С одной стороны, нужно понимать неизбежность и даже не редкость нарушений целевых ориентиров по инфляции (как и прогнозных ориентировок по экономическому росту) в отдельные годы — таковы особенности нашей экономики. С другой стороны, поддержание дисциплины денежно-кредитной политики необходимо — без него она сама будет становиться источником нестабильности, шараханья из стороны в сторону. Обе обозначенные задачи могут быть решены с помощью публично озвученного правила денежно-кредитной политики, а также применения гибких, но действенных механизмов общественного контроля за выполнением этого правила.
Куриная слепота
Обсуждая стратегию Банка России и ее возможные коррективы, нельзя не коснуться еще одного крайне чувствительного вопроса. Мы имеем в виду степень фундированности процентной центробанковской политики, степень адекватности восприятия текущей макроэкономической конъюнктуры. Процитируем последний, февральский, комментарий ЦБ РФ к своему решению оставить неизменным уровень своих базовых процентных ставок: «По оценкам Банка России, совокупный выпуск остается вблизи своего потенциального уровня. Учитывая сохранение достаточно высоких темпов роста банковского кредитования, риски существенного замедления экономического роста, связанные с ужесточением денежно-кредитных условий, оцениваются как незначительные». И это на фоне длящейся уже минимум три месяца фактической стагнации промышленного производства и сваливания ВВП в минус по итогам января.
Теперь процитируем самое забавное место из этого же пресс-релиза. ЦБ заявляет, что «показатели загрузки мощностей в промышленном производстве находятся на сравнительно высоком уровне». Мы не поленились и полезли в только что выпущенный Росстатом сборник «Промышленность России. 2012». Он содержит данные о среднегодовой загрузке производственных мощностей по продуктовым подотраслям промышленности за 2011 год и за ряд предыдущих лет. Более свежие данные, которым можно было бы доверять, увы, недоступны. Итак, что же мы видим?
Оказалось, что из 64 продуктовых подотраслей в 49 загрузка в 2011 году не превышала уровень пикового докризисного 2007 года, в том числе в 19 она была ниже уровня 2007-го на 10 и более процентных пунктов. Конечно, можно возразить, что надо говорить об экономической загрузке, так как определенная доля мощностей физически устарела либо по другим причинам непригодна для производства конкурентоспособной продукции. Однако мы видим, что в 19 отраслях по итогам 2011 года загрузка ниже 50% (см. таблицу), и только в 10 (грузовые вагоны, сталь, чугун, прокат, минеральные удобрения, серная кислота, аммиак, фанера, бумага, сахар) она выше 80%, что интуитивно соотносится с представлениями о высокой (или близкой к предельной) загрузке. Что-то не сходятся концы с концами у нашего ЦБ. О какой «сравнительно высокой» загрузке мощностей и близости к какому потенциалу он говорит?
Таблица:
Уровень использования среднегодовой производственной мощности организаций по выпуску отдельных видов продукции* (%)
Не вполне корректны заявления руководства ЦБ о якобы имеющем место «перегреве» кредитного рынка, который, следовательно, не нуждается в смягчении процентной политики. Если анализировать долгосрочную динамику предложения совокупного (и компаниям, и населению) кредита экономике по отношению к ВВП, то мы видим, что она распадается на три качественно разных участка (см. график). Первый — это период 1999–2005 годов, когда банковская система фактически зализывала раны после кризиса 1998 года, претерпевала структурные пертурбации и характеризовалась весьма вялым предложением кредита, лишь ненамного опережавшим динамику номинального ВВП, так что отношение кредит/ВВП увеличивалось в среднем только на 2,2 процентного пункта в год. Второй участок — это звездный час российской банковской системы: отношение совокупного кредитного портфеля к ВВП выросло за 2006–2008 годы вдвое, с 21 до 42%. Третий участок — кризисный спад кредита длительностью около шести кварталов и возобновление с 2010 года роста кредитования экономики. Однако в последние два года рост отношения кредита к ВВП не превышает 3,6 процентного пункта в год, что почти вдвое ниже предкризисных темпов и явно не дотягивает до стандартных критериев «кредитного бума» от МВФ (одно из определений, в частности, предполагает годовой темп роста отношения кредитов к ВВП в размере свыше 20%. «Пузырными» темпами (около 40% годовых) увеличивается розничный кредитный портфель, подпитываемый неадекватным стагнации реального сектора ростом заработной платы. Однако на этом фоне кредитование корпоративных заемщиков сворачивается на глазах: по итогам прошлого года темп прироста корпоративного кредитного портфеля снизился вдвое — с 26 до 13%, прогнозы на 2013 год еще неутешительнее.
