Какіе ужасные итальянцы! Для разоблаченія цѣлей итальянскихъ эмигрантовъ редакція газеты «America» прибавляетъ еще отъ себя нѣсколько сильныхъ и краткихъ замѣчаній:
«Слова этого посланника должны запечатлѣться въ умѣ каждаго истиннаго американскаго патріота и должны напоминать величайшую правду о величайшемъ злѣ нашего времени» [2].
Сила американскаго патріотизма абсолютно непонятна для того, кто не испыталъ ея гнета въ ежедневной жизни. Патріотизмъ янки доходитъ до такой крайноcти, что иностранцы отрекаются отъ своей національности и выдаютъ себя за американцевъ, гдѣ только возможно. Рабочіе часто получаютъ работу только потому, что онъ урожденный янки, это открываетъ ему дорогу въ банки, конторы и въ желѣзнодорожное вѣдомство. Со времени борьбы за независимость американцы не чувствуютъ ненависти только къ однимъ англичанамъ, къ которымъ они относятся съ почтеніемъ. Англія служитъ для Америки примѣромъ, и обрывки старой англійской цивилизаціи признаются современной Америкой самыми новѣйшими вѣяніями. Для американскаго щеголя не можетъ быть лучшаго комплимента, какъ принять его за англичанина. Онъ шепелявитъ, какъ свѣтлѣйшій лордъ, а когда онъ ѣдетъ въ омнибусѣ, то старается дать кондуктору размѣнятъ золотую монету или крупную кредитную бумажку.
II
Ненависть къ иностранцамъ
Какова можетъ быть цивилизація народа, который знаетъ только самого себя? Какова можетъ быть духовная жизнь страны, населенной такими патріотическими гражданами? Если бы еще Америка была старой общиной съ историческимъ прошлымъ, которое придало бы народу индивидуальныя характерныя черты и обусловливало оригинальную жизнь, то Америка, можетъ-быть, могла бы удовлетвориться сама собой, не входя въ общеніе съ другими странами.
Аналогичный примѣръ мы видимъ въ современной китайщинѣ парижской литературы. Но Америка — новая страна, это только что создавшееея общество; въ немъ все порывисто, все негармонично, въ немъ нѣтъ никакой собственной культуры, никакихъ своеобразныхъ духовныхъ чертъ народа. Въ такой странѣ желаніе довольствоваться только собой служитъ значительнымъ препятствіемъ къ дальнѣйшему развитію, на него, такимъ образомъ, налагается veto, которому никто не долженъ противиться. Злостные патріоты стараются задавить всякое духовное проявленіе заграничной жизни. Такъ, напримѣръ, они усмотрѣли въ сочиненіи Вольта Уитмана (Walt Whitman «Leaves of grass») какую-то дерзость и въ 1868 году отказали ему отъ службы въ департаментѣ въ Вашингтонѣ; между тѣмъ мы не задумываясь пишемъ подобныя вещи въ рождественскихъ разсказахъ. Впослѣдствіи съ него была снята опала, и онъ снова поступилъ на службу въ другой департаментъ, но отнюдь не благодаря его литературнымъ заслугамъ, которыхъ такъ-таки и не признавали, а благодаря тому, что во время освободительной войны онъ ходилъ за больными и ранеными, — слѣдовательно выказалъ себя патріотомъ.
Только это, а не что другое, и послужило причиной его помилованія. Въ дѣйствительности же американскіе литературные судьи относятся къ нему съ прежнимъ пренебреженіемъ; его бойко тируютъ, его книгъ не раскупаютъ, и семидесятилѣтній старикъ живетъ на добровольное вспомоществованіе, посылаемое ему Англіей. Молодой американецъ Іэльсъ (Welles) выпустилъ въ 1878 году сборникъ стиховъ, подъ заглавіемъ «Bohême»; молодой человѣкъ былъ очень тонкимъ, талантливымъ лирикомъ съ большимъ будущимъ, но его тотчасъ же заставили умолкнуть. Американцы замѣтили, что этотъ молодой поэтъ находился подъ вліяніемъ европейской литературы, его лирика отличалась иностраннымъ характеромъ и являлась поэтическимъ вызовомъ безсодержательной американской поэзіи. Большіе журналы принудили его замолчать. Онъ читалъ Шелли, котораго не долженъ былъ читать. Онъ поступилъ еще хуже, — онъ даже познакомился съ произведеніями Альфеда де Мюссе. Американцы совершенно не понимаютъ-, какъ издавать произведенія поэта, находящагося подъ такимъ сильнымъ иностраннымъ вліяніемъ [3]. Его просто-напросто вытолкнули изъ американской литературы. Этого поэта звали Чарльзъ Стюартъ Іэльсъ.
Почти невозможно повѣрить, до чего американцы стремятся создать въ мірѣ свой собственный міръ. Они полагаютъ, что въ ихъ странѣ достаточно жителей, а, слѣдовательно, и достаточно духовной дѣятельности; они убѣждены въ своей правотѣ, и поэтому всевозможными способами стараются удержать всякій плодотворный приливъ заграничной духовной жизни; они ни въ чемъ не хотятъ допускать современныхъ вѣяній, явившихся къ нимъ извнѣ.
