– Конечно, нет. Он мог услышать песню у себя в голове, но не сыграть ее. Поэтому он пропевал вокальную линию, а мы уже сами решали, что нам нужно делать. Однако довольно часто он приносил на клочке бумаги одни только стихи, а остальное приходилось придумывать мне. Бывало и так, что я предлагал мелодию, а он сочинял к ней текст.
– Во время турне в поддержку альбома “TheSoftParade” ваш концерт в Майами был прерван и отменен. Позднее Джиму было предъявлено обвинение в непристойном поведении. Что Вы можете рассказать об этом случае?
– Во-первых, Джим ничего такого не делал. Просто вокруг был полный бедлам, публика просто сходила с ума. Все билеты были распроданы, тысячи людей рвались к сцене, и ситуация вышла из-под контроля. Я помню, как Джим оказался в самом центре толпы, а у нас создалось впечатление, что живыми нам оттуда не выйти. В фильме все показано достаточно достоверно, они здорово воспроизвели этот момент.
– Вы, наверное, и не предполагали, что этот эпизод выльется в такой серьезный инцидент?
– Конечно, нет! Хорошо, концерт сорвался, мы его не закончили, однако никто не обиделся и не попросил вернуть деньги за билеты. И полицейские были довольно дружелюбны – после шоу они сидели вместе с нами и пили пиво. И целую неделю ничего не было, пока кто-то не надумал раздуть из мухи слона. Какие-то политики решили за наш счет сделать себе карьеру. И они поставили нас на уши. Мы целый год нигде не могли играть. На этот период для ассоциации менеджеров мы просто перестали существовать.
– Джим чувствовал, что он подвергается гонениям?
– Я думаю, что да. Однако это его не удивило. Джим знал, что давит на мозоли властям. Мы осознавали, что ходим по острию ножа, и развязка не за горами.
Альбом “Morrison Hotel” (март 1970)
– “RoadhouseBlues” и несколько других песен с этого альбома обозначили изменения, которые привели к “L. A. Woman” – имеется в виду блюзовое, более прямолинейное направление.
– Я думаю, что это была реакция на альбом “The Soft Parade”. Нас потянуло назад к основам. “Roadhouse Blues” – одна из моих самых любимых песен. Я горжусь ею, потому что, несмотря на то, что она очень проста, она не является тривиальным блюзом. Этот небольшой рифф делает ее оригинальной песней, и именно в этом заключается вся сущность “Doors”.
– “PeaceFrog” Вы сочинили вместе с Джимом?
– Да. Я придумал музыку, мы ее отрепетировали, и так получилось, что слов не было, а Джим оказался тут как тут. Мы просто сказали: “Черт с ним, давай запишем. Он что-нибудь придумает”. И он придумал. Он достал свою записную книжку и нашел стихотворение, которое как раз нам подошло. Однако, честно говоря, это мне всегда казалось надуманным ходом.
– Ходили слухи, что Джим был более близок с Рэем, однако именно Вы сочинили с ним больше всего композиций.
– В самом начале у Рэя с Джимом сложились самые теплые отношения; Джим буквально жил в доме Рэя. Он великолепно относился к его сыну, в тот период он вообще не пил. Однако Джима почему-то раздражало, что отцом был именно Рэй. В результате все кончилось скандалом. После этого я присоединился к группе, и мы кое-что успели сделать с Джимом. Рэй сочинил с Джимом много песен, практически все то, что вошло в первый альбом. Затем больше работал с Джимом именно я, еще до того, как я начал сочинять самостоятельно, именно эти песни вошли во второй и третий альбомы.
– Вы когда-нибудь обсуждали с Джимом тексты его песен?
– Не так часто. Он не пытался пояснять свои стихи, считая, что люди должны интерпретировать их самостоятельно. Однако он часто задумывался над этим. Джим стремился к полному экспрессионизму – именно это и нравилось ему в моих песнях.
Альбом “L. A. Woman” (июнь 1971)
– Ходят слухи, что альбом “L. A. Woman” был записан практически живьем.
