«Беседовать с другом, приехавшим издалека, – разве это не радость!» – писал Конфуций. Это было два с половиной тысячелетия назад. Сейчас иметь друзей издалека не просто радостно, но и жизненно необходимо для государств со стареющим населением. В этом отношении Сингапур не одинок: быстро стареет Европа, седеет уже и Америка. Это проблема большинства стран развитого мира, с которой просто необходимо бороться. Пенсионеры не строят заводов, не открывают своего дела, не предоставляют рабочих мест. Это не те члены общества, создающие капитал, да мы и не ожидаем от них этого. Эти люди пользуются социальными удобствами, на которые имеют право, они потребители, а не производители капитала. Производят же его молодые люди трудоспособного возраста.
Уровень рождаемости в развитом мире снижается по мере роста благосостояния. Тем, у кого есть деньги, не нужны дети, чтобы поддерживать этих богачей в старости материально или заботиться о них. Не нужны дети в современном индустриальном обществе и для работ на ферме. Их воспитание стоит больших денег. Зачем тратить средства на то, чтобы отправить второго или третьего ребенка в частную школу на Манхэттене, если можно за эти деньги прокатиться на Багамы? Даже при отсутствии серьезных сбережений всегда можно опереться на социальную систему, не существовавшую еще сто лет назад. Религия тоже не такая серьезная сила, как ранее. Католики, например, с одобрения церкви всегда имели много детей. Сейчас же в двух католических по преимуществу странах – Италии и Испании – одни из самых низких в мире показателей рождаемости.
Возможно, если не поощрять иммиграцию, останется один способ обретения необходимого для нации количества молодых людей – пропаганда повышения рождаемости. Полагаю, есть и второй способ: если развить с демографической точки зрения идеи «Скромного предложения» Джонатана Свифта[39], можно продавать на мясо родителей. Но этот план Б все же никто не предлагает. Типичным примером может служить Япония. Показатель рождаемости в этой стране – один из самых низких в мире, а продолжительность жизни – одна из самых высоких. В Японии больше домашних животных, чем детей. Государство постепенно превращается в огромный дом престарелых: множество пожилых людей и никого, кто поддерживал бы их. Японское правительство подсчитало, что через 50 лет 40 % населения составят лица в возрасте 65 лет и больше. Еще острее эту проблему делает печально известный изоляционизм Японии. Это одна из самых ксенофобских стран в мире. Согласно заявлению ООН, сделанному в 2005 году, расизм в Японии «укоренен глубоко». В этой стране не более склонны поощрять иммиграцию, чем переходить к тому самому плану Б.
Любой разговор о свободной миграции населения немедленно приводит к размышлениям о природе самой свободы, и среди перемен, происходящих в мире, немногие более значительны, чем та свобода, которую мы принимаем – или принимали – как должное в Соединенных Штатах Америки.
Глава 12. Свободных страна?
[40]
Возможность правителя бросить человека в тюрьму без предъявления обвинения по какой-либо статье, а в особенности лишить его возможности быть судимым такими же, как он, в высшей степени ненавистна и является основой любого тоталитарного правительства, будь то нацистское или коммунистическое.
Уинстон Черчилль
Президент Джордж Буш-младший, объясняя нации, почему члены «Аль-Каиды» напали на США 11 сентября 2001 года, заявил: «Они ненавидят наши свободы…» Опустим здесь общий идиотизм рассуждений президента и поразмыслим над его ответом террористам. Он фактически выполнил их условия: в контексте собственной речи дал им то, чего они и добивались. Через шесть недель после атаки Буш подписал законопроект, лишивший американских граждан тех свобод, которыми они пользовались более двухсот лет, тех самых свобод, которые, по его же словам, так ненавидели террористы.
«Патриотический акт» – закон, продвинутый и подписанный Бушем (в его рамках теперь живем мы, современные американцы), включает в себя ряд положений, с которыми прекрасно знакомы и бойцы джихада. В него входят пункты, с помощью которых управляются авторитарные государства, где и живут эти террористы, государства, где отрицание правительством закона помогает растить новых экстремистов. Сейчас и мы живем в государстве, где прослушиваются телефонные переговоры, где проводятся необоснованные обыски и аресты, где могут удерживать человека в заключении неопределенный срок, где узаконены пытки. Как и там, где обитают террористы. Теперь и у нас есть комитет национальной слежки, зловеще именуемый Министерством внутренней безопасности.
