Результаты советских исследований за тот период проливают свет на побудительные факторы обратной миграции из Сибири. Они включают низкие заработки, работу не по профессии, неудовлетворительные условия проживания, недостаток культурной жизни и желание быть поближе к родственникам в европейской части России76. Все понимали, что в других местах условия для проживания лучше. Многих работников из Сибири привлекала Юго-Западная Россия, регионы Дона и Кубани, где климат мягче и стоимость проживания значительно ниже.
Для решения этой проблемы сначала была развернута кампания по привлечению на сибирские предприятия «невостребованной рабочей силы», главным образом домашних хозяек. Согласно Процюку, эта новая политика стала «своего рода спасительной соломинкой для озадаченных советских специалистов по труду, которые внезапно оказались перед лицом невозможности возврата к сталинским методам депортации, способствовавшим колонизации Сибири в 1937–1952 годах»77. Однако новая стратегия в конечном счете оказалась неэффективной. Домашние хозяйки оказались совершенно неподготовленными для опасной и тяжелой работы, связанной с советскими способами добычи и обогащения цветных металлов. И хотя доля женщин, занятых в цветной металлургии, скачкообразно возросла до 24 процентов к 1962 году, они не смогли восполнить возрастающую нехватку рабочей силы78. В результате пришлось снова вернуться к более высоким зарплатам и другим стимулам для работников в Сибири, но даже при наличии этой системы «проблема рабочей силы в Сибири» продолжала оставаться головной болью советского правительства вплоть до развала СССР.
«Слишком мало людей»
Важнейший момент заключается в том, что при наличии непривлекательного образа жизни в Сибири Россия просто не располагала людскими ресурсами, соразмерными ее гигантским проектам. Сибири пришлось конкурировать с другими советскими передовыми рубежами — например, угольными месторождениями украинского Донбасса, которые были освоены в тот же период и казались более привлекательными с точки зрения климата и льгот. Во времена ГУЛАГа требовалось очень мало ресурсов для обеспечения работников из осужденных — они жили во временных бараках, существовали, в основном, на типовую пайку при минимуме одежды и, конечно же, не требовали никаких льгот. Необходимо было содержать лишь нескольких охранников, чтобы заставлять их работать и обеспечивать контроль. После развала системы принудительного труда люди продолжали приезжать и селиться в Сибири со своими семьями, однако теперь им требовалась более диверсифицированная поддержка и обеспечение: жилье, продукты питания, отопление, школы и т. п., — что, в свою очередь, требовало наличия дополнительного обслуживающего персонала. (Как отмечалось в главе 3, на одного постоянного работника на Крайнем Севере к концу 1960-х годов приходилось 10 человек обслуживающего персонала и иждивенцев.)
В результате, при отсутствии жесткого принуждения, рабочая сила, необходимая для эксплуатации ресурсов в суровых сибирских условиях жизни и труда, становилась очень дорогой. Правильной реакцией на это было бы применение технологий, позволяющих радикально сократить количество рабочих. Советские плановые структуры пошли другим путем. Они стремились сохранить сталинские методы массового притока дешевой рабочей силы и примитивнейшие технологии, чего невозможно добиться без принуждения.
Существуют две причины нежелания планирующих органов признать факт «нехватки рабочей силы». Во-первых, советская система рассматривала рабочую силу как один из объективных факторов производства, который можно «использовать» и размещать так же, как металл, газ или цемент, не учитывая, что рабочая сила — это люди, а люди имеют свободу воли. Во-вторых, государственные лидеры были обречены на мышление категориями неограниченной численности населения самой советской историей. Советское промышленное и городское планирование основывалось на абсолютно нереальных прогнозах роста численности населения. Доступность и освоение территории Советского Союза, а следовательно, и Сибири, основывались на этой подспудной идее о численности населения. Несмотря на быстрый рост до Первой мировой войны (ежегодный прирост почти в 1 миллион человек к 1900 году), Россия никогда не сталкивалась с мальтузианскими ограничениями благодаря бескрайности своей территории. С вступлением в XX век, располагая бескрайними просторами Сибири, Россия не опасалась, что ей будет не хватать территории, а значит, ни у кого не возникало даже мысли о том, что ей когда-либо придется ограничивать численность своего населения. Все ожидали, что рост численности населения России продолжится. Германский канцлер Теобальд фон Бетманн-Холлвег в 1914 году заявлял: «Будущее принадлежит России, которая растет, растет и растет»79.
