Команды, изменяющие тело, не могут идти по проводам, по которым от мозга к модулю виртуального воплощения идут мышечные сигналы. Поэтому они задействуют отдельные из многих других, по-видимому, резервных линий передачи данных, охватывающих остальной мозг. То, что эти линии полностью подключены к Матрице, является побочным продуктом использования создателем Матрицы универсальных интерфейсов. Когда новорожденного подключают к программному модулю, управляющему его виртуальным воплощением, нет никакой возможности предопределить, какие информационные потоки будут проходить по каким проводам. Итак, в основе Матрицы каждая линия свободно подключается к любому информационному порту модуля виртуального воплощения. Некоторые информационные порты посылают искусственные сигналы из виртуальных глаз и из других органов чувств, и эти порты будут соединяться с сенсорной корой головного мозга. Другие порты будут принимать двигательные команды, чтобы выполнить искусственные сокращения виртуальных мышц, и они будут связаны с двигательной корой. В ходе ответной реакции, отражающей процесс обретения мозгом естественной пластичности, полезные соединения укрепляются, а бесполезные — ослабляются. Когда новорожденный растет, обратную связь ему обеспечивают через искусственные чувства и мускулы виртуального тела, и поэтому его мозг выстраивает нормальные устойчивые соединения со стандартными каналами входа и вывода. Но маленькому ребенку недостает абстрактных идей, необходимых для использования специального порта, принимающего команды трансформации. Так что соединения мозга с этими линиями атрофируются. Тем не менее аппаратные средства для осуществления этого потенциального соединения остаются на своем месте. Когда Нео осваивает кунг-фу, его мозг снова открывает эти заброшенные информационные линии, и герой начинает задействовать зачаточные возможности трансформации, придающие его виртуальным мышцам невиданную силу. Лишь под воздействием глубокого озарения, пережитого в результате пробуждения после виртуальной смерти, Нео достигает определенного психического уровня, необходимого для того, чтобы полностью задействовать функцию трансформации.
Существование этой лазейки в программе виртуального воплощения является некой предохранительной скважиной. Архитекторам Матрицы и в голову прийти не могло, что когда-нибудь ею воспользуются людишки. Но теперь она угрожает самому существованию Матрицы, потому что Нео начинает пользоваться силой, которую дает ему эта возможность.
Последний вопрос, который я намереваюсь рассмотреть в данной статье, довольно сложен. Его продолжают анализировать и обсуждать в научных и философских кругах. Могут ли машины обладать сознанием? В повседневной жизни они оказываются настолько тупы, что мы можем не обращать внимания на этот вопрос. Поэтому у нас и нет установленного критерия, чтобы судить, наделены ли разумные машины, фигурирующие в научной фантастике, сознанием. Насколько машина должна быть похожей на человека, чтобы обрести сознание? Люди наделены определенной совокупностью качеств, всегда идущих рука об руку: людям присуща способность сознательного восприятия, они могут испытывать эмоции, иметь мнение и веру, интуицию и интеллект, они пользуются языком, ко всему прочему они живые и теплокровные, и у них есть биологический мозг. В обычной жизни нам не нужно разделять эти свойства и решать, какие из них необходимы и достаточны для обеспечения способности сознавать. Эти качества приходят в комплекте. Низшие животные могут быть похожи на нас, однако в отличие от нас у них нет языка и они не настолько разумны, как мы. Итак, считается, что высшие животные, вероятно, наделены базовым сознательным восприятием, то есть способны воспринимать цвета и звуки, жар и холод во многом так же, как умеем мы, но им не хватает надстройки в виде мышления. А как насчет машин, обладающих разумом и использующих язык, но созданных не из биологической ткани? Могли бы они обрести сознание?
Чтобы рационально ответить на этот волнующий вызов, нам необходимо четко уяснить основные понятия. Самое распространенное и наносящее больше всего вреда заблуждение — это смешение понятий «интеллект» и «сознание». В своей знаменитой работе, где был представлен тест Тюринга, Алан Тюринг использовал эти термины как взаимозаменяемые, но математики печально известны употреблением своих терминов в широком смысле. Философы, которых отличает тщательное разграничение понятий, всегда настаивали на соблюдении различий. Интеллект — это способность решать задачи, тогда как сознание — это способность субъективно переживать качества.
