жена, давай поменяемся местами.
Она легла на краешек, я — к стенке. Прошло несколько колов времени и журналист полез из под дивана. Причём головной мозг у него был отключён начисто. Действиями, кажется, руководил только спинной.
Журналист выполз и положил руки мне на задницу.
Я вздохнул скорбно, поскольку ничего, против журналиста Попохватова как такового не имел. А имел я дело с явлением. Я вздохнул, и наложил на него руки.
Наутро к нам пришла хозяйка:
— А где Попохватов-то, куда он делся? Его ищут в газете.
— Не было, — отвечаем, — тут никого.
А тапочек сиротливый под диван запихиваем. До кучи.
17 апреля 2002
История про Вересаева. Первая
Я лежал на краю пыльного и лысого ещё поля и читал Вересаева.
Вдалеке чадил трубой какой-то гусеничный корабль полей, птички радостно склёвывали какую-то только что посеянную херню.
Обнаружил, при этом чтении, наконец, точную цитату про Некрасова. Это старший врач Петропавловской крепости, Гаврила Иванович Вильямс говорит:
— Полноте, деточка моя! Рубленая капуста! Видали когда-нибудь, как капусту рубят? — Гаврила Иванович стал рубить ладонью воздух. — Вот что такое ваш Некрасов. Вчера ехал я по Литейному, вывеска:
Петербургского Патронного завода
Литейно-гильзовый отдел.
А? Чем я вас спрашиваю, не Некрасов? По-моему, ещё поэтичнее! А? Что? Кхх!.. Ха!
17 апреля 2002
История про Вересаева. Вторая
На форзаце книги, которую я читал, неровными буквами был записан фрагмент известного стихотворения:
Довольно, что за бред!
Романтика уволена за выслугою лет.
Сабля не гребёнка,
Война не спорт.
Довольно фантазировать.
Закончим спор.
Я понял, что это — хороший эпиграф к моему прошлому рассуждению про "Господина Гексогена.
17 апреля 2002
История о путешественнике
Вот гадство — помер Хейердал.
Его научные теории были сумасшедшие. Но история о том, как Хрущёв набивался поваром в экспедицию на "Кон-Тики" — интересна однозначно. Но удивительно другое — нетрадиционные религиозные идеи Хейердала, вольное обращение с авторитетами не раздражают. Вот, кстати, другая история из этой книги: Хейердал говорит Горбачёву, указывая на крону дерева: "Вот мой храм". Горбачёв отвечает: "И мой тоже". Тут Хейердал видит раввина, стоящего рядом, и произносит: "Но всё же следует признать, что существует некая сила, которая воздвигла этот храм". Тут все трое начинают брататься. Такова идеологическая магия Хейердала.
19 апреля 2002
Мы поплыли в Стокгольм. Хрен его знает, зачем нам это было надо, но внезапно мы оказались на пароме, двигающемся посреди хмурого Балтийского моря.
Маленький, похожий на Колобка оператор телевизионной камеры Михаил Игорев, его телевизионный начальник и ещё несколько странных персонажей.
Михаил очень хотел стащить пепельницу с этого парома. У него начался приступ клептомании, а пепельницы в таком случае — лучшее лекарство. Впрочем, лекарств у него, как у больного диабетом была полная сумка.
Но пепельницы оказались крепко привинчены, и Михаил сломал об них швейцарский ножик.
Тогда он достал из сумки бутылку какой-то настойки из тех, что берут токсичностью, а не алкоголем, вытащил пробку и отхлебнул треть. Телевизионный начальник отхлебнул ещё треть, и тогда Михаил спрятал бутылку, объявив, что это — неприкосновенный запас. Чтобы другим было не обидно, он достал из сумки свой инсулиновый набор, вынул из него бутылочку со спиртом и разлил жаждущим.
Начальник сказал, что теперь самое время приставать к обслуживающему персоналу, но когда персонал явился, оказалось, что это двухметровый швед. Михаил ужаснулся и пошёл на палубу.
Присутствующие, понимая, что человек впервые пересекает Государственную границу, поддерживали его под руки. Однако Михаил не проявлял никакой радости, вырывался и кричал, дескать, куда вы меня привезли, что это за гадость, и тыкал пальцем в надвигающийся город Стокгольм.
Встреча с прекрасным не получилась, и он решил украсть рулон туалетной бумаги. Оказалось, что туалетная бумага при клептомании помогает не хуже пепельниц, и от радости он уничтожил половину неприкосновенного запаса.
Надо было пройти шведскую таможню.
Михаила поставили впереди, потому что так его можно было удерживать за лямки комбинезона.
Человек, который должен был встречать путешественников, куда-то запропастился. Между тем, Мишу, который к этому моменту говорил на всех языках мира, но очень плохо, проинструктировали, что нужно говорить, что он работает в телекомпании "Совершенно секретно" и упирать на то, что всех сейчас встретят.
И вот на первый же вопрос очаровательной таможенницы он, посмотрев мутным глазом, выпалил: "Top Secret".
Совершенно компьютеризированная девушка, у которой был телефон в ухе, ещё один — на поясе, два компьютера на столе и масса техники, перемигивающейся разноцветными лампочками в окрестностях стола, повторила вопрос.
Михаил невозмутимо повторил ответ. Таможенница изменила форму вопроса, потом спросила, откуда Михайлов едет, наконец, поинтересовалась гражданством, и на всё получила тот же лаконичный ответ — "Top Secret".
Тогда барышня в форме подвинула к себе Мишину сумку и расстегнула молнию. Первым делом на свет явился рулон туалетной бумаги. Она повертела его в руках и отложила в сторону.
Затем из сумки появилась бутылка с пятьюдесятью граммами неизвестной настойки, заткнутая газетой. Таможенники повертели этот коктейль Молотова в руках и поставили рядом с рулоном.
Она потеряла остатки невозмутимости, когда извлекла из сумки огромный пакет с одноразовыми шприцами. Девушка надавила на невидимую кнопку, и из-под земли выросли два таких же двухметровых как стюард шведа-пограничника.
Михаила унесли куда-то в боковые комнаты. Ноги его болтались в воздухе, а сам он, медленно, как даун, крутил головой.
Телевизионный начальник решил заступиться за несчастного оператора и начал объяснять про его болезнь таможеннице, но та, ничего не слушая, взялась за его багаж.
Телевизионный начальник похолодел, когда ему предъявили какой-то пакет. Он понял, что это посылка каким-то знакомым, но вот что в ней — не помнил решительно. Пакет развернули, обнаружив там килограмм сушёного зверобоя.
Шведский ароматизированный сквозняк тихо шевелил сухую русскую траву.
Телевизионный начальник, впрочем, пошёл в боковые комнаты без посторонней помощи. Там уже стоял совершенно голый, разительно похожий на огромного пупса, Михаил и говорил в пространство:
— Дураки вы все, дураки… Нет, дураки… Ну всё-таки, какие вы все — ду-ра-ки….
Самое интересное, что прямо за ними в очереди на досмотр стоял человек, провозивший винтовку с оптическим прицелом. У него не спросили даже паспорта.
19 апреля 2002
Ну, надо сказать, что идея о мировом древе меня всё время преследует. Мне
