Всегда душевно уважающий и вполне преданный
Н. Аничков.
(ОР РНБ. Ф. 253. Оп. 1. Д. 43. Л. 120 об.-121 об.)
Н. М. Аничков — М. П. Степанову
21 марта
Недавно был послан к Вам из Канцелярии Палестинского Общества журнал Совета, который Вы представили Ее Высочеству и из надписи видно, что Великая Княгиня его читала. Это дает нам надежду, что Ее Высочество примет на себя снова обязанности Председателя и начнет руководить нами. Бесконечно радуюсь полному выздоровлению Ее Высочества, осмеливаюсь просить Вас повергнуть пред Великой Княгиней выражение этой радости от Совета Палестинского Общества и просьбу Общества снова принять на Себя по-прежнему руководительство Обществом. Просим и умоляем от этом Ее Императорское Высочество, так как не скрою от Вас, Ваше письмо с поручением принять временно председательствование произвело на Совет удручающее впечатление: злые языки недоброжелателей О<бщест>ва (а таких много: что делать, пока дела О<бщест>ва идут недурно и нет никаких скандалов, всегда найдутся завистники) стали болтать, что <нрзб.> Великая Княгиня оставляет Палестинское Общество, как недавно покинула Московские приюты[2049] (на беду, такое известие было в газетах).
Я и Совет вполне уверен, что этого никогда не случится потому, что мы это не заслужили, но все-таки для отвращения праздных разговоров лучше было бы, если бы Великая Княгиня благоволила вступить в управление Обществом.
Вы знаете, что по мере возможности, мы стараемся Ее не беспокоить, всегда устраиваем наши дела довольно исправно и потому думаем, что нами управить не так трудно; никаких дрязг, интриг у нас нет, всем мы, по возможности, довольны, ни здесь, ни там в Иерусалиме т других местах не бывает никаких историй, происшествий, которые могли бы опечалить нашего Председателя, которого мы благоговейно почитаем и оберегаем.
Будучи уверен, что вскоре получу от Вас радостные известия, что Ее Высочество приказывает мне считать себя свободным от временных обязанностей Председателя, позволяю себе препроводить к Вам очень спешный рескрипт о награде Истомина…
(АВПРИ. Ф. 337/2. Оп. 13. Д. 2. Л. 418–419 об.)
За великой княгиней с первых дней после операции ухаживает ее сестра принцесса Ирен, которая уехала от нее лишь 28 февраля в Царское Село, где гостила до 10 марта. Затем она снова вернулась к Елисавете Феодоровне и уже из Москвы отправилась домой в Киль.
Прусская принцесса Ирен — Николаю II
19 марта/1 апреля. Киль
Мой дорогой Ники,
Это письмо привезет тебе Эрни. Я выезжаю сегодня утром и встречаюсь с ним завтра утром в Берлине. Пожалуйста, прости, что беспокою тебя — но мне не дает покоя мысль, чем можно было бы помочь Элле. Думаю, если бы ты предложил, чтобы граф Менгден остался при ней еще как минимум на два года — и мы все постараемся убедить Эллу в том же — это было бы идеально. Только я думаю, она боится, что, быть может, когда придет время Юсупову покинуть полк, а он (Менгден. — Сост.) будет все еще при ней — он не сможет получить полк, а она знает, как ему этого хочется[2050].
Насчет поездки Эллы за границу с Эрни — не мог бы ты вскользь намекнуть, что по твоему мнению для нее это необходимо для полного выздоровления и нашего спокойствия — возможно, это повлияло бы на ее решение. Если бы ты даже немного настоял на этом, когда в следующий раз ее увидишь, это было бы очень мило с твоей стороны. А российский курорт, куда она думает сейчас поехать, уверена, вполне подойдет на следующий год, но сейчас, боюсь, вряд ли.
Мне было так грустно уезжать, и теперь все время пытаюсь представить, что вы сейчас делаете…
Наилучшие пожелания от твоей нежной
Ирен.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1.Д. 1226.Л. 41–43 об. — на англ. яз.)
