и «Рассвет перед сном» (2008).
Живёт в г. Манси (штат Индиана).
Стало холодно жить...
* * *
Я живу за стеной, только шёпот иной
раздаётся тугими ночами.
Там ребёнок больной, там всегда выходной,
там звенят, но совсем не ключами.
Там играют смешную простую игру,
слышишь – падает мелочь густая?
Если вдруг я сегодня под утро умру,
я, наверное, просто растаю.
Так-то, друг, – если вдруг. Всё бывает тогда.
Даже водка бывает колючей.
Даже, будешь смеяться, сухая вода,
что в коробке на всякий случай.
Я читаю своё, ты читаешь своё,
остальное осталось за кадром.
Ты бы знал, кто сегодня меня узнаёт,
кто поёт в этом мире цикадном.
Я живу у стены. Все углы неравны.
Все собаки скулят об одном.
И не знают цены старики пацаны,
выключая рассвет перед сном.
* * *
Последнее время стало холодно жить,
последние песни поёт молодой рассвет.
А ты держи меня, спать уложи.
Не говори, что состоим в родстве.
Это родство душ убивает хуже любви.
Жена, муж. Варёные соловьи
пустых сердец уже не дают дрозда.
Такая судьба. Оказалась тоже пуста.
Если горит, это горит звезда.
Как правило, на самом конце креста.
Последнее время ляжет на горло сну.
Если воем, значит, зовём весну.
Если холодно, значит, ложимся спать.
Знаешь, куда во сне придём умирать,
в какую страну, где нас забыли все,
в густой траве, на речной золотой косе.
ЛИШНИЕ СЛОВА
Хрусталь рассыпался,
окно звенело солнечною пылью.
Верлен задумался.
В глазах бежали мальчики по льду.
Мы толковали толокно,
крепили крашеные крылья,
когда чудовищный казах играл степную чехарду.
Принять чужие ордена
готовим дыры на груди мы.
Налей ещё, как больно спать,
но жить становится больней.
Такая мёртвая страна,
а мы остались невредимы.
Надменна выспренняя стать
великовозрастных камней.
Такая бронзовая тьма,
что бьёт клюка промокший воздух.
Не жди меня теперь уже,
закройся, выброси ключи.
Мерцают окнами дома,
как нарисованные звёзды,
и что-то говорит душе язык оплавленной свечи.
* * *
Мы живём в Мезозое, и наши шаги сочтены.
Наши панцири стали мягчеть парниковым загаром.
Мы своей не узнаем чудовищной величины,
если время, не став молодым, остановится старым.
И когда разглядеть нипочём не удастся лица,
прижимаем луны ослепительно звонкую линзу,
растворяя ключом, чтоб ловила генома пыльца
умирающей скважины тёплую влажную брынзу.
Мы живём на рассвете, когда раскалённый неон
уплывает обратно в стеклянные серые трубы.
Поднимается ветер, ты ловишь его, окрылён,
горизонта целуя холодные сжатые губы.
Мезозой наступил, над душой нависает ледник.
Посмотри на себя. Ты такого же точно боялся.
Динозавры в душе, мы идём наизусть, напрямик,
зарывая в песок бесполезные хрупкие яйца.
Борис КУШНЕР
Родился в г. Красноуральске Свердловской области. С 1989 года живёт в США. Профессор математики Питтсбургского университета. Стихи, переводы и эссе публиковались в Израиле, США, Германии, России, на Украине и в Белоруссии. Автор книг стихотворений «Стихи и переводы», «Причина печали», «Бессонница Солнца», «Иней времени», «Эхо эпохи», «Причал вечности», «Контрапункты» (совместно с В. Зубаревой и Б. Кокотовым).
Живёт в Питтсбурге.
Вот уже и осень за углом
OBITER DICTUM
Ты шепнула мимоходом,
Я едва успел вздохнуть:
«Жду Тебя за Дальним Бродом,
Там, где тонок Млечный Путь»...
Шереметьево гудело
В круглосуточном бреду... –
Ты едва шепнуть успела –
«Я за Дальним Бродом жду»...
Солнце – каплею опало,
А над ним – аэроплан... –
Ты исчезла, Ты пропала
В черноте зазвёздных стран...
Но с тех пор я спать не в силах –
Жду, когда придёт черёд
Где-то в звёздных Фермопилах
Пересечь Твой Дальний Брод...
* * *
Отправленья на экране,
Шляпы, зонтики, плащи... –
В станционном ресторане
Шницель, суточные щи...
Скатерть в старых винных пятнах,
Заскорузлый хлеб ржаной –
Разговор не из приятных
У соседей за спиной.
Время жалкому досугу,
Время следствиям причин –
Мы глядим в глаза друг другу
И молчим, молчим, молчим.
И ещё с Тобою весь я,
Но, как это повелось,
Грянет голос с поднебесья –
И дороги наши – врозь.
* * *
В одном окне Луна ушла,
В другом восстало Солнце –
Взлетает, падает Душа
И парусом несётся
В тот океан, что из окон,
В бездонной сини пенье,
Где царствует один Закон –
Любви и тяготенья.
* * *
Вот уже и осень за углом,
Призраки распада в небе голом, –
И звучит Печаль моим глаголом,
Что ещё вчера звенел щеглом.
Щёголь-клён пока во всём зелёном,
Но уже желтеет тленья нить –
Миг вздохнёт, и этим гордым клёнам
Лето вместе с нами хоронить.
Не подставить времени ладони,
Бесполезны шёпоты имён –
Мчатся дни, как огненные кони,
И уносят за черту времён.
* * *
До излёта взора
Чайки над водой,
Солнце ремажора,
Моцарт молодой.
Над волненьем рощи
Пенные поля –
В небесах Настройщик
Тихо тронул «ля»...
Теги: Поэзия Соединённых штатов Америки
Фото: ИТАР-ТАСС
Она осиротила многих. Самых разных людей. Своего крестника Олежку, которого спасала от родовой травмы заботами и повседневным вниманием. Ещё несколько десятков крестников и крестниц, матери несли их ей отовсюду. Отслеживала всех. Слегка сердилась, когда крёстные дети надолго исчезали. Посылала им подарки к дням рождения.
