Что же касается взглядов Алексея Улюкаева на текущую экономическую ситуацию, то они красноречиво изложены в его интервью газете «Московские новости» (2011 год): «То, что в современном мире необходимы и возможны высокие темпы роста ВВП, — заблуждение. Никогда в обозримой перспективе не будет у нас 7%, об этом надо забыть. Сейчас говорят: рост 1,6% в Европе — плохо, надо что-то делать. Не надо ничего особенного делать. 1,6–2% — нормальный показатель роста для развитых стран, для нас — 3,5–4%. У нас бездефицитный бюджет, даже маленький профицит будет, рост 4%, а больше нам не по зубам, и не надо об этом мечтать».
Слабое место: горячий приверженец кудринской финансово-бюджетной политики, которая ассоциируется с экономической стагнацией.
Чего ждать в случае назначения: ужесточения денежной политики ЦБ, сокращения денежного предложения, повышения волатильности курса рубля из-за перехода ЦБ к таргетированию инфляции.
Вероятность назначения: ****.
Михаил Задорнов
Фото: ИТАР-ТАСС
Михаил Задорнов , экс-министр финансов, председатель правления ВТБ24. По политическим взглядам Михаила Задорнова можно характеризовать как умеренного либерала. В частности, в одном из недавних интервью он высказал большие сожаления по поводу того, что Госдума перестала играть существенную роль в политической жизни страны.
С профессиональной точки зрения Задорнов один из самых опытных финансовых чиновников в России — он был и председателем комитета по бюджету, налогам, банкам и финансам в Госдуме, и министром финансов, и вице-премьером, и представителем России в международных финансовых организациях, а сейчас вполне успешно руководит коммерческим банком.
При этом Задорнов — один из немногих финансистов высокого уровня, которые считают, что Россия должна стремиться к высоким темпам экономического роста. «Для России темп роста экономики в 3–3,5%, предполагаемый на этот и следующий год, — это очень мало, — заявил он в одном из интервью в декабре прошлого года. — Этого недостаточно, чтобы проводить серьезные структурные реформы. Особенно в ситуации, когда власть явно боится обидеть какую-нибудь социальную группу. А обеспечить рост доходов населения при таких темпах роста будет трудно».
При этом Михаил Задорнов достаточно трезво оценивает текущую экономическую политику российских властей: «Сейчас у правительства своей программы нет, и все сводится к выполнению майских указов президента. Они становятся ориентирами для экономической политики. А Путин четко требует: доходы учителей должны быть равны среднему доходу в регионе — и требует это от губернаторов. Я с огромным уважением отношусь к труду учителя или врача, но это ведет к тому, что доходы в частном секторе должны быть подняты еще выше. В результате такой экономической политики Россия станет менее конкурентоспособной. Растет стоимость труда, а производительность — намного медленнее. У нас и так ряд отраслей на грани конкурентоспособности, а вступление России в ВТО сделает это более явным. Эта политика, загоняющая целые отрасли в неконкурентоспособную сферу, — тупик».
Имеется у Задорнова свой, отличающийся от официального взгляд и на жилищную проблему: «У нас на способность населения взять ипотеку влияют три фактора. Первый — стоимость квадратного метра жилья, второй — размер первоначального взноса и сумма накоплений у людей и только третий — ставка по кредиту. Поэтому удержание или снижение стоимости квадратного метра — именно тот фактор, который будет влиять на доступность ипотеки, вместе с ростом доходов людей». И на пенсионную реформу: «Я не понимаю, почему мы избегаем дискуссий о повышении пенсионного возраста и сделали этот вопрос страшилкой для людей. Средняя продолжительность жизни растет, это очевидно. И будет расти. Медицина прогрессирует, смертность сокращается. Считаю, что без повышения пенсионного возраста у нас пенсионная система не сбалансируется. Людям нужно это четко объяснить».
