Ознакомительная версия.
До сих пор во многих изданиях можно прочесть: наш город стоит на 42 островах. Так что сегодняшний знаток городской истории может именно так с ходу и ответить: 42, и ни островом больше. Меньше, разумеется, тоже.
Отчасти этот знаток будет прав. Но и ошибется тоже. Потому что число островов в нашем городе регулярно меняется, оно вообще — величина непостоянная.
Чтобы разобраться во всем, начнем ab ovo. Перед самым основанием нашего города, как подсчитал авторитетнейший историк города Петр Николаевич Столпянский, островов в невской дельте насчитывалось 24. Это была точка отсчета, а потом начались перемены: рос город, стали появляться новые протоки и исчезать старые, создавались целые острова, а попутно старые маленькие островки присоединялись к соседним большим. Не прекращалась и работа природы. Известно, например, что небольшая болотная протока, создавшая Пеньковый буян, в результате ноябрьского наводнения 1726 года углубилась и превратилась в малый рукав Невы. Лишь в начале XX века рукав этот засыпали, а образовавшийся в 1726 году остров присоединили к Петроградскому.
Вот как отображает общую динамику тот же Столпянский: «В 1676–1700 годах невская дельта состояла всего из 24 островов, в 1705–1706 года — из 31, в 1777 году — из 48, в 1848 году — из 80, а в 1808–1881 годах — уже более чем из 100 островов. Таким образом, на каждое из последних двух столетий число островов невской дельты удваивалось, по этому расчету дельта Невы могла состоять из одного острова еще и в XII веке».
Не будем уходить вслед за Столпянским в допетербургские глубины, взглянем лишь пристальнее на последние 300 лет истории невской дельты. Топонимические исследования вполне подтверждают общую картину: достоверно известно, что в разные годы исчезли с лица нашего города Введенский, Больничный и Семеновский каналы, реки Батарейка, Негодяевка, Пекеза, Саморойка и Чернавка, два Безымянных ручья и другие протоки. И в результате можно насчитать не менее 17 островов, имевших наименования и в разные годы стертых с карты города: Ватный, два Вольных, Галерный, Гладкий, Гоноропуло, Малый Грязный, Жадимировского, Золотой, Казачий, Кашеваров, Пеньковый Буян, Подбатарейный, Подзорный, Большой Резвый, Турухтанный, Шустров.
Теперь займемся конкретными цифрами.
Отправную точку мы знаем — 24. В первый век городской истории число петербургских островов и вправду прирастало, достигнув в пушкинскую пору максимальной отметки. Точную цифру, правда, назвать трудно. По утверждению советского гидролога Рувима Афроимовича Нежиховского, островов тогда было 147. Современная энциклопедия «Санкт-Петербург», изданная в 2004 году, оценивает картину куда более сдержанно: по ее данным, в первой трети XIX столетия число островов в северной столице «приблизилось к 70».
Посредине между этими двумя вариантами, надо отметить, и расположена цифра 101.
В литературу эта цифра вошла во второй половине XIX столетия. Обстоятельства этого вхождения достоверно не известны; некоторые исследователи утверждают, что соответствующие данные впервые были представлены в атласе реки Невы, изданного в 1864 году, да вот беда: знакомство с этим изданием позволило установить, что сведений о 101 острове в нем нет. Так что вопрос пока что открыт, но факт тем не менее остается фактом: сведения пошли в народ.
Впрочем, и после этого случались отступления от правила: так, «новый путеводитель» по городу и его окрестностям, составленный в 1909 году Кириллом Григорьевичем Притулиным, однозначно сообщает, что «островов в СПБ. - 19».
Инвентаризация 1975 года, как мы знаем, вывела нас на другой показатель: 42. Но и эта цифра, нетрудно догадаться, быстро ушла в прошлое. Историк города Павел Яковлевич Канн утверждал, что к началу 1990 года число островов снова выросло и достигло сорока четырех, прежде всего благодаря тому, что в лесных массивах Лахтинского разлива проводились масштабные дренажные работы. Впрочем, энциклопедия «Санкт-Петербург» и в этом вопросе проявляет сдержанность — по ее данным, на конец 2002 года в городе насчитывалось лишь 33 острова, имеющих официальные названия (за вычетом фортов Кронштадтской крепости и небольших островов на прудах и озерах).
Так кто же прав? Какова на самом деле искомая цифра? Могу дать лишь тот ответ, который основан на вполне официальном документе — «Реестре названий объектов городской среды Санкт-Петербурга», впервые принятом в 2006 году и обновлявшемся не раз.
Согласно реестру, по состоянию на лето 2013 года в городе насчитывалось 34 острова, имеющих официальные названия. Можно даже перечислить их: Адмиралтейский, Аптекарский, Артиллерийский, Безымянный, Белый, Бычий, Васильевский, Верперлуда, Грязный, Гутуевский, Декабристов, Екатерингофский, Елагин, Заячий, Казанский, Каменный, Канонерский, Коломенский, Котлин, Крестовский, Кривая Дамба, Кроншлот, Летний Сад, Матисов, Монастырский, Новая Голландия, Ново Адмиралтейский, Петровский, Петроградский, Покровский, Малый Резвый, Серный, Спасский, Чухонка.
