Но бывали войны, которые с разных воюющих сторон пахли по-разному. Например, три англо-афганские войны: в 1838–1842, в 1878–1880 и в 1919 годы. Во всех этих войнах над английскими войсками стоял душный запах жадности, высокомерия и злобы, а над афганцами — дух патриотизма, мужества и свободы. Потеряв сотни тысяч своих солдат, англичане три раза вынуждены были сматывать удочки. Такие же столь различные запахи витали над Мексикой во время американо-мексиканской войны 1846–1848 годов, в результате которой США оттяпали почти половину территории своего соседа. Подобных примеров можно привести множество. Совсем недавние — у всех в памяти: нападение НАТО во главе с США на Югославию, Афганистан, Ирак…
И Великая Отечественная война со стороны немцев пахла расизмом и высокомерием, разбоем и душегубками, грабежом и злобой, жадностью и человеконенавистничеством. А над Красной Армией, над всем Советским народом витал дух любви к Родине и мужества, самоотверженности и свободы. Васильев, к сожалению, ничего этого не учуял, и дедушка ему не подсказал. Да, да, говорит, только запах трупов. Ведь и «остановили немцев только телами убитых, просто телами».
Возможно, американец и хотел тут спросить: «А что же делали танковые войска, авиация, артиллерия, «катюши»? Или их не было и это лишь сталинская пропаганда?» — но не решился: ведь перед ним сидел живой классик! А если бы спросил, то, вероятно, услышал бы: «Танковые войска? Они как раз и подвозили трупы. И самолёты тоже загружались трупами и сбрасывали их на немецкие позиции, буквально заваливали, и немцы в страхе бежали от трупного запаха в свой фатерланд».
Но услышал американец вот что: «Мужчины рождены, чтобы умереть в бою». В устах 85-летнего везунчика эти мужественные слова прозвучали особенно выразительно. Тем более если принять во внимание, что война оказалась для него в два с лишним раза короче, чем для всего народа. По данным Интернета, из окружения Васильев выбрался каким-то образом в октябре 1941 года, т. е. месяца через три. Потом — «лагерь для перемещённых лиц», как сказано не совсем точно. Потом — сперва кавалерийская школа, а из неё — в пулемётную. На всё это ушло, надо думать, немалое время и зачислить его во «фронтовой стаж» едва ли представляется возможным. После окончания пулемётной школы Васильев направлен в некий «комсомольский истребительный батальон» (Отчизны верные сыны. М.,2000). А в марте 1943-го, по одним данным, «Васильев получает тяжелое ранение» (Интернет), по другим — контужен (тоже Интернет). И на этом война для него кончилась. Осенью этого же года он уже курсант Бронетанковой академии. А война продолжалась ещё почти два года.
Но — ранен или контужен? Все, кто имел ранения, в 1985 году получили орден Отечественной войны 1-й степени. А у Васильева — 2-й. Приходится сделать вывод, что была контузия и, судя по приёму в академию, по долголетию и редкой активности всей жизни, серьёзных последствий она не имела.
На героическом афоризме о смерти мужчины в бою беседа с американцем и закончилась, но из юбилейного фильма по телевидению мы узнали ещё много интересного и драматического в жизни юбиляра. В частности, о том, что в жизни и в творчестве Васильева достойное место, естественно, заняла еврейская тема. Ну, прежде всего, жена писателя — еврейка. Я не стал бы этого касаться, если бы в телефильме он не был поднят и заострён самой Зорей Альбертовной, а продолжен и развит в Интернете: «1953 год стал серьёзным испытанием на прочность семьи Васильевых. После раздутого Сталиным дела врачей в стране началась мощная антисемитская кампания. От Бориса требовали либо развестись с женой, либо сделать доклад о борьбе с космополитизмом. Он отказался. Его исключили из партии».
Странно… Во-первых, «борьба с космополитизмом» это 1949 год, а «дело врачей» — 1953-й. Во-вторых, жена работала вместе с мужем — на испытательном танковом полигоне, и в первую очередь проклятые антисемиты должны бы уволить её, но почему-то не уволили. Тем более странно, что ведь жена, как и муж, владела всеми «военными секретами»: она сама, как пишут, была испытателем танков. В-третьих, какой же смысл требовать развода с женой, потенциальной шпионкой, если она сама оставалась работать на полигоне? В-четвертых, разве доклад о космополитизме мог помешать шпионажу, в возможности коего со стороны Васильева, как видно, подозревали проклятые антисемиты в отличие от тех антисемитов, которые приняли его и жену-еврейку в Бронетанковую академию, где они и познакомились? Наконец, если бы даже её уволили, а он развелся с ней, то разве не мог он передавать ей шпионские сведения и при штампе в паспорте о разводе?
