Тираж философского труда настолько мал, что он будет доступен лишь смелому и бесстрашному исследователю. Что означает невозможность массовых самоубийств среди Андрея Ерофеева, Екатерины Дёготь, Андрея Ковалёва и Ирины Кулик. Однако их честное «ниасилил» вряд ли прозвучит: таковое откровение могло бы, с одной стороны, служить признанием их неподсудности (как результат невменяемости), но с другой – означало бы профессиональную смерть. Поэтому книгу Вэла Гора постараются в среде «совриска» замолчать.
Не спасёт её даже то, что она категорию классического рассматривает во времени и чётко отделяет от категории академического, по форме неизменного. Лейттемой труда является принятие классического параметрической функцией времени, учитывающей взгляд реципиента (который «завершает» произведение искусства) и влияние на неё внутреннего мира наблюдателя. Гармонизировать с коим «построенное» призвана некая операция. Свойства которой, правда, нигде не определены, и это – единственное упущение Гора как человека, имеющего если не естественно-математическое, то крепкое физико-техническое образование.
Вряд ли автор, скрывшийся под псевдонимом, чистый физик или математик, но вот специалист в какой-то области физики – да. Об этом свидетельствует даже не лексика исследователя, но самый строй его мысли. Умственный уклад, совершенно чуждый тому спекулятивному методу описания предметной области, который свойствен признанным арт-критикам. По апелляции к ряду «культовых» текстов и писателей (к книгам относится «Алиса в стране чудес», а к авторам – Фейнман, чьи лекции по физике признаны первокурсниками эталонными) Гор проявляет себя, скорее, физиком, нежели математиком. Он разбирается в таких проблемах, как математическое моделирование, однако «чистый физик» оперировал бы порой более абстрактными понятиями, чем Вэл Гор. Окончательно учёного в нём выдаёт утверждение: если студент опровергнет Ньютона, то прав будет не Ньютон, а студент. Что невероятно для мира, амбиции в котором реализуются насилием и им же создаются авторитеты.
Выход данного труда нужно приветствовать как революционный, ибо он применяет методы точных наук к такой эфемерной области, как эстетика и искусство.
И последнее. Обозреваемый труд – мистификация. Десять минут в Яндексе – и станет ясно, что В. Гор – автор единственного текста, но под тем же названием в 2007 году была представлена (и защищена) диссертация по эстетике на соискание степени кандидата философских наук. При этом диссертант является автором единственной статьи, посвящённой «искусствознанию», зато его полный тёзка обнаруживает себя первым замом главреда журнала о металлоснабжении и выпускником Литинститута-2003.
Мы не раскрываем инкогнито автора, ибо уважаем право на игру. Согласно которой персонаж с именем Вэл Гор в искусствоведении сейчас только рождается.
Евгений МАЛИКОВ
Прокомментировать>>>
Общая оценка: Оценить: 0,0 Проголосовало: 0 чел. 12345
Комментарии:
«Царская» работа скульптора Медведева
Штрих-код
«Царская» работа скульптора Медведева
МОНУМЕНТАЛЬНАЯ ПРОПАГАНДА
В Новом Осколе Белгородской области, основанном некогда в качестве «стоялого острога» с засекой по указу царя Алексея Михайловича, воздвигнут памятник его державному основателю. Автором первого в России монумента второму из династии Романовых выступил молодой московский скульптор Сергей Медведев. Его имя знакомо постоянным посетителям выставок Московского и Российского союзов художников, но пока ещё не известно широкой общественности. Впрочем, это, возможно, не за горами. Как выражается сам Сергей, после окончания в 1997 году Московского художественного института им. В.И. Сурикова для него настало время шлифования таланта, и, судя по работам последних лет, среди которых можно выделить памятник Савве Мамонтову в Ярославле и монумент Солдату-освободителю в городе Мышкине, самосовершенствование приносит свои плоды.
– Сергей, насколько рано вы ощутили себя скульптором? Не возникали ли сомнения при поступлении в Суриковский институт, при выборе факультета?
– Нет, напротив, у меня всегда было ощущение некоей предначертанности. И за это нужно сказать «спасибо» моим родителям, которые с детства, заметив способности, заставляли меня рисовать и лепить.
– А родители ваши тоже из художественного мира?