Отмечу, что не все эти названия в равной степени известны горожанам: небольшой островок Верперлуда находится в Финском заливе у Лисьего Носа, а Чухонка — на реке Ижоре против Раумской улицы. При этом, кстати сказать, в городе есть «островные» топонимы, которые принадлежат фактически уже не существующим островам. Это Вольный, Галерный, Гладкий острова, а также остров Дамба Гребенка. Все они давно уже присоединены к другим участкам суши.
Так что 34. И будем считать, что на время точка в этом вопросе поставлена. Но только на время. Разве кто-то забыл о грандиозном намыве у Васильевского острова? Там ведь тоже формируется остров, и не из маленьких. И в других местах происходят процессы, которые, возможно, уже вскоре приведут к возникновению новых островов и исчезновению старых.
На данный момент — 34. Но перемены продолжаются.
«Орудийная газета»
Давно ли стреляет полуденная пушка?
Выстрел полуденной пушки с Нарышкина бастиона Петропавловской крепости — одна из ярких традиций Петербурга. И настолько привычная, настолько органичная для нашего города, что кажется, будто вместе с нашим городом эта традиция родилась. Или, как минимум, непрерывно ведет свою историю с XVIII века.
Многие в этом просто убеждены. Петр Николаевич Столпянский еще в 1918 году сообщал: «С 1735 года пушка регулярно изо дня в день извещала и извещает петербуржцам 12 часов». Следом за маститым краеведом Юрий Николаевич Тынянов писал в «Смерти Вазир-Мухтара» (где речь идет о событиях 1828 года): «Пушки Петропавловской крепости — орудийная газета Петербурга. Они издавна вздыхают каждый полдень и каждое наводнение. На миг в Петербурге все торопеют. В жизнь каждой комнаты и канцелярии вторгается пушечный выстрел. Краткий миг изумления кончается тем, что взрослые проверяют часы, а дети начинают бессознательно играть в солдатики. Привычка эта так сильна, что, когда начинается наводнение, чиновники бросаются переводить часы».
Можно вспомнить и о том, что писал в 1957 году Павел Яковлевич Канн: «На протяжении двух столетий, начиная с 1736 года, над городом ежедневно гремел пушечный выстрел, сигнализирующий населению города наступление полудня».
Вот, наконец, цитата посвежее, из столичного журнала «Итоги», освещавшего в 2002 году подготовку к празднованию 300-летия Петербурга: «Полуденный выстрел со стен Петропавловской крепости — ритуал очень давний, уходящий своими корнями к временам становления Российской империи. Сейчас даже никто не может точно сказать, когда он возник. Первые упоминания о выстрелах зоревой пушки в Санкт-Петербурге относятся к 1710–1711 годам.
За всю историю существования этого красивого обычая был только один период, когда сигнальная пушка молчала, — с 1 июля 1934 года по 23 июня 1957 года. Прекратить выстрелы, а сигнальные пушки отправить в Артиллерийский исторический музей, по какой-то причине распорядился Сталин».
Вот тут уже все в кучу свалили: и зоревую пушку (которая стреляла, разумеется, не в полдень, а подавала сигнал к началу работ), и Иосифа Виссарионовича (почему бы он лично занялся ленинградским бытом в ту пору, когда городом управлял Киров?).
Не менее оригинально, кстати, выступила на этом поприще уже хорошо знакомая читателю энциклопедия «Санкт-Петербург», которая сообщает в статье про Адмиралтейскую крепость: «С 1736 до 1807 с валов А. к. производилась сигнальная арт. стрельба (в т. ч. полуденный выстрел)». Тоже вариант оригинальный. Особенно озадачивает в нем год 1807-й: даже не поймешь, откуда именно взялась такая дата.
Правда, с 1736 годом энциклопедия от истины ушла недалеко. Ошиблась, правда, в главном: хоть идея полуденного выстрела и была выдвинута в ту пору, реализовать ее на практике сумели почти на полтора столетия позже.
Вот что было на самом деле: первая мысль о полуденном выстреле появилась у выдающегося французского астронома Жозефа Николя Делиля, который два десятилетия служил в петербургской Академии наук. Именно он в декабре 1735 года подал главе Академии наук барону Иоганну Альбрехту Корфу предложение, переведенное на русский язык поэтом Василием Кирилловичем Тредиаковским. Из этого документа стоит привести обширную цитату: «Полезный проект, чтобы дать каждому С.Петербургскому обывателю способ, как исправно заводить по солнцу стенные и карманные часы. Понеже находятся исправные меридианы в обсерватории, чрез которые всегда можно знать на всякий день прямой час, когда солнце придет на полдень, так же и чрез посредство верных часов, которые в обсерватории, можно всегда видеть прямой же час, хотя бы не видно было солнца целый месяц; того ради надлежало бы однажды выстреливать из пушки точно в самый полдень, и для того надобно бы было приказать тем, которые имели стрелять с адмиралтейского бастиона, что против обсерватории, чтоб они на каждый день были готовы не много прежде полудня к выстрелу в самую ту минуту, как с обсерватории дается им сигнал, каков определен быть имеет. Можно объявить о сем и в ведомостях, что выстрел сей чинится на всякий день токмо для выше объявленной причины».
Ознакомительная версия.