И вот за отказ развестись или сделать доклад героя-фронтовика исключили из партии? Извините, Зоря Альбертовна, может быть, Бориса Львовича когда-то за что-то действительно исключали из партии, членом которой он был с 1952 года, но — за неразвод? за недоклад? В таких случаях я иногда говорю: поищите дураков в другой деревне. Тем более что ведь у вас, как ныне говорят, нет никаких реалий — ни одного имени проклятого антисемита, ни других конкретных данных. А чего мерзавцев жалеть? Да ведь, поди, уже и перемерли, у антисемитов ведь, согласно исследованиям критика Бенедикта Сарнова, средняя продолжительность жизни как у кроликов.
Между прочим, тут есть одна аналогия. Женой В.М. Молотова была Полина Семёновна Жемчужина (Карповская), еврейка. У Вячеслава Михайловича с годами появилась странная для столь высокого государственного мужа слабость: все, что происходило на заседаниях Политбюро, он рассказывал любимой супруге. А та — подружкам, в частности, киевлянке Голде Меир, послу Израиля в СССР (1948–1949). Несмотря на всю тяжесть антигосударственного деяния, никто не потребовал от Молотова развестись с избыточно коммуникабельной супругой или сделать в Верховном Совете доклад о борьбе с космополитизмом. Нет, вопрос был решен гораздо проще: Полине Семеновне дали возможность в Кустанайской области наедине спокойно обдумать особенность своей коммуникабельности. И никаких разводов. Вернувшись из уединения, Полина Семеновна, оставаясь сторонницей Сталина, прожила в любви и согласии с Вячеславом Михайловичем до самой своей смерти в 1960 году. Подружка Голда, которую в 1949 году тоже отправили домой, пережила её почти на двадцать лет.
Так вот, мне кажется, что Бориса Львовича не исключали из партии, а вот то, что он одним из первых вместе с Марком Захаровым и другими архаровцами демократии сбежал из партии при первом же шорохе прогресса ещё в 1989 году, это известно достоверно.
Вот, пожалуй, и всё, что хотелось сказать по поводу юбилея Б.Л. Васильева и его интервью американской газете. Чем же нам, читатель, закончить? Вы не против, если я просто еще раз повторю то, что было в начале? Ну вот: «Дворянин, интеллигент, потомственный русский офицер, литературный классик, родственник Пушкина и Толстого, чистый и добрый человек, он сумел сохранить честь и достоинство, удивительный человек, Человек с большой буквы, встретиться с которым — счастье…» Что ж, никому не возбраняется думать именно так.
В.С. БУШИН
Прочитал «Булата Окуджаву» Дмитрия Быкова, серия ЖЗЛ (Жизнь замечательных людей).
Для осмысления и написания большой биографии чаще всего нужна веревка и два столба, между которыми ее надлежит тянуть на письме. У Быкова первый столб — столп: Александр Блок, с которым Быков Окуджаву сравнивает постоянно. Второй столб — потоньше, но весьма ярко окрашен: «письмо 42-х» с подписью Окуджавы, 05.10.1993. По этой дате и по этому документу Быков поверяет Окуджаву много реже, чем по Блоку, но тоже часто. Этот прием — веревка, два столба — удобен и потому правилен. Особенно при смещении, долженствующем показать превосходство личности над датировкой на ее памятнике: чуть до рождения героя, чуть до его смерти.
Откуда тянуть веревку — не вопрос. Точнее, вопрос, но лишь допущений и художественного замысла автора биографии. В случае Окуджавы эту веревку можно тянуть хоть от Блока, хоть от Вийона, коему Окуджава для избежания проблем с цензурой приписал свою «Молитву». Любое сравнение — при наличии должных аргументов — пляшет и хромает примерно в одну цену. У Быкова, ИМХО, оно скорее пляшет, хотя мне известны и другие мнения.
Вопрос — куда, к чему ее тянуть? «Письмо 42-х» в октябре 93-го — это вещь мировоззренческая. Человек вполне может не понимать, что расстреливать законно избранный парламент из танков — это преступление. Особенно по горячим следам — 5 октября, когда расстреливали 4-го. Даже при том, что сторонники этого парламента тогда и вели себя как преступники, и — многие из них — тупо ими являлись. В конце концов, человек Окуджава Б.Ш. в своей стране за жизнь видел не так много законно избранных парламентов. Кроме Верховного совета РФ — буквально Первый съезд народных депутатов СССР. Один грохнули, другой не грохнули; 50 процентов, вполне вменяемая цифра. По крайней мере, есть о чем говорить и спорить.