Как мы увидим дальше, интеллект может существовать и без сознания.[99] Цифровую вычислительную машину можно запрограммировать так, чтобы она решала интеллектуальные задачи, например играла в шахматы и понимала язык. Всего этого можно добиться при помощи четких детерминированных процедур, и для этого совсем не требуется вводить в программное обеспечение таинственные «осознанные переживания». С другой стороны, обладающее сознанием существо способно на субъективные переживания; например, оно может видеть красный цвет или чувствовать гнев, не нуждаясь при этом в работе интеллекта, справляющегося с любыми задачами. Андроид может быть наделен куда более развитым интеллектом, чем любой человек, но он все равно будет лишен малейшего проблеска внутренней психической жизни. С другой стороны, живое создание может быть непроходимо глупым, но в то же время иметь субъективные переживания.
Агент Смит представляет собой пример машины, чье поведение напоминает поведение человека. Если бы вам довелось стать свидетелем того, как какой-нибудь человек говорил так же, как агент Смит, и пользовался такими же жестами, как он, вы моментально сочли бы и его речь, и его жесты проявлением осознанных эмоций и желаний. Действительно, именно поспешность интерпретации вводит нас в заблуждение. Когда вы видите, как кто-то смеется от радости или кричит от боли, вы делаете неосознанные выводы о психическом состоянии человека по этим внешним признакам, словно вы видите сами эмоции. В то же время пример виртуозных актеров доказывает нам, что признаки эмоций можно сфальсифицировать. Поэтому вы и делаете вывод о выражении эмоций, хотя и автоматическом. Доскональный анализ подобных машинальных умозаключений — это задача философии. Когда вы наблюдаете, как другой человек проявляет эмоции, ваши выводы основываются не только на том, что вы видите, но и на вводной информации (например, эта информация может сообщать, что человек, на которого вы смотрите, играет на сцене театра). Более того, вы исходите из разумного предположения о том, что поведение этого человека обусловлено деятельностью биологического мозга, как и ваше собственное. А когда эти исходные посылки подрываются, вы неизбежно начинаете пересматривать все заключения, сделанные вами на основе наблюдений за эмоциями другого человека. Если поток эмоций прекращается и окружающие вас люди начинают аплодировать, вы понимаете, что все увиденное — это часть представления уличного театра, и тот человек лишь изображал эмоции. Или если этот человек на ваших глазах попадает в ужасную автомобильную аварию, в которой ему пробивает череп, и вместо мозга там оказывается электронная начинка, до вас доходит, что это был всего лишь андроид, и отсюда вы можете заключить, что он просто симулировал эмоции.
Ключевой момент в вынесении суждения — это допущение того, что эмоция играет некую роль в бессистемном цикле, порождающем слова и жесты, которые находят внешнее проявление. Если вместо этого мы оттолкнемся от того, что наблюдаемые нами слова и жесты целиком и полностью объясняются как-то по-другому, без участия эмоций, тогда наши выводы ждет неудача. В этом случае поведение перестает служить доказательством внутренних эмоциональных переживаний. Если нам известно, что слова и жесты актера заданы сценарием, то мы уже не считаем их подтверждением внутреннего психического состояния. Точно так же, если мы знаем, что слова и жесты андроида или виртуального воплощения запрограммированы, они перестают подкреплять любой вывод о психическом состоянии.
Слова и жесты андроида или запрограммированной модели человека являются результатом работы миллионов строк различных программ. Программное обеспечение переходит от команды к команде в строго заданном порядке. Отдельные команды перемещают фрагменты информации в память, другие проводят вычисления, третьи посылают двигательные сигналы в исполнительные механизмы тела. Каждая строка программы ссылается на реальные ячейки памяти и порты, существующие в материальных аппаратных средствах. Это может происходить очень символично и через сложные структуры данных, например с использованием метки «поле зрения», чтобы сослаться на стабилизированные и более контрастные данные, поступившие из глазных камер. Тем не менее этот код объективной окружающей среды не нарушается ни на одном участке программного обеспечения и не ссылается на таинственное содержание сознания. Не мог бы этого сделать и программист, поскольку ему потребовался бы объективный третий маркер, который подвел бы его к сознательному опыту, который, являясь субъективно-первичным, не может быть определен при помощи такого указателя.
