«Так через весь фильм проходит образ розы — загадочная символическая чугунная роза на постаменте надгробия Надежды Аллилуевой по ходу фильма оживает и становится реальным и важным атрибутом последнего дня жизни героини.» (В. Юдкин)
Нас подобной розенкрейцеровской символикой не смутить. Не обязательно быть магом-розенкрейцером, чтобы понять и заключенный в имени и фамилии Надежды Аллилуевой символизм. Слово «Аллилуйя» происходит от древнееврейского “halleluyah”, что, согласно вебстеровскому словарю, означает “praise ye Yahveh”, то есть, «слава тебе, Иегова!». В данном случае английский энциклопедический словарь не вполне точен: подразумевается не само имя Yahveh, а его краткая форма Yah — (Йод-Хех). В нашем материальном мире Ассия ЯХ — это священное имя Хокмы («мудрость», отсюда произошло слово «хохмач»), второй сфиры Дерева Жизни. Его числовая мера равна 15-ти (Ях = йод(10) + хех(5) =15), что соответствует мистическому номеру пятой огненной сфиры «Гебура» (в переводе — «Сила»; сумма цифр от одного до пяти равна 15-ти).
Дерево жизни — десять сефирот
Пожалуй, на данном этапе нас уже нисколько не удивит, что смерть второй жены Сталина оказалась приурочена именно к 15-ой годовщине Революции (от которой тогда вели альтернативное богоборческое летоисчисление) и, как утверждают историки, наступила непосредственно по окончании праздничного банкета, в ночь на 9-е число. И вполне вероятно, что без силового вмешательства ГБ (ОГПУ и лично товарища Ях-оды) здесь не обошлось. Иными словами, уже в самой фамилии (псевдониме) Аллилуевой была закодирована информация о ее неизбежном конце. Во всяком случае, версия о ее истерическом самоубийстве на почве ревности и «головных болей» меня лично совсем не убеждает.
Серьезные сомнения в такой версии смерти жены испытывал и сам Сталин. Вот как рассказывала о смерти матери Светлана Аллилуева. Десятая глава ее воспоминаний «Двадцать писем к другу», начинается с многозначительного вступления:
«Я помню как нас, детей, вдруг неожиданно утром в неурочное время отправили гулять. Помню как за завтраком утирала платочком глаза Наталия Константиновна. Гуляли мы почему-то долго. Потом нас вдруг повезли на дачу в Соколовку, — мрачный, темный дом, куда мы все стали ездить этой осенью вместо нашего милого Зубалова.»
Это упоминание «дачи в Соколовке» уже должно нас насторожить — напомню, что сокол являлся одной из главных ипостасей бога солнца Ра (наряду с жуком-скарабеем), а также Гора; да и двух сестер, Исиду и Нефтиду, зачастую изображали в виде соколих. Далее следует рассказ Светланы о том, каким ударом для Сталина явилась смерть его второй жены. Ввиду особой его для нас важности, позволю себе пространную цитату:
Светлана Аллилуева на обложке журнала
“Life” 15 сентября 1967 г.
«Мне рассказывали потом, когда я была уже взрослой, что отец был потрясен случившимся. Он был потрясен, потому что он не понимал: за что? Почему ему нанесли такой ужасный удар в спину? Он был слишком умен, чтобы не понять, что самоубийца всегда думает "наказать" кого-то — "вот, мол", "на, вот тебе", "ты будешь знать!" Это он понял, но он не мог осознать — почему? За что его так наказали?
И он спрашивал окружающих: разве он был невнимателен? Разве он не любил и не уважал ее, как жену, как человека? Неужели так важно, что он не мог пойти с ней лишний раз в театр? Неужели это важно?
Первые дни он был потрясен. Он говорил, что ему самому не хочется больше жить. (Это говорила мне вдова дяди Павлуши, которая вместе с Анной Сергеевной оставалась первые дни у нас в доме день и ночь). Отца боялись оставить одного, в таком он был состоянии. Временами на него находила какая-то злоба, ярость. Это объяснялось тем, что мама оставила ему письмо.
Очевидно, она написала его ночью. Я никогда, разумеется, его не видела. Его, наверное, тут же уничтожили, но оно было, об этом мне говорили те, кто его видел. Оно было ужасным. Оно было полно обвинений и упреков.
Это было не просто личное письмо; это было письмо отчасти политическое. И, прочитав его, отец мог думать, что мама только для видимости была рядом с ним, а на самом деле шла где-то рядом с оппозицией тех лет.
Он был потрясен этим и разгневан и, когда пришел прощаться на гражданскую панихиду, то, подойдя на минуту к гробу, вдруг оттолкнул его от себя руками и, повернувшись, ушел прочь. И на похороны он не пошел.
Хоронили маму друзья, близкие, шагал за гробом ее крестный — дядя Авель Енукидзе. Отец был выведен из равновесия надолго. Он ни разу не посетил ее могилу на Новодевичьем. Он не мог. Он считал, что мама ушла как его личный недруг. [А.Т. Рыбин — сотрудник охраны Сталина — утверждал, что Сталин несколько раз ночью приезжал на Новодевичье и подолгу молча сидел на мраморной скамейке, установленной напротив памятника. — наше прим.]
