(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1254а. Л. 5–6 об. — на англ. яз.)
Вел. кн. Елисавета Феодоровна — Николаю II
28 декабря. Москва — Царское Село
Большое спасибо за записочку. Очень смеялась, когда читала чудесную телеграмму. Напишу ясно вторую, почти правильно. Все вас нежнейше целуют. Так рада, что инъекции творят чудеса, но надо в то же время непременно есть и укрепляющую пищу, я ем мясной бульон.
Элла.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1.Д. 1433. Л. 256. — на англ. яз.)
Вел. кн. Елисавета Феодоровна — Николаю II
31 декабря. Москва — Царское Село
Вам с Аликс и вашим милым деткам Божиих благословений. Сегодня вечером будем на молебне вместе с Вильямом, перед его отъездом в Стокгольм. Молитвенно будем все вместе. Нежно целуем.
Элла.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1433. Л. 258. — на англ. яз.)
1908 год
1908 год для Елисаветы Феодоровны — последний год перед началом новой, иной жизни. Полным ходом идет устройство Марфо-Мариинской обители, открытие которой назначено начало следующего года. В мае заложен храм Покрова Божией Матери, в ноябре — дом для чахоточных женщин. В сентябре состоялся перевод о. Митрофана из г. Орла в обитель великой княгини. Вместе с ним Елисавета Феодоровна трудится над временным уставом своей обители.
Завершены труды над храмом-усыпальницей вел. кн. Сергея Александровича, на месте его гибели поставлен бронзовый крест. Обширные коллекции мужа Елисавета Феодоровна дарит русским музеям. В этот год она также выдает замуж вел. кнж. Марию Павловну.
Начался же год у Елисаветы Феодоровны с операции.
Вел. кн. Елисавета Феодоровна — Николаю II
8 января. Москва — Царское Село
Слава Богу, операция прошла хорошо. Чувствую себя нормально. Пошлю еще одну телеграмму вечером.
Целую. Благословляю.
Элла.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 1434. Л. 4. — на англ. яз.)
Сообщение доктора ЕЕ. Рейна о болезни Елисаветы Феодоровны Николаю II
8 января. Москва
Ваше Императорское Величество!
В дополнение к телеграмме заведующего Двором Ее Высочества Великой княгини Елисаветы Феодоровны всепреданнейше докладываем Вашему Императорскому Величеству нижеследующее:
Ее Высочество больна фибромиомою (доброкачественная опухоль) уже в течение нескольких лет, но в последнее время болезнь стала прогрессировать и причиняла больной невыносимые страдания. Ввиду замеченного нами роста опухоли, обильных потерь крови и периодических повышений температуры от сопутствующего воспаления придатков, угрожавших впоследствии роковыми осложнениями, мы сочли абсолютно показанным применение единственного остававшегося в нашем распоряжении радикального средства — операции.
Операция произведена сегодня утром в лазарете Ее Высочества в особо для сего приготовленном помещении с благоприятными результатами…
Удалена посредством чревосечения множественная фибромиома матки, сильно сращенная с окружающими органами и вросшая в широкие связки, преимущественно слева.
Кровотечение во время операции было незначительно, наркоз — хлороформный с кислородом — больная перенесла хорошо. Наркоз начат в соседней комнате с операционной.
Пульс во время операции был вполне удовлетворительного качества, между 84 и 64 ударами в минуту.
Операция произведена по асептическому способу. От начала операции до полного удаления опухоли прошел один час; от вскрытия брюшной полости — 53 минуты, а всего с обмываниями и наложением повязки — более полутора часа. В техническом отношении операция была чрезвычайно трудная. Осложнения возможны преимущественно в течение первых трех суток.
Ее Высочество пришла в себя тотчас же после операции.
В настоящее время, в 6 часов вечера, общее состояние удовлетворительно, температура 36,5 град., пульс 88.
Вашего Императорского Величества верноподданные:
Академик Рейн,
Почетный лейб-медик, профессор С. Боткин.
Москва, 8 января, 1908 года
Добавление. 7 час. 45 минут: температура — 36,9, пульс — 84. Спала 20 минут.
10 час. 55 минут. После незначительной дозы наркотического средства спала 45 минут. Проснувшись, жаловалась на боли в подложечной области. Пульс — 80. Сейчас спит спокойно.
Почетный леб-медик, профессор С. Боткин[2042].
Академик Рейн.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1. Д. 2150. Л. 1–2.)
