сокращению прироста температуры – это типичная политика халявщика, который хочет переложить на других свои издержки, и тем самым обеспечить преимущества в конкуренции с другими участниками.
Тип 3 (Удивительные странники). В 1942 году один из руководителей Манхэттенского проекта поделился с руководством опасением, что ядерный взрыв создаст температуру беспрецедентную в истории Земли и это может вызвать самопроизвольное распространение термоядерной реакции в окружающем воздухе или в воде. Проверочные расчеты показали, что особого риска нет. После этого решились на проведение эксперимента с расщеплением ядерного ядра. Эксперимент подтвердил правильность расчетов.
Однако кошмар истории в том, что резюме заключения о возможности проведения эксперимента по расщеплению ядерного ядра содержало такие строки. Недавно они найдены в архивах: «Риск гибели планеты крайне маловероятен, поэтому целесообразно проверить поражающую силу ядерного оружия экспериментально…» Спустя 12 лет в секретном ядреном эксперименте Castle Bravo планировалось испытать опытный экземпляр термоядерной бомбы не на основе урана или плутония, а другого химического элемента. Поскольку точно никто не знал, насколько мощным будет ядерный взрыв и каковы будут последствия, повторилась ситуация Манхэттенского проекта. Провели расчеты, и выяснилось, что рванет на 6 мегатонн с диапазоном неопределенности 4–8 мегатонн. В Тихом океане был произведен взрыв. Взрыв получился в 15 мегатонн или 1 тыс. хиросим и разрушил большую часть испытательного полигона вместе со всем оборудованием. Короче, ученые ошиблись в расчетах. Когда тогдашний президент США Эйзенхауэр призвал военных к ответу, они сообщили: «Всякое бывает с новой техникой». Называя вещи своими именами, миру просто сильно повезло.
Исследователи любят именовать себя очарованными странниками в неведомое. Когда неведомое – кости мамонтов, новые сплавы, либо наблюдения за бабуинами, любопытство исследователей и тяга к прогрессу даже в худшем случае дешево обойдутся человечеству. Но сегодня никто не знает, чем закончится эпопея с попытками экспериментально выяснить, что такое на самом деле «темная энергия», как в реальности работает наследственная система человека, каковы пределы взаимодействия человека и компьютера и т. п. Вполне вероятно, что опыт в этих и других сходных областях может стать последним опытом человечества.
Самое худшее в этой истории связано не с наукой и технологией, а с политикой и лидерством. Американский президент не может отказать своим физикам в создании новой сверхмощной установки для проникновения в тайны мирозданий с неясными последствиями просто потому, что аналогичную установку уже строят китайцы. Британцы не могут запретить практических работ по скрещиванию человека с искусственно полученными эмбрионами. Эти работы не планируются, а уже ведутся в некоторых странах Юго-Восточной Азии.
Осторожность и осмотрительность в высококонкурентном и враждебном мире просто невозможны. Это – главный урок, который необходимо извлечь.
Плохая новость в том, что человечество однажды неизбежно достанет черный шар. Хорошая – в том, что это не означает, что цивилизация будет непременно опустошена. Есть по крайней мере несколько возможностей стабилизации даже уязвимого мира. Напомним, что гипотеза технологии черного шара, которая делает цивилизационное опустошение весьма вероятным, обязательно требует наличия двух условий: во-первых, неконтролируемости технологического развития и, во-вторых, сохранения нынешнего глобального беспорядка. Таким образом, по мнению Бострома, можно выделить следующие потенциальные возможности блокировки угрозы черного шара:
– Запрет конкретных направлений научно-технологического развития.
– Выстраивание иерархического мирового порядка, когда доминат частично передает свои функции региональным и отраслевым по направлениям развития науки, техники и технологий субдоминатам. Конечно, это будет смахивать на феодализм в масштабах планеты и закрепит несправедливость. Однако такая система позволит оперативно выявлять и пресекать опасности.
– Установление эффективного глобального управления во главе с доминатом и справедливым участием субдоминатов.
– Решительное изменение норм международного права, а также создание глобального органа власти, осуществляющего быстрые превентивные меры в отношении нарушителей глобального договора о торможении технологического развития.
Ограничения в развитии технологий
В общем виде идея технологического регресса выглядит предельно бесперспективной. Соответственно технологическая блокировка в наиболее явном и последовательном виде требует прекращения изобретательской деятельности по всему миру. Это невозможно. Однако невозможность общего отказа от научных и технологических исследований не означает отсутствия целесообразности ограничения конкретных научно-исследовательских и особенно технологических разработок. Есть смысл отказаться от особенно опасных направлений развития, связанных в первую очередь с проникновением в глубины материи, выяснением реальной, а не упрощенной, картины с наследственностью, созданием саморазвивающихся программно-аппаратных средств и т. п.
По мнению Н. Бострома, целесообразно на основе согласованной работы ведущих фабрик мысли в самой ближайшей перспективе сформировать перечень запрещенных исследовательских тем и блокируемых технопакетов, и вынести его на обсуждение домината и субдоминатов.
Должен быть сформирован перечень оборудования и других компонентов, требуемых для указанных выше направлений, на которые вводится в глобальном масштабе специальная спецификация и наблюдение за использованием. В условиях интернета всего это технически вполне возможно уже сегодня.
Также необходимо создать на основе кооперации усилий разведывательных сообществ различных стран полные и постоянно пополняемые списки всех компаний, творческих коллективов и отдельных исследователей и разработчиков, теоретически способных на свой страх и риск, либо при сторонней поддержке вести запрещенные исследования и разрабатывать технопакеты.
По сути, Бостром предлагает реализовать принцип дифференцированного научно-технологического торможения. Реализация этого принципа потребует создания наднациональной разведывательно-контрразведывательно-карающей структуры, способной к ежедневным практическим действиям. Фактически эта структура должна стать своего рода глобальной научной инквизицией. Однако в отличие от инквизиции, эта структура должна определять не научность или ненаучность тех или иных разработок, а их опасность для человечества. (Этот сюжет впервые детально описали в 80-е годы прошлого века браться Стругацкие в романах «Волны гасят ветер» и «Жук в муравейнике». Там подобный орган даже имел название – Комкон-2).
Не следует переоценивать возможности такого рода политики. Бесспорно, научно-техно логический прогресс имеет собственную, лишь частично зависимую от социально-экономической динамики, траекторию. Вероятно, никакие политические, правовые и даже карательные меры не могут остановить технологическое развитие в силу внутренней логики этого процесса. Однако такого рода структуры могут оказать серьезное влияние на время, когда будут разработаны и запущены те или иные технологии. Надо быть реалистами и понимать, что цель такой структуры, в конечном счете, это – не вечная блокировка научных открытий и технопакетов, а лишь регулирование времени воплощения научных открытий в технологические разработки. Это достаточно релевантная и реализуемая задача. В основу деятельности своеобразной новой научной инквизиции должен быть положен принцип: разрушительные технологии должны появляться как факт повседневной жизни лишь тогда, когда уже созданы защитные технологии. Т. е. щит всегда должен опережать меч.
Время изобретения также влияет на социально-политический контекст использования технологий. Коль скоро человеческая цивилизация будет время от времени доставать черные шары, возможно отложить самые рискованные технологические разработки или, по крайней мере, сдерживать их