Конечно, мы не замѣтимъ этого при путешествіи по Америкѣ. Для того, чтобы понять всю глубину ненависти къ иностранцамъ, надо находиться въ ежедневномъ общеніи съ американцами; надо посѣщать ихъ судебныя засѣданія, ихъ богослуженія, познакомиться съ ихъ театрами и литературой; изъѣздить Америку вдоль и поперекъ; проникнуть въ ихъ общественную, школьную и семейную жизнь; надо читать ихъ газеты, прислушиваться къ ихъ разговорамъ на улицахъ, плавать съ ними по рѣкамъ, работать въ преріяхъ, — только тогда можно получить болѣе полное понятіе объ ихъ необъятномъ китайскомъ самодовольствѣ. Для того, чтобы избѣжать вліянія иностранной цивилизаціи, американцы должны систематически преслѣдовать свою цѣль, такъ какъ ни одна страна не является такимъ космополитическимъ центромъ, какъ Америка.
Въ Америкѣ до сихъ поръ господствуетъ все та же старая англійская цивилизація, которую принесли туда еще первые колонисты; она уже состарилась, ее износили, использовали другіе народы, она отжила свой вѣкъ въ Европѣ и теперь умираетъ въ Америкѣ.
Одинъ изъ немногочисленныхъ американскихъ писателей, отрицательно относящихся къ американской жизни, говоритъ: «Большинство изъ насъ выросло въ старыхъ англійскихъ понятіяхъ, и поэтому мы совершенно не приспособлены къ требованіямъ современной жизни. Наши философы ни единымъ словомъ не обмолвились о томъ, что въ настоящее время должно составлять для насъ самое цѣнное, наши поеты не воспѣваютъ того, что въ современной жизни самое прекрасное.
«Поэтому мы до сихъ поръ поклоняемся старомодной англійской мудрости, прислушиваемся къ старымъ мотивамъ и перебираемъ старыя струны» [4].
Даже если американецъ и видитъ преимущество заграничной цивилизаціи, онъ не поддается ея вліянію. Его честь запрещаетъ ему это. Въ высокой пошлинѣ, наложенной Соединенными Штатами на предметы искусствъ и литературы, ввозимые въ страну, выражается тотъ же принципъ, какъ и въ вопросѣ объ эмиграціи.
Въ прошломъ году Европа уплатила 625 тысячъ долларовъ, т.-е. 2 1/4 милліона кронъ за право ввоза въ Америку предметовъ современнаго искусства. Такъ встрѣчаютъ за моремъ наше искусство, не говоря уже о совершенно безпощадной пошлинѣ на книги. Американская казна до такой степени переполнена деньгами, что даже трудно найти имъ какое-нибудь примѣненіе, а между тѣмъ ввозъ предметовъ современнаго искусства обложенъ пошлиною въ 35 %. И все это въ такое время, когда состарившаяся американская цивилизація медленными, но вѣрными шагами приближается къ своей смерти.
Какъ можно было оставить на свободѣ Вольта Уитмана, когда онъ сказалъ человѣческое слово о человѣческомъ поступкѣ? Какъ можно было допустить, чтобы Іельсъ писалъ стихи, когда онъ находился подъ вліяніемъ европейской культуры. Въ законѣ о пошлинахъ для ввоза предметовъ искусства существуютъ два исключенія. Оба исключенія очень любопытны. Первое отличается патріотическимъ характеромъ: живущимъ за границей американцамъ разрѣшенъ безпошлинный ввозъ своихъ произведеній. Если же картина въ рамѣ, то за раму взимается извѣстная пошлина, потому что рама можетъ быть заграничнаго производства. Другое исключеніе не менѣе знаменательно, оно касается предметовъ древности. Въ 1887 году министръ финансовъ (!) составилъ проектъ, по которому всѣ произведенія живописи до 1700 года должны быть разсматриваемы какъ произведенія древности и имѣютъ безпошлинный ввозъ въ страну. Этотъ характерный фактъ свидѣтельствуетъ о томъ, до какой степени американцы стремятся къ развитію! Америка раскрыла свои двери только той цивилизаціи, которая уже считается древней, цивилизаціи до 1700 года [5].
Когда въ нашихъ газетахъ попадаются статьи, озаглавленныя «изъ Америки», мы уже привыкли находить въ нихъ разсказы одинъ невѣроятнѣе другого объ американскихъ изобрѣтеніяхъ и т. п. Мы привыкли приписывать геніальность, о которой они повѣствуютъ, естественнымъ результатамъ ихъ высокой духовной дѣятельности и интеллектуальноcти.
Между тѣмъ оказывается что большинство извѣстій, озаглавленныхъ «изъ Америки», созданы въ Европѣ и перепечатаны въ Америкѣ изъ европейскихъ газетъ. Когда-то въ нью-іоркской газетѣ былъ сообщенъ слѣдующій курьезъ: «Богатыя нью-іоркскія дамы вставляютъ въ зубы мелкіе брилліанты, чтобы сдѣлать свою улыбку болѣе ослѣпительной». Это извѣстіе было перепечатано изъ бельгійской статьи, озаглавленной «изъ Америки». Я убѣжденъ, что многіе изъ нашихъ европейскихъ фельетонистовъ когда-нибудь во времена своей молодости печатали удивительнѣйшіе американскіе курьезы. Такъ легко сочинить басни объ этой далекой странѣ, объ этомъ невѣдомомъ мірѣ. Надо замѣтить, что сами американцы отнюдь не выражаютъ претензій на подобныя небылицы, они смотрятъ на нихъ, какъ на даровое сообщеніе, и очень цѣнятъ, что могутъ печатать ихъ безплатно. Американцы очень любятъ объявленія, рекламы. Самый шумъ и бѣшеная торопливость въ ихъ работѣ есть не что иное, какъ реклама въ широкомъ смыслѣ этого слова. Эта шумливость — продуктъ американскаго характера, — это вѣяніе крыльевъ духа рекламы.