Как создать длинные деньги
И последняя ремарка, касающаяся системы рефинансирования. Банк России ставит себе в заслугу — и, надо сказать, вполне справедливо — расширение спектра инструментов и каналов доступа банков к ресурсам ЦБ. Несколько триллионов рублей беззалоговых кредитов зимой 2008/09 действительно спасли банковский сектор от полномасштабного паралича платежно-расчетной системы. До сих пор кредитные средства Банка России составляют около 6% совокупных привлеченных денег (понятно, что это средняя температура по больнице: известны банки, где каждый седьмой и даже каждый пятый рубль в пассивах привлечен с Неглинки).
Из 64 продуктовых подотраслей российской промышленности в 49 загрузка в 2011 году не превышала уровня пикового докризисного 2007 года, в том числе в 19 она была ниже уровня 2007-го на 10 и более процентных пунктов. О каком «приближении экономики к потенциалу» может идти речь?
Фото: photoxpress.ru
Однако есть два больших «но». Во-первых, ни один из ныне действующих инструментов Банка России не имеет срочности более года, а подавляющая часть рефинансовых операций приходится на ломбардные кредиты под залог ценных бумаг на срок от дня до недели. Во-вторых, по большому счету, это кредитование под залог уже имеющихся активов, а не под будущую стоимость. Поэтому ЦБ никак не помогает банкам создавать длинные ресурсы кредитования.
«Трактовка длинных денег в России предельно мифологизирована, — говорит генеральный директор ЦЭА “Интерфакс” Михаил Матовников . — Принято считать, что основной источник банковских пассивов в развитых странах — средства большой срочности, привлеченные от пенсионных фондов и страховых компаний. Однако это заблуждение. В действительности даже в США длинное облигационное фондирование банковской системы составляет лишь 5 процентов пассивов. Основной канал фондирования — депозиты, причем средний их срок составляет вовсе не 10–20, а около 3 лет. Как же при таких коротких пассивах банки выдают длинные кредиты? Ответ прост: разрыв в срочности активов и пассивов позволяет поддерживать налаженная система рефинансирования, реально действующий “кредитор последней инстанции”. Причем речь идет не о краткосрочном кредитовании банков под залог ценных бумаг, а о переучете центральным банком кредитов коммерческих банков конечным заемщикам».
При подготовке статьи были использованы материалы Марины Абрамовой, заведующей кафедрой «Денежно-кредитные отношения и монетарная политика» Финансового университета при Правительстве РФ, а также публикация А. Ю. Жигаев. «Некоторые актуальные вопросы взаимосвязи финансовой стабильности и денежно-кредитной политики (на примере ФРС США)». «Деньги и кредит», № 2, 2012
График
Тренд роста кредитного портфеля в 2010-2012 годах более умеренный, чем в предкризисный период и не дотягивает до стандартных критериев "кредитного бума"
Что Путин для ЦБ готовит?
Максим Рубченко
Ожидается, что до конца марта Владимир Путин объявит имя того, кто в июне сменит Сергея Игнатьева на посту председателя Банка России. «Эксперт» представляет кандидатов, фамилии которых чаще всего фигурируют в различных утечках
До конца марта Владимир Путин объявит имя того, кто в июне сменит Сергея Игнатьева на посту председателя Банка России
Фото: РИА Новости
Неожиданная будет фигура,
вам понравится.
Владимир Путин, 7 марта 2012 г.
Алексей Кудрин
Фото: ИТАР-ТАСС
Алексей Кудрин , экс-министр финансов, главный научный сотрудник Института экономической политики им. Е. Т. Гайдара. Идея фикс Кудрина заключается в том, что главная задача России — готовиться к резкому падению цен на нефть, который произойдет в следующем году. Не в смысле в 2014-м, а в смысле в следующем, независимо от того, какой год сейчас на календаре. Все годы, пока Кудрин возглавлял Министерство финансов, ключевая фраза всех проектов федеральных бюджетов выглядела одинаково: «Министерство финансов исходит из того, что в следующем году мировые цены на нефть понизятся». Отсюда и единственная цель кудринской финансовой политики — накапливать бюджетные резервы, сокращая инвестиции в развитие производства. Мол, диверсифицировать экономику до падения нефтяных цен мы все равно не успеем, а инвестировать накануне экономического кризиса — только монетарную инфляцию раздувать.
