деле и начали смуту. Вот Вересаев говорит сразу после февральской революции на подобии митинга для интеллигентов в фойе Художественного театра:
— Ещё совсем недавно самодержавие стояло над нами, казалось, так крепко, что брало отчаяние, когда же и какими силами оно будет, наконец сброшено. Почему бы нам не попытаться, говоря словами Фридриха Альберта Ланге, "требованием невозможного сорвать действительность с её петель"…
26 апреля 2002
История про Вересаева. Пятая
Вересаев так же рассказывает, как к нему приходит Горький и говорит:
"— Вы имеете связь с Петербургским комитетом социал-демократической партии?
— Имею.
— Не можете ли вы ему передать это — вот!
— И выложил передо мною на стол — три тысячи рублей! Он только что получил деньги за два первые сборника своих рассказов.
— Для того времени эта сумма в бюджете подпольной организации была ошеломляющая. Сто — двести рублей представляли уже огромную сумму".
26 апреля 2002
Мои знакомые, хорошие, в общем люди, принялись составлять какие-то списки литературы. По-моему, появилось несколько десятков этих списков. По хорошему, надо было бы написать что-то о бессмысленности этого занятия, про то, что совокупность этих списков уже напоминает каталог Ленинки, про то, что скоро они охватят всю литературу как таковую, что десятки и сотни имён расползаются как тараканы или — пятно на промокашке, что борхесовы списки букашек куда интереснее, что список лучших книг фантастики писать ещё более бессмысленно, так как никто не знает, что это за фантастика, и валят туда Гоголя, Булгакова и несчастного Крусанова, который с ужасом посмотрел на меня, когда услышал, что его номинировали на какую-то фантастическую премию, что всякий список интересен только как список авторский, что нет ничего более загадочного и профанируемого, чем критерии составления любых списков.
Но ничего этого я не напишу, потому что у меня очень дурное настроение и болит локоть.
26 апреля 2002
Среди многочисленных историй про спецслужбы, историй мифологического вида, есть такая. Её рассказал Владимир Максимов, в свою очередь, пересказывая историю, рассказанную каким-то перебежчиком. Этот перебежчик был в Москве близок с Абелем, который после обмена, конечно никуда не засылался, а занимался всякого рода консультированием.
Так вот, будущий перебежчик пришёл к Абелю и застал его в довольно грустном настроении.
Оказалось, что Абель участвовал в обсуждении того, как ликвидировать одного нашего агента.
— Понимаешь, в чём дело, — сказал он. — Решили войти к нему в каюту под видом стюарда, завернув утюг в полотенце, ну и убрать.
— А что печалиться? Ты его, что, знал лично? Жалко тебе его?
— Да нет, раз проштрафился, то убрать-то, конечно, надо, — отвечал Абель. — Но уровень-то, уровень…
И замолчал скорбно.
Мне совершенно неизвестно, произошёл ли этот разговор на самом деле, и как там было на самом деле. И при всей насторожённости к свидетельствам разных перебежчиков, мне история эта нравится.
Раз проштрафился — надо платить. Но уровень должен быть высоким. Уровень исполнения даже самых неприятных заданий.
Был такой человек Павел Судоплатов. Можно сказать, государственный террорист. Он научил Рамона Меркадера махаться топором и организовывал советский спецназ. Но тут нужно оговориться — современная разведка это не беготня по крышам. Как говорил один литературный персонаж, "когда человек бежит по крышам, отстреливаясь из пистолета, как разведчик он уже кончился". Действительно, девяносто процентов информации добывается из открытых источников. Это сказал ещё Даллес.
Разведчик это прежде всего аналитик, потом может быть, психолог. Стрельба и минирование просто другая профессия. Но практика применения силы без объявления войны никуда не делась. То и дело по всему миру происходят разговоры государств, похожие на избиение Кисы Воробьянинова Остапом Бендером. Дёргаются тела, тузит сильный слабеньких, но лица остаются невозмутимые, ходят мимо как бы ничего не замечающие прохожие. Ценность этих акций такого рода прежде всего в иноземной аббревиатуре PR. Тузить слабеньких нужно предварительно обработав общественное мнение, бить по правилам, самим, правда, придуманным. А если так — то уж можно до смерти.
Всякая военная операция есть только акция РR.
Судоплатов был в своё время не очень обеспокоен PR. PR советской разведке делала идея коммунизма и, естественно, Гитлер с его угрозой войны. При этом Судоплатов сам убил полковника Коновальца в Голландии, руководил убийством Троцкого, а потом, когда подвалила беда на нашу землю, сколачивал отряды специального назначения.
Он знал, что делает, а денег страна на это дело не жалела. Главное в том, что стилистически, на взгляд потомка или стороннего наблюдателя эта работа была высокого уровня. Не сказать, что все люди круга Судоплатова вызывают у меня такое же профессиональное уважение. Это не вопрос нравственного уважения. Убивать людей нехорошо, а разведка и спецслужбы — вообще дело безнравственное.
Есть там, в этом кругу Зоя Воскресенская. Как Воскресенская она была известна по детским книжкам, вполне партийным и медоточивым. А так же она была известна в другой жизни Рыбкина, и про эту другую жизнь тоже написаны воспоминания и снят не один фильм. И стилистический уровень рассказов этой женщины всегда раздражал меня несказанно. В одном из этих фильмов пересказывались её дневники: "Вот я увиделась с Борисом в шифровальной комнате"… Какой на хрен дневник у действующего при посольстве разведчика. Да ещё и с записями про шифровальную комнату?!
С восторгом пересказывали там и то, как Воскресенскую отправили на задание в Германию. Надо было соблазнить какого-то генерала, да потом покрасть карты, ну, скажем, карту укреплений с германской стороны. "Да, я стану его любовницей", — отвечала Воскресенская, — "Но потом я застрелюсь". Ну что за дела, думал я, что за мелодрама. Вы в разведке или где?
Это был странный стиль — что-то вроде манер Лили Брик, правда, с поправкой на среду и, позднее, полковничьи погоны. Какой-то другой полковник, годившийся её в сыновья, говорил с гордостью о том, что она подарила ему перламутровый ножик — вот этот, смотрите, такой красивый. Мы вышли из вагона, потому что в этот момент мы ехали в поезде, — продолжал полковник, — и она разрезала им мне палец и произнесла: "Такие подарки должны быть с кровью".
Ведущая этого фильма, где я это всё видел, довольно-таки отвратительная дама, печально говорила: "Новое поколение не знает книг Зои Воскресенской". Ну и чудненько, думал я. Потому как большинство из этих книг были будто сопли с кровью, будто результат долгого и натужного сморкания. И дело не в том, что в 1953, когда она попала в опалу, её послали