– Конечно, не целиком, но в большей степени, а сама песня “L. A. Woman” была записана “живьем”. Я думаю, что в ней заключена квинтэссенция группы “Doors”, и было удивительно именно то, как мы ее делали. Мы стали играть, и она получилась сама собой. Джим многое придумал прямо на ходу, что удивительно, и я считаю эту песню одной из самых поэтичных. Помню, как Джим сидел в ванне с микрофоном и пел, и нам всем было очень весело.
– На этом альбоме вы впервые воспользовались услугами ритм-гитариста – Марка Бенно.
– Именно поэтому нам многое и удалось сделать живьем. У меня были развязаны руки. Кроме того, мы считали, что это придаст музыке новые оттенки. Меня эта ситуация полностью устраивала, потому что мне не пришлось делать лишних наложений.
– Тем не менее, наложений на запись достаточно. В песне “I’veBeenDownSoLong” слышны по крайней мере четыре гитарных партии.
– Видимо, так он и есть. Рэй и Бенно сыграли на гитарах, а еще два трека записал я. Помнится, что я наложил также пару фрагментов со слайдом.
– Это соло со слайдом просто какое-то сумасшедшее.
– Все верно. Я просто пытался передать настроение, совершенно не думая о технике.
– Самое ценное в Вашей слайдовой, и вообще блюзовой игре то, что Вы совершенно не имитируете первоисточники. И Вы никогда не стерилизуете свой блюз, он у Вас всегда какой-то хаотичный. А некоторые белые музыканты стараются быть очень аккуратными.
– Вы правы. Именно это мне и не нравится в Майке Блумфилде – он слишком совершенен. Я всегда старался играть что-то свое. Я могу играть слайд и в традиционной блюзовой манере, однако всем больше нравится мой собственный слайдовый стиль. Собственно, это и привело меня в группу. Джиму очень нравился мой слайд, он хотел, чтобы я так и играл.
– Джим когда-нибудь критиковал вашу игру?
– Он всегда говорил, что я самый недооцененный гитарист. Это может показаться смешным, однако мы никогда не критиковали друг друга, и даже ничего друг другу не подсказывали. Мы так хорошо работали вместе, что лишних слов и не требовалось. Каждый просто вовремя делал то, что в данный момент было нужно.
– Какпоявиласьпесня “Riders Of The Storm”?
– Мы дурачились с песней “Ghost Riders In The Sky” и в один прекрасный момент она превратилась в “Riders Of The Storm”. Рэй играл не на своем органе, а на клавишах “Fender Rhodes”.
– Другой отличительной чертой альбома “L. A. Woman” стало отсутствие реверберации, которой было много на первых альбомах. Особенно это относится к вокалу Джима.
– Студия “Sunset Sound”, на которой мы сделали два первых альбома, имела лучшие в мире помещения с эхо. Это была реальная комната, воспроизвести которую им впоследствии больше не удалось. В ней получался такой великолепный звук, что мы воспользовались ей в большей степени, нежели планировали. А альбом “L. A. Woman” был записан на восьмидорожечник на нашей репетиционной базе, причем в отсутствие Пола Ротшильда. Именно поэтому мы так веселились, ведь надсмотрщика не было.
– Даже после всех ваших успехов у вас оставались такие отношения с продюсером, когда он стоял над вами с кнутом.
– Да, мы сразу смирились с тем, что если мы все будем делать, как он говорит, то успех нам будет обеспечен. А в самом конце он сбежал, как крыса с тонущего корабля. Я думаю, он прочувствовал тот момент, когда надо отваливать.
– У вас действительно было такое ощущение, что группа “Doors” стала тонущем кораблем?
– Да. После того инцидента в Майами мы нигде не могли играть. Альбом “Morrison Hotel” не оправдал возложенных на него ожиданий. Джим плохо выглядел и начал толстеть. Учитывая все это, я просто рад, что альбом “L. A. Woman” удался. Я думаю, что он получился таким естественным именно потому, что на нас не оказывали давления.
– Через несколько недель после того, как альбом попал в первую десятку, Джима не стало. Вы помните тот момент, когда узнали об этом?
– Мне позвонили, но я не поверил, потому что мы часто слышали всякую ерунду, к примеру, что Джим прыгнул с утеса и т. д. Поэтому мы отправили нашего менеджера в Париж, уже оттуда он позвонил и сказал, что все так и есть.
