Так именно и поняли её СМИ. Очень «кстати» подоспели и результаты «всенародного голосования», преподнесённого бульварной газетой «Бильд» под заголовком «Оставайтесь на службе, господин министр!»: 78 процентов проголосовавшего «народа» считали, что министр, несмотря на обвинения в плагиате, должен работать и дальше. В «афере с плагиатом» опрошенные видели лишь атаку заносчивых «высоколобых» на любимого лидера, забывшего поставить в никому не нужной диссертации пару сносочек.
После этого ситуация министра стала действительно невыносимой. Возмущение охватило широкие круги общественности, интеллигенция ужасалась. И не без оснований. Казалось, что в демократическом правовом государстве (каковым с гордостью называла себя ФРГ) политика собралась противопоставить демократию праву, предоставив «большинству» решать, какие законы заслуживают уважения, а какие – в интересах дела – можно презреть.
Против министра-плагиатора поднялись студенты, докторанты и молодые учёные. Политологи заговорили о поляризации общества: «народ» против «интеллигенции». «Что общего между Гитлером и Гуттенбергом? – спрашивали шутники. – Ничего, кроме их сторонников». Впервые раздались требования об отставке министра. Многочисленные юзеры «Гуттенплаг-вики» буквально въелись в несчастливую диссертацию, наперегонки выискивая в ней всё новые и новые грехи. Плагиат занимал 22 процента всего текста диссертации. Поиски продолжались, они превратились в своего рода интеллектуальный спорт. Рабочий день в академическом мире в те дни начинался с обмена новостями о всё новых и новых находках. Как анекдот рассказывали, что Гуттенберг умудрился списать целые пассажи даже у собственного научного руководителя.
Молодой лидер терял присущую ему самоуверенность. Бледный расстроенный министр оправдывался перед бундестагом, соглашаясь, что диссертация у него плохая и указывая, что писал он её под давлением жены и семьи, в свободное от работы время, да к тому же будучи «молодым отцом». Он заявил, что отказывается от своей учёной степени.
Академический мир торжествовал. Министру напомнили, что по существующим законам от учёной степени нельзя отказаться: её можно только лишиться. Научный руководитель, застыжённый коллегами, публично открестился от своего питомца, а университет Байройта, поручивший своей Комиссии научного самоконтроля ещё раз проверить диссертацию, лишил министра учёной степени доктора права, поступившись во имя справедливости собственной репутацией. «Кто теперь захочет учиться в Байройте?» – сокрушались профессора.
Плагиат был настолько наивен и его было так много, что даже критики недоумевали. Согласно подсчётам экспертов из Союза высших школ, из трёх тысяч ежегодно присваиваемых докторских степеней в Германии три процента приходятся на недобросовестные, купленные или же написанные по заказу диссертации. «Такую диссертацию, как у него, просто так купить нельзя, – утверждали учёные. – Чтобы её заполучить, нужно умудриться заказать работу своему злейшему врагу».
Немецкие учёные обратились с петицией к канцлеру, требуя сделать политические выводы из нечестного поступка министра.
Вскоре подоспело второе сообщение «Гуттенплаг-вики»: по новым подсчётам, плагиат составлял уже 49 процентов всего текста диссертации. В тот же день цу Гуттенберг ушёл в отставку с поста министра и сложил свой депутатский мандат. Прокуратура тут же возбудила против него дела о «злоупотреблении служебным положением» и «нарушении авторских прав».
Особенностью политического стиля молодого лидера был поиск крайнего: если скандал, связанный с бундесвером, получал политическое измерение, министр немедленно находил «лично виноватого» – и тут же его увольнял. Растущее недовольство кадрового офицерства барон игнорировал. Неудивительно, что по ходу дела о плагиате в комментариях экспертов то и дело раздавалось злорадное: «В этом деле он не сможет найти крайнего. Тео споткнулся сам о себя…» Всё, чем бравировал министр, обернулось против него. «Я не могу не требовать от себя того, что требую от других», – заявил он в своей прощальной речи.