У вас проблема с соседом? Вам не нравится, как пахнет его обед? Настучите на него, позвоните в министерство и скажите, что парень странно себя ведет. Его сразу на пять-шесть лет закроют в тюрьме Гуантанамо, забросают вопросами и избавят вас от нежелательной компании. Он американский гражданин? Какая разница! В Йемене в сентябре 2011 года ЦРУ направило беспилотник на двух американских граждан. Виновных? Возможно. С уверенностью ничего утверждать нельзя: ни арестов, ни адвокатов, ни судьи, ни присяжных, ни суда… Сейчас все эти вещи решаются в тайном комитете. В стране свободных наступили новые времена.
Да, в истории Америки были времена, когда орудовали банды линчевателей, государство и мафия преследовали невинных людей. Но хотя бы теоретически, хотя и не всегда на деле, существовали способы укрыться от преследования. Хотя бы теоретически правительству запрещалось казнить без суда даже виновных. Суть изменений заключается не в том, что правительство превысило свои полномочия – в конце концов, Авраам Линкольн однажды даже отменил презумпцию невиновности, – а в том, что такие действия государства стали приемлемыми, а порой еще и прославляются.
Я привык не доверять правительству и советую так поступать каждому американцу, и мой скептицизм очевиден в течение как минимум последних сорока пяти лет. Когда в 1967 году я учился в офицерской школе в Форт-Ли, то был среди ста тысяч демонстрантов, протестовавших против войны во время знаменитого марша на Пентагон[41]. Боюсь, впрочем, мой тогдашний скептицизм был отличительной чертой всех моих ровесников. Поколение же моего отца, как мне, во всяком случае, казалось, верило всему, что им говорили. А поколение, которое входит во взрослую жизнь сейчас, больше напоминает ровесников моего отца, чем моих собственных. Американцы сейчас не то чтобы верят тому, что говорит им правительство, но как будто не считают нужным этому не верить. За время, прошедшее от момента фальшивого подсчета потерь во Вьетнаме до столь же лживых оправданий вторжения в Ирак, мало что изменилось, вот только сейчас публика готова проглатывать искажение фактов нашими руководителями. Говорят, что правда – первая жертва войны. Хотя эта фраза всегда была иносказательной, сейчас, как ни странно, она обретает предписательный характер: американский политический истеблишмент пользуется ею, чтобы заявить, что война предоставляет правительству лицензию на ложь. А что может лучше помочь избранным чиновникам управлять страной, чем постоянные войны, которые и длятся с 2001 года.
Соединенные Штаты Америки были построены на убеждении, которое было совершенно чуждым всему остальному миру конца XVIII столетия: права – это не то, что дает правительство, но то, что правительство не может у вас отобрать. Это был революционный принцип, и для его претворения в жизнь действительно потребовалась революция. Что ж, теперь мы уже больше не та страна. Мы превратились в нацию, в которой интересы индивида подчинены потребностям государства.
В 1980 году мы выбрали президента, который лицемерно обещал нам удовлетворить желание большинства и «заставить правительство оставить граждан в покое»[42]. В 2004 году мы переизбрали президента – его популярность зиждилась на том, что он, как подразумевалось, обещал заставить граждан оставить правительство в покое. И теперь мы формируем именно такое правительство, от какого сюда на протяжении двухсот лет бежали эмигранты и диссиденты. Мы превзошли наших отцов-основателей. Сейчас мы те сыновья и дочери, которых в 1759 году Бенджамин Франклин предостерегал против такого шага: «Пожертвовавший свободой ради безопасности не заслуживает ни свободы, ни безопасности».
Радостно отвергнув собственные претензии быть «свободных страной», мы склонились перед правительством, которое держит нас в постоянном страхе, и передали ему свои права, так что довольно проблематично описывать нашу страну как «дом храбрецов».
К ТОМУ ВРЕМЕНИ, как эта книга будет опубликована, в силу вступит закон, который сделает практически невозможным для американцев открытие счетов за пределами страны. Допустим, вы менеджер в Ford и командированы в немецкую дочернюю компанию. Вы открываете счет в местном банке, чтобы оплачивать счета и снимать евро. Согласно Закону о соответствии иностранных счетов требованиям налогового законодательства (FATCA), который вступил в силу 1 января 2013 года, зарубежному банку может оказаться слишком обременительно держать вас в качестве клиента.