Своими непрерывными захватами земель и поощрением людей к миграции царизм создавал впечатление экстенсивного развития Сибири. Но царизм в действительности имел своей целью размещение к востоку от Урала не огромных городов и мощной промышленности, а одних только людей. На неправильный же путь вывела поставленная советской властью задача индустриализации Сибири. Парадоксально, но советское государство никогда бы не смогло одновременно и заселить и индустриализовать Сибирь, так как вопреки всем ожиданиям рост численности российского населения не стал безудержно продолжаться. На осознание этого потребовалось определенное время, так как даже довольно крупные торможения этого роста оказывались временными. Например, потрясения, связанные с Первой мировой войной, революциями и Гражданской войной, привели к значительному сокращению численности населения. Коллективизация и репрессии 1930-х годов также отрицательно повлияли на нее. Вторая мировая война была еще одним ударом. Однако численность российского населения скоро опять приходила в норму. В 50–60-е послевоенные годы кривая роста численности населения была даже круче, чем до войны. При прогнозировании будущего в конце 50-х — начале 60-х годов у советских плановых органов не было никаких оснований полагать, что далеко идущие планы освоения Сибири и превращения ее в очередной передовой рубеж советской промышленности будут тщетны.[21]
График 5-2. Численность российского населения, 1987–2002 годы*
Источники: Данные за 1897–1997 гг. — Население России за 100 лет (1897–1997). М.: Госкомстат России, 1998; за 1998-2002 гг. — Ежегодные данные Госкомстата.
* Цифры показывают численность населения на территории современной Российской Федерации.
К 1970 году общая численность населения России вписывалась в ту кривую, которую с достаточной степенью точности можно было бы экстраполировать, отталкиваясь от показателей роста 1900 года. Плановики могли бы без труда предположить по этой кривой, что к 2000 году численность российского населения достигнет 180 или 190 миллионов человек.[22] К несчастью, все их прогнозы и экстраполяции оказались ошибочными и им не суждено было сбыться. К 1970 году, хотя общая численность населения и выглядела неплохо с точки зрения плановых органов, ее рост уже значительно замедлился. В 1992 году, как видно из графика 5-2, численность населения стала уменьшаться. Россия стала следовать моделям старения населения других промышленных государств. Из-за изменения возрастной структуры и снижения рождаемости снизились некогда высокие темпы роста населения. В дополнение к этому стали проявляться негативные последствия ускоренных темпов советской индустриализации и урбанизации с их напряжением и стрессами. В России уже в 70-х годах повысилась смертность из-за проблем со здоровьем, вызванных массовым промышленным загрязнением окружающей среды, алкоголизмом, курением и производственными травмами, что сильно сказалось на демографических показателях 1990-х годов.
С замедлением естественного прироста населения и сокращением его численности встала проблема ограничений, связанных с доступной рабочей силой. Поэтому в 1970–1980-х годах, даже с учетом занятости большинства женщин трудоспособного возраста, людей для освоения Сибири просто перестало хватать. Да их и не могло хватить для ее освоения в соответствии со смелыми замыслами советских плановиков: с городами-великанами по всему региону, гигантскими заводами, огромными плотинами и гидроэлектростанциями, крупными рудниками, самыми протяженными в мире железнодорожными линиями и так далее. И хотя к тому времени крупнейшие города уже были построены, утопические схемы планирования предусматривали их дальнейшее укрупнение, так как ожидалось, что приток рабочих в Сибирь должен возрастать. Однако этого не происходило.
Высокая стоимость жизни в Сибири в сочетании с некачественным жилым фондом и недостатком коммунальных удобств (из-за постоянного перераспределения фондов из городской инфраструктуры в промышленность) способствовала тому, что многие мигранты предпочитали уезжать в другие развивающиеся регионы Советского Союза, например, Дон и Кубань80. Хотя население Сибири и было значительно моложе, чем в большинстве регионов европейской части России, и это поднимало рождаемость на сравнительно высокий уровень, к середине 1980-х годов потери за счет миграции опередили рост численности рабочей силы за счет естественного прироста81. Как и в случае с Биробиджаном, люди приезжали в Сибирь, оставались там на какое-то время и уезжали, не вписываясь в прогнозы Госплана.