Великий герцог Гессенский Эрнст со своей супругой прибыли в Царское Село 21 марта. Из дневника Николая II: «Они поместились в комнатах Эллы»[2051]. Через три дня они приехали к Елисавете Феодоровне в Москву к торжествам: на 2 апреля было назначено малое освящение храма-усыпальницы[2052] и нового креста-памятника на месте убиения вел. кн. Сергея Александровича.
Воспоминания В. Ф. Джунковского
1 апреля <1908 года> в Москву прибыл Великий Князь Владимир Александрович для присутствия при освящении памятника-креста в Кремле на месте убиения Великого Князя Сергея Александровича. В 4 часа дня у места памятника отслужена была панихида от чинов Киевского полка в присутствии великой княгини Елизаветы Федоровны, а в 6 часов состоялось освящение храма-усыпальницы. На другой день совершено было торжественное богослужение в Чудовом монастыре, после чего под звуки «Коль славен» хоров музыки частей войск, построенных на Сенатской площади, из монастыря двинулся крестный ход к месту памятника. Во главе духовенства шли митрополит Владимир, епископы Трифон[2053], Евдоким[2054] и Анастасий[2055], архимандрит Чудова монастыря Арсений и бывший духовник великого князя протопресвитер Зверев[2056]. Затем следовали августейшие особы — великий князь Владимир Александрович, великая княгиня Елизавета Федоровна, великий герцог Гессенский с супругой, великий князь Дмитрий Павлович и великая княжна Мария Павловна, за ними лица Свиты.
Все приглашенные к этому времени уже разместились в особо устроенном павильоне. После молебствия и окропления памятника и знамени святой водой была провозглашена «вечная память» великому князю Сергею Александровичу и возложены были венки…
Памятник был сооружен по эскизу художника В. М. Васнецова: бронзовый крест с эмалью с изображением Распятия и Скорбящей Божией Матери над ним. Крест укреплен был на постаменте из темно-зеленого лабрадора, положенного на гранитном основании. Внизу на кресте была надпись: «Отче, отпусти им, не ведают бо, что творят»[2057].
(Джунковский В. Ф. Воспоминания / Под общ. ред. А. Л. Паниной. В 2 т. Т. 1.М., 1997. С. 296–297.)
Следующим долгом Елисаветы Феодоровны перед мужем было устройство судьбы вел. кнж. Марии.
Воспоминания В. Ф. Джунковского
7 апреля в Николаевском дворце в Москве великая княжна Мария Павловна принимала поздравления от общественных и сословных учреждений и разных лиц по случаю предстоявшего брака ее с принцем Шведским. При этом присутствовали великая княгиня Елизавета Федоровна, великий князь Дмитрий Павлович, моя сестра[2058], состоявшая при великой княжне, воспитатель Дмитрия Павловича Лайминг и я.
Депутация московского дворянства во главе с А. Д. Самариным поднесла великой княжне икону Св. Марии Магдалины — копию с картины В. М. Васнецова в Киевском соборе, икона была написана дочерью Васнецова. Самарин приветствовал великую княжну перед вступлением в брак и просил принять икону, как благословение на счастливую жизнь на утешение великой княгине Елизаветы Федоровны, радости и скорби которой были всегда близки московскому дворянству.
(Джунковский В. Ф. Воспоминания / Под общ. ред. А. А. Паниной. В 2 т. Т. 1.М., 1997. С. 297.)
Через 4 дня Елисавета Феодоровна вместе с детьми едет в Пиарское Село. Как и в прошлые годы, они проведут Страстную и Светлую седмицы вместе с царской четой.
Дневник Николая II
11 апреля. <Великая> Пятница. Отличный теплый день. Между докладами поехал с Аликс встречать Эллу, Марию и Дмитрия. Они поселились в прежних своих комнатах; дом хорошо наполняется гостями. Завтраки и обеды стали людными. В 12 ч. были на выносе Плащаницы. Гуляли вместе, ломали лед и веселились с наступлением весны.
(ГА РФ. Ф. 601. Оп. 1.Д.252.А. 100–101.)
Вел. кн. Елисавета Феодоровна — Николаю II