И только в последние годы, незадолго до смерти, он вдруг стал говорить часто со мной об этом, совершенно сводя меня этим с ума… Я видела, что он ищет, мучительно ищет "причину", и не находит ее. То он вдруг ополчался на "поганую книжонку", которую мама прочла незадолго до смерти — это была модная тогда "Зеленая шляпа" («The Green Hat» by Michael Arlen). Ему казалось, что эта книга сильно на нее повлияла… То он начинал ругать Полину Семеновну, Анну Сергеевну, Павлушу, привезшего ей этот пистолетик, почти что игрушечный… Он искал вокруг — "кто виноват", кто ей "внушил эту мысль"; может быть, он хотел таким образом найти какого-то очень важного своего врага…»
В этом рассказе Светланы Сталиной мы, пожалуй, можем уверенно отбросить ее упоминание о посмертном политическом письме матери, которое «она сама, разумеется, никогда не видела», но зато ей о нем «говорили те, кто его видел». Звучит оно как-то совсем уж по-детски наивно, да и само предположение, что Надежда после праздничного банкета вернулась глубокой ночью домой, написала прощальное политическое письмо, а затем хладнокровно застрелилась, слишком нелепо и совершенно не согласуется с женской психологией, чтобы принимать его всерьез. Также очень похоже на вставку редакторов (или приставленного к ней на Западе секретаря) включение пассажа о романе Майкла Арлена «Зеленая шляпа». Давайте попытаемся понять, в чем может заключаться его матричный смысл. Для этого необходимо яснее понять роль Надежды Аллилуевой в советско-египетских мистериях.
ЖРИЦА
Мы уже отмечали в предыдущем выпуске крайне странное совпадение: первые три руководителя советского государства имели жен по имени Надежда — Ленин (Крупская), Сталин (Аллилуева) и Хрущев (Горская). Мы объясняли это тем, что Исида была богиней Веры, Надежды и Любви и, согласно египетской мифологии в ее жизни было три главных мужчины:
— ее любимый брат и муж Осирис (Ленин),
— ее брат Сет, тайно в нее влюбленный (Сталин),
— и ее сын Гор (Хрущев — Хорус-хавер).
На самом деле, ситуация несколько сложнее, и у Исиды был не один, а два сына по имени Гор: старший или Гор Бехдетский и младший Гор или Гарпократ. Два этих ребенка в мифах сплошь и рядом как бы сливаются в одного, но пока это для нас не столь важно. Давайте поищем у Надежды Аллилуевой еще какие-либо черты египетской богини. Для этого, как и в случае с Екатериной Сванидзе, снова обратимся к таблицам Алистера Кроули. Как мы уже убедились, через свою фамилию (псевдоним «слава тебе, Ях!») Аллилуева была привязана ко второй сфире Оц Хайим (Дерева жизни) «Хокма» или «Мудрость». Также вторым является ее порядковый номер как жены Сталина. Посмотрим, каким египетским богам этот номер соответствует у Кроули, — у него есть для этого специально составленная таблица под номером ХХ. Читаем в ней: «Complete Practical Attributions of Egyptian Gods” — № 2 Isis [As Wisdom]. Также второму номеру соответствует греческая богиня Афина (та самая, что вышла из головы Зевса, своего отца). В период царства Птолемеев многие египтяне поклонялись Исиде уже под именем Афины — об этом, в частности, написано у Плутарха. Неудивительно, что под вторым номером у Кроули выделен целый набор разнообразных атрибутов Исиды, которые мы не будем здесь перечислять, чтобы не утомлять читателей. Хорошенько запомним только одно: вторая жена Сталина Надежда Аллилуева исполняла в мистериях роль Исиды Мудрой.
[Справка: Не следует забывать, что Исида — это богиня с тысячами имен, а потому совокупность всех ее качеств позволяет соотнести ее практически с любой сфирой (номером или «числовой эманацией»). Так, помимо двойки и мудрости А. Кроули указывал на такие ее ипостаси: «3 как Мать, 4 как Венера (тут у Кроули вкралась характерная для него и всей английской школы каббалистов ошибка — Венера значительно ближе к Нефтиде-Афродите. Четверка может быть связана с Исидой не через далет — букву Венеры, а как Хесед — сфира любви, добра, милосердия и справедливости. — наше прим.), 6 как Гармония, 7 как любовь, 8 как Луна (все-таки восьмерка — это, в первую очередь, число Меркурия, Гермеса или Тота, отца Исиды), 10 как Дева» и т. д… Из всех этих номеров, однако, можно выделить как основные двойку и тройку, что находит свое подтверждение в символизме «священной книги Тота» — Великих Арканов Таро. Второй Аркан “The High Priestess” или «Врата Святилища» обычно интерпретируется как карта Исиды и Гнозиса («мудрость» или «знание»). А третий аркан «Императрица» трактуется как карта Исиды Небесной.