Чем объяснить размах скандала? Случись такой конфуз с диссертацией непопулярного министра иностранных дел Гидо Вестервелле, никто бы не удивился: лидер СвДП непопулярен у избирателей. Но цу Гуттенберг! Честный политик, дворянин без страха и упрёка! Слишком рано его начали прочить в будущие канцлеры. Слишком восторженно описывали бульварные газеты «гламурную пару» – цу Гуттенберга и его супругу. «Принц» ХСС, воспитываемый своей партией как противовес Меркель, развил лидерские амбиции, не успев сформировать чёткий политический профиль. Он стал «министром пафоса и пиара». Германия не может позволить себе популистского министра обороны. Взлёт был резок и высок, падение – соответствующее.
Уход министра повлёк не просто кадровые изменения в правительстве, но и смену направления. Военная реформа была определена личностью цу Гуттенберга. Его наследник Томас де Мезьер более осмотрителен в обращении с кадровым офицерством. Он признаёт необходимость реформы, однако не исключено, что она будет спущена на тормозах.
Трагедия в Японии, военный удар против Ливии, прошедшие выборы в ландтаги – новые события вытеснили цу Гуттенберга с экранов телевидения и из памяти избирателей. Возможно, истинные причины, побудившие правительство избавиться от ретивого министра, так и не станут достоянием гласности, однако сам повод для отставки даёт представление об интересных чертах современного немецкого характера.
Немцы отличаются особой щепетильностью в вопросах авторитета своей университетской науки. В прошлом остались времена, когда диссертация была всего лишь атрибутом преподавательской карьеры. Ныне она считается своего рода «печатью качества» – поэтому докторами в Германии хотят быть не только учёные, но и политики, и бизнесмены. Не корысти, а престижа ради. Однако не каждый в состоянии осилить требования, предъявляемые к диссертациям в Германии. Тем, кто не планирует работать в науке, а просто мечтает украсить свои визитные карточки титулом «доктор», рынок открывает различные возможности – например, защитить диссертацию в Восточной Европе. Раньше были популярны защиты в Аргентине.
На постсоветском пространстве трепетную любовь немцев к учёным степеням открыли ещё в 90-е годы и вовсю пользовались этой интересной чертой, присваивая польщённым растроганным функционерам профессорские титулы. Руководитель бюро германского политического фонда, «демократизирующий», например Узбекистан, и в то же время защищающий там докторскую диссертацию, – отнюдь не уникальное явление. Другое дело, что немецкая университетская наука в упор не увидит учёную степень, присвоенную немецкому демократизатору в стране, получающей от Германии «помощь в развитии». Для высокой карьеры необходимы немецкие учёные степени. Престиж этих степеней – показатель требовательности немецкого академического мира, в котором смотрят иной раз даже на то, в каком именно университете в Германии защищена диссертация, насколько сильна там соответствующая научная школа, какой профессор был научным руководителем.
Немецкий учёный мир озабочен защитой своего авторитета. В интересах собственного благополучия он не может допускать девальвации своих учёных степеней. Подавшись в науку, ты будешь судим по её законам – будь ты бизнесмен или министр. Это – на собственном горьком опыте – пришлось понять барону Теодору цу Гуттенбергу.
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
Время собирать камни и уклоняться от объятий
Путешествие во времени
Время собирать камни и уклоняться от объятий
КНИЖНЫЙ
РЯД
И.Н. Михеев. Пути русские . Россия: между Сциллой и Харибдой. – М.: ИП Бурина А.В. («Традиция»), 2011. – 296 с. – 1000 экз.
Российская Федерация в нынешних границах – инвалид холодной войны, считает автор. И дело не только в потере территорий и населения. Как известно, в разные периоды истории наша страна теряла и то, и другое в огромных количествах. Однако и после Смутного времени, и после сокративших едва ли не вполовину население России реформ Петра I русский народ оставался нравственно цельным, активным и пассионарным, что позволяло ему быстро восстанавливаться.
Теперь же ситуация иная. Вот как видит её Михеев: «… дело не в количестве населения, точнее, не только в нём. В своё время небольшое по численности Яицкое казачье войско держало под строгим русским контролем громадную территорию на юго-восточных рубежах России. Ещё в 19-м и даже в начале 20-го века один уральский или сибирский казак стоил роты и наводил страх на сотню вооружённых китайцев… Теперь потомки тех удальцов не смеют даже поднять голос против утеснений новых казахских баев, под которыми они оказались в результате распада СССР. А ведь времени прошло не так уж много, за такой срок пассионарность до нуля не падает. Значит, дело в банальной деморализации, которую и надо преодолевать. Иначе мы рискуем повторить судьбу античных римлян…»