В финансовой политике Задорнов близок к либералам, считающим главным приоритетом снижение инфляции: «Здесь я с ЦБ согласен: если в России инфляция продержится 3–4% хоть пару лет, это в корне изменит поведение хозяйствующих субъектов. Инвестиции вырастут прежде всего… Когда деньги стоят дороже инфляции, это говорит о том, что экономика здорова». Вполне «либерально» и его отношение к денежной политике в целом, в частности к вопросу наполнения резервных фондов: «Россия — экспортная сырьевая страна, очень зависимая от динамики мировых цен. А динамика цен — это производная от темпов роста или, наоборот, замедления мировой экономики. Такая закономерность заставляет нас быть осторожными».
Тем не менее Задорнов считает, что политика Центробанка должна претерпеть существенные изменения на всех уровнях начиная с политики кредитования: «ЦБ не рассматривает себя как банк-кредитор последней инстанции. Он считает, что должен рефинансировать систему, только когда пришел кризис. Но постепенно монетарные власти должны прийти к пониманию, что задача по управлению экономическим ростом, стоимостью денег через процентные ставки заключается в том, чтобы на определенных условиях постоянно предоставлять системе ликвидность. ЦБ должен становиться кредитором последней инстанции, и любой банк должен понимать, при каких условиях, на какой срок он может привлечь у ЦБ деньги. И не обязательно под залоги».
Слабые места: наличие по ряду принципиальных вопросов собственного мнения, не совпадающего с заявлениями высоких чиновников.
Чего ждать в случае назначения: превращения Центробанка в кредитора последней инстанции, некоторого ослабления кредитной и надзорной политики ЦБ, снижения банками нормативов отчислений в Фонд страхования вкладов, ужесточения правил выплаты вкладчикам компенсаций из Фонда страхования вкладов.
Вероятность назначения: *****.
Сергей Глазьев
Фото: ИТАР-ТАСС
Сергей Глазьев , советник президента РФ, академик РАН. Яростный противник кудринской финансово-бюджетной политики, которую критикует, не стесняясь в выражениях. «Парадоксы проводимой в настоящее время в России денежной политики войдут, наверное, в экономическую историю как самые нелепые курьезы, — пишет он в одной из своих статей, посвященных деятельности Минфина и Центробанка. — Как, к примеру, объяснить здравомыслящему человеку сложившуюся в российской экономике ситуацию, при которой чем больше валютные поступления от экспорта нефти, тем меньше кредитных ресурсов остается в распоряжении российских предприятий? Чем больше приток иностранных инвестиций, тем меньше возможности внутренних накоплений».
Особенно достается от Глазьева лично Кудрину: «Эти парадоксы связаны с особенностями мышления г-на Кудрина, определяющего финансовую политику российского правительства, в котором он занимает пост министра финансов, и Центрального банка, где он руководит Национальным банковским советом. Все их объединяет одно — маниакальная убежденность Кудрина в том, что наша экономика благодаря притоку нефтедолларов получает больше денег, чем она может эффективно использовать. Кажущийся ему избыток денег он выводит из экономического оборота, стерилизуя в Стабилизационном фонде около четверти налоговых доходов федерального бюджета. При этом он всерьез считает, что потратить деньги Стабфонда на поддержку промышленности — значит нанести ущерб нашей промышленности… Исходя из каких моделей денежного обращения и на основании каких расчетов министр финансов делает столь однозначные выводы, остается загадкой».
Все годы своего пребывания в должности министра финансов Кудрин, по мнению Глазьева, занимался вульгаризацией экономической теории: «Любой автолюбитель понимает, что причина сезонного повышения цен на бензин заключается в злоупотреблении нефтяных картелей монопольным положением на рынке. Каждый квартиросъемщик, сталкиваясь с безудержным ростом коммунальных тарифов, понимает, что причина роста стоимости жизни заключается в попустительстве государства естественным монополиям. И только в абстрактном мышлении нашего министра финансов этим факторам инфляции не находится места — они не вписываются в его вульгаризированную версию монетарной теории. Он сводит ее к простой линейной зависимости между приростом количества денег и темпом инфляции. Поэтому в отличие от развитых стран, которые удерживают низкую инфляцию при дефицитных бюджетах, мы имеем высокую инфляцию при профицитном бюджете».