Вел. кн. Елисавета Феодоровна — имп. Марии Феодоровне
<Приложение к письму Николаю II от 27 декабря 1907 г.>
Милая Минни,
Эти несколько строчек сообщат тебе, что доктора назначили мне операцию, и я охотно согласилась — и я снова стану здоровой и крепкой. Уже несколько лет у меня опухоль на левом боку, это не рак, но она увеличивается и сейчас самое время ее удалить.
Эта операция обычно проходит у женщин успешно, и, как правило, они быстро поправляются. Я буду находиться в своей больнице, где операционная и палаты имеют отдельный вход, так что я не потревожу других больных, и меня никто не будет беспокоить. Марии и Дмитрию я скажу об этом в самый последний момент, чтобы не тревожить их.
Храни тебя Господь, милая.
Любящая тебя сестра Элла.
Янв<арь> 1908.
(ГА РФ. Ф. 642. Оп. 1. Д. 1584. Л. 44–45 об. — на англ. яз.)
Воспоминания доктора Г. Е. Рейна
В конце 1907 года тяжко захворала Великая Княгиня Елизавета Феодоровна, и я был приглашен профессором С. С. Боткиным на консультацию. Хирургическое вмешательство было признано необходимым. По желанию Ее Императорского Высочества, заботы о ее лечении возложены были на меня. 7 января 1908 года, в недавно перед тем оборудованном Великою Княгинею лазарете в ее Замоскворецкой усадьбе на Ордынке, мною была произведена операция удаления опухоли в брюшной полости (миома) с многочисленными старыми сращениями. Операция эта была весьма сложная и продолжительная, сопряженная с опасностью для жизни. Потребовался затем особо тщательный уход и обеспечение для больной абсолютного покоя. В этих целях воспрещено было допускать к ней, кого бы то ни было, кроме ближайшего служебного персонала. Установленный порядок, за которым я наблюдал непосредственно, поддерживался настолько строго, что прибывшей из заграницы сестре Великой Княгини Принцессе Ирене Прусской не было мною разрешено посещать больную до тех пор, пока это не позволило течение болезни.
Ранее не знав Великой Княгини Елизаветы Феодоровны, я был поражен тем неизрекаемым источником веры в Бога и христианского смирения, проявленными Ею в ниспосланных переживаниях. Она с безропотною покорностью подчинялась строгомурежиму и несколько дней оставалась совершенно отчужденною от внешнего мира; ни какие дела Ей не докладывались и никакая корреспонденция не передавалась. Надо было видеть, с какою участливостью, предупредительностью и деликатностью относилась она к окружающим, стараясь скрывать от них свои страдания и не доставить им лишней тревоги. Уже в эти минуты я понял, что это человек исключительный, перед высоким нравственным обликом которого нельзя не преклониться.
Государь Император и Государыня Императрица Александра Феодоровна с живейшим вниманием следили за состоянием здоровья Великой Княгини. По Высочайшему повелению, я был обязан дважды в сутки посылать в Царское Село по телеграфу подробные бюллетени о после операционном течении болезни. Но, ограждая Ее Высочество от волнений, я задерживал получавшиеся ответные телеграммы за подписью Их Величеств и передал их по назначению лишь через некоторое время.
На девятый день после операции, считая положение Великой Княгини не вызывающим какой-либо тревоги, я уехал в Петербург. Я мог это сделать с тем большим спокойствием за пациентку, что она оставалась на попечении вполне надежного и опытного ассистента — доктора Редлиха[2043], впоследствии профессора по моей кафедре. В исполнение Высочайшего предуказания, я отправился непосредственно с вокзала в Царское Село, где был тотчас же принят Его Величеством. Выслушав мой краткий доклад с большим вниманием, Государь Император соизволил выразить мне благодарность за мои труды. Потом, сделав преувеличенно строгое лицо, Его Величество внезапно обратился ко мне со следующими словами: «Мне известно, что вы положили под сукно мои телеграммы». Одетый в военную форму профессора Военно-Медицинской Академии, я вытянулся в струнку и отчеканил: «Виноват, Ваше Императорское Величество». Тогда Государь, взглянул на меня Своими чарующими глазами, ласково произнес: «Я, ведь, знаю, что вы это сделали для пользы больной Великой Княгини». Этими милостивыми словами Высочайший выговор и закончился, а через некоторое время я удостоился пожалования званием почетного лейб-хирурга Двора Его Императорского Величества.
