о встрече премьер-министра Таиланда с китайским послом, в ходе которой тот передал Чжао Цзыяну приглашение посетить Таиланд, только подогрело слухи о его возвращении. Некоторые западные дипломаты утверждали, что 23 мая на брифинге министр иностранных дел Цянь Цичэнь упомянул Чжао Цзыяна; японский дипломат также сообщил нам, что в тот же день заместитель министра Тянь Цзэнпэй сказал его послу, что Чжао болен, но по-прежнему является генеральным секретарем. Эти два случая - хороший пример того, как недостаточное понимание китайской политики может легко привести к неверным выводам. Китайцы, в отличие от Запада, никогда не признаются в политических изменениях. Это просто не в их стиле. До тех пор пока Чжао не был публично смещен, ни один китайский чиновник не осмелился бы сказать об этом, тем более "иностранным дьяволам". Поэтому, чтобы объяснить публичное отсутствие Чжао, они ссылались на болезнь или какой-нибудь другой предлог. Ошибка, которую многие совершали в те смутные времена, заключалась в том, что они читали материалы с западной точки зрения и неизбежно приходили к неточному выводу. На самом деле, по слухам, Дэн уже говорил на партийном собрании высокого уровня 21 мая, что Чжао Цзыян разжигает раскол и раскалывает партию и должен уйти, но иностранные СМИ предпочитали верить сплетням на площади. Проблема заключалась в том, что те, кто находился на площади, точно знали, что хотят услышать иностранные корреспонденты, и давали им это. Особенно показателен пример, когда австралийские дипломаты заявили, что студенты рассказали им о том, что получили заверения от столичных подразделений НОАК, что эти подразделения не позволят свежим частям НОАК штурмовать площадь, и что некоторые части Пекинского военного округа находятся в состоянии бунта. Такие необоснованные слухи, несомненно, попали бы в западные столицы и, вероятно, послужили бы поводом для спонсируемых Западом сообщений о вероятности гражданской войны внутри Китая. Тот факт, что газета People's Daily сообщила, что все семь военных регионов, включая Пекин, пообещали верность партии, вероятно, был воспринят как пропаганда.
Если в китайском руководстве не все было в порядке, то среди студентов это тоже было так. Возникали новые разногласия. Радикалы быстро устанавливали полный контроль над площадью. Те, кто считал, что в условиях военного положения было бы разумно не провоцировать власти, оказались в стороне. Во главе с Чай Лингом радикалы создали на площади штаб "Защитим Тяньаньмэнь". Чай Линг стал его самопровозглашенным главнокомандующим. Звучали призывы к свержению режима. Создавались отряды студенческой гвардии. Начались бесконечные междоусобицы. Граждане пытались убедить студенческих лидеров начать диалог с правительством, но к тому времени радикалы взяли власть в свои руки и заявили, что их не удовлетворит ничего, кроме отстранения Ли Пэна.
24 мая, впервые за много дней, мы проехали по площади. Там по-прежнему были тысячи людей. Ли Пэн был в центре нападок. Повсюду висели плакаты, обвиняющие его в том, что он создал дурную кровь между Дэн и Чжао и ввел Дэн в заблуждение. Но Дэн также обвинялся в манипуляциях из-за кулис (bei hou zhi hui). Атмосфера на площади начала приобретать сюрреалистический характер. Певцы, в том числе тайваньская поп-звезда Хоу Дэцзянь, и другие выступали перед студентами и зрителями. С одной стороны, это было похоже на китайский Вудсток. Но с другой стороны, ресурсы были на исходе. Площадь была убогой и вонючей. Вой сирен свидетельствовал о том, что многим бастующим требовалась медицинская помощь. Умеренные студенческие лидеры настаивали на прекращении голодовки. Радикалы немедленно выступили против. Студенческое руководство стало играть в "курицу", а радикалы издевались над теми, кто выступал за умеренную линию. Чай Линг утверждала, что ее даже пытались похитить. В действительности умеренный подход практически исчез после 13 мая.
В те времена посольство США в Пекине располагалось в Сиушуйцзе, в старом дипломатическом районе Чао Ян. Дипломаты посольства имели привилегированный доступ к китайским чиновникам, и многие члены дипломатического корпуса пользовались информацией, которой они делились. Однако по мере того, как кризис развивался, а руководство страны втягивалось в его сдерживание, доступ к информации для американских дипломатов становился все более затруднительным. Они стали полагаться на свои СМИ, а также на информацию от студенческих лидеров или представителей интеллигенции, враждовавших с режимом. Проблема заключалась в том, что они получали только одну сторону истории. Это также был период холодной войны, и западные дипломаты были столь же идеологически мотивированы, как и их коллеги из Восточного блока. Они часто были склонны вкладывать в ситуацию больше, чем требовали факты на местах. Именно это и произошло, когда после объявления военного положения кризис грозил принять насильственный оборот.
Рассекреченные американские документы раскрывают масштабы просчета. Например, 21 мая недавно прибывший в США посол Джеймс Лилли, ветеран ЦРУ, направил в Госдепартамент такую оценку: "Нынешнее правительство КНР не является сильным; оно может просуществовать недолго, несмотря на его способность подавить восстание. То, что происходит здесь в оппозиции к властям, имеет постоянный характер. Это не пройдет". Справедливости ради следует отметить, что посол уточнил свою оценку, добавив, что она была предварительной, но для Госдепартамента, находящегося за тысячи миль от места событий и озабоченного другими глобальными проблемами, любые сообщения, которые казались похожими на правду, быстро становились фактами. Так, например, утренний брифинг госсекретаря за 2 июня утверждал: "Спустя две недели после объявления военного положения в Пекине сторонники жесткой линии по-прежнему не в состоянии разрешить кризис руководства или вывести студентов с площади Тяньаньмэнь".
Теперь мы знаем, что к тому времени Дэн уже разрешил кризис лидерства и был всего в нескольких днях от того, чтобы предпринять военные действия, чтобы положить конец противостоянию. За свою долгую политическую карьеру он не раз сталкивался с подобными ситуациями. Он не раз одерживал верх вопреки всему. Он видел смерть с близкого расстояния на войне и во время пребывания у власти. Если бы "Банда четырех" одержала верх в 1976 году, Дэн, по всей вероятности, не остался бы в живых. Для Дэнга партия была всем, и он был полон решимости добиться того, чтобы Китай вновь стал мировой державой. По словам его биографа Эзры Фогеля, несмотря на последующую критику в свой адрес, Дэн ни разу не усомнился в том, что принял правильное решение. Он придерживался его.
Его первоочередной задачей было объединение разделенной партии. Для начала он созвал 20 мая расширенное заседание политбюро, на котором присутствовали все старейшины, и обрисовал масштаб проблемы. Он хотел, чтобы они поддержали его действия. 25 мая его соправитель Чэнь Юнь, который все еще возглавлял Центральный консультативный комитет (ЦКК), заявил, что ЦКК поддерживает "партийный центр". Подтверждения поддержки