– Мама Лариса Борисовна окончила Московский архитектурный институт, отец Олег Сергеевич – факультет графики Суриковского института. Он – прекрасный график и живописец. В советское время работал в Торгово-промышленной палате, занимался организацией выставочного пространства, решал архитектурные задачи. В последнее время у нас с отцом получился тандем: он выступает как архитектор, я – как скульптор. Так получилось и при создании памятника царю Алексею Михайловичу.
– Были ли сложности с воссозданием в бронзе образа «Великого Государя и Великого Князя, Всея Великия и Малыя и Белыя России Самодержца»? Ведь мы имеем не такую уж богатую и выразительную его иконографию.
– Я, кстати, изначально не «согласился» с существующими изображениями Алексея Михайловича. На дошедших до нас портретах он выглядит слишком мягким для самодержца, этаким домашним пуфиком с пухлыми щёчками. Не верю, что таким мог быть Царь всея Руси. Хоть он и назван «Тишайшим», войны при нём шли, и государство активно прирастало новыми землями. Поэтому я попытался трактовать его более суровым, властным. Между памятником и существующими в учебниках по истории изображениями царя есть внешнее сходство, но психологическая трактовка личности – другая.
– А как вы относитесь к тому, что памятник Алексею Михайловичу установили на месте, где раньше стоял Ленин?
– По ряду причин считаю, что это правильно. Во-первых, именно он основал Новый Оскол. Во-вторых, Россия всегда была, что называется, намоленной страной, а Ленин – кто бы спорил, сильная личность, весьма умный человек – навязал ей атеизм. Но эта эпоха прошла, и мы возвращаемся к вере…
– Для вас это понятие, кажется, не пустой звук…
– По моим понятиям верующий – значит действующий, то есть регулярно посещающий церковные службы, соблюдающий посты и другие догматы веры. Так я жил прошлый год. Но сейчас я, скорее, верящий, то есть признающий существование Бога.
– А какие свои творения вы признаёте совершенными? Иными словами, есть ли работы, которыми гордитесь?
– Нет. И меня это радует. То, что было до сегодняшнего дня, – всего лишь этапы, которые проходишь во время формирования. Вот сейчас я чувствую себя дозревшим и профессионально, и внутренне. Есть задумка создать композицию «Адам и Ева» и мраморную работу «Духовное освобождение», которую я начал ещё на четвёртом курсе института. Тогда меня с этой идеей никто не поддержал, и, хотя за практику поставили пятёрку, работу эту я бросил, а сейчас вижу, какой она должна быть, и сделаю её заново.
– А как же памятники?
– Я уже выиграл конкурсы на установку в следующем году в Симферополе памятников композитору Алемдару Караманову и писателю Анатолию Домбровскому. Но это, по мне, не искусство в его высоком понимании, не «апогей творчества», а всего-навсего монументальная крупная скульптура, основанная на простой арифметике и соблюдении пропорций. Искусство здесь заканчивается после создания эскиза, а дальше – всё просматриваемо, предсказуемо. Во время настоящей творческой работы ничего нельзя просчитать заранее. Там такие открываются бездны, что итог абсолютно неизвестен.
– Вас послушаешь – придёшь к выводу, что современного монументального искусства в высоком значении этого слова попросту нет...
– Судя по тому, что я вижу в последнее время, это недалеко от истины. Столько уродства лепится! Причём авторы ничуть не обеспокоены тем, что их работы будут стоять на улицах и площадях и травмировать человеческую психику, в первую очередь детскую. Они руководствуются только желанием хорошо заработать. Доминирование наживы создаёт колоссальное нарушение городской среды как целостной структуры. Какое тут может быть искусство? Помню, в детстве мы с родителями часто ходили в Донской монастырь, рядом с которым жили. На его кладбище тоже есть памятники из бронзы и мрамора. И выполнены они изумительно, хотя сделаны на заказ, а не в качестве творческих самостоятельных работ. Само отношение скульпторов к своему делу было другое. Сейчас авторам мешают спешка и стремление побольше заработать. Но искусство – не та область, где можно урвать, не потеряв в качестве. Не будет чистоты, если ты идёшь этим сомнительным путём. Будет в лучшем случае ремесленничество, а по большей части – обыкновенная профанация.
