Система, окончательно сложившаяся после президентских выборов в 1996 году, оказалась к ужасу даже некоторых ее собственных творцов удивительно устойчивой ко всем попыткам деприватизации государства. Одним из ее создателей был Анатолий Чубайс. После своей отставки из правительства он говорил в одном из интервью: «В 1996 году у меня был выбор между приходом коммунистов к власти и бандитским капитализмом. Я выбрал бандитский капитализм».
Чубайс, как и многие другие реформаторы, полагал, что не важно, как распределить собственность, а важно создать собственника, который, наворовавшись, начнет эффективно развивать производство. Не начнет. В России произошла не столько приватизация собственности, сколько приватизация контроля над финансовыми потоками, и прежде всего, потоками бюджетных средств. В такой системе эффективный собственник не может возникнуть в принципе.
Реформаторы создали Франкенштейна реформ, который, почувствовав вкус сказочного обогащения, уже, как наркоман, никогда не слезет с иглы бюджетных денег.
Лично назначив сверхбогатых, А. Чубайс наивно полагал, что начиная с какого-то момента он сможет ввести новую систему честных и транспарентных правил игры. Месть олигархов была мгновенной и беспощадной. Все принадлежавшие им средства массовой информации обрушились на Чубайса с целью его морального уничтожения. К сожалению для А. Чубайса, им без труда удалось обнародовать ряд эпизодов его биографии, делающих его уязвимым для обвинений по меньшей мере в «конфликте интересов».
Также решительно пресекались и робкие и непоследовательные попытки следующих правительств (С. Кириенко и Е. Примакова) ограничить роль олигархов, оттащить их от бюджетной кормушки и от процесса принятия государственных решений. Мог меняться персональный состав вышей олигархии, приближенной к трону: теряли влияние одни (Смоленский и Потанин), возвышались другие (Абрамович и Аксененко). Но суть системы оставалась неизменной. Единственной ее заботой оставалась не мнимая компьютерная, а реальная политическая проблема — необходимость пройти через демократическую формальность всенародного избрания президента.
Надежно приватизированный Б. Ельцин не мог баллотироваться в третий раз по ряду конституционных и физиологических обстоятельств. Кроме того, исчерпанной оказалась и модель кампании 1996 года — запугивание угрозой коммунизма. Сколько же можно сталинскими концлагерями прикрывать собственное воровство. Требовалась свежая дебютная идея. Интеллектуальная обслуга нашла ее.
Широко распространенные в обществе настроения разочарования, раздражения от неудач, униженности, как от своего личного положения, так и очевидного упадка России, работали, казалось бы, против партии власти. Находка технологов режима заключалась в том, чтобы всю эту коллективную фрустрационную энергетику канализировать в выигрышном для себя направлении. Был указан враг и был предложен простой путь Возрождения России. Была украдена и «приватизирована» патриотическая идея.
Даже самые ярые сторонники продолжения кровавой бойни в Чечне признают, что эта война за Кремль, а не за Кавказ, что решает она прежде всего проблему наследования власти назначенным ельцинским кланом преемника.
Где бы был сегодня кандидат в президенты В. Путин с его рейтингом, если бы не война в Чечне? И откуда бы взялась массовая поддержка войны, а с ней и главного сортирного мочильщика, если бы не загадочные взрывы, случившиеся в Москве как раз в тот момент, когда власти надо было разжечь античеченскую истерию?
Война — это основной инструмент путинского пиара, и этому инструменту было подчинено все, включая отставку Б. Ельцина. Поддержка обществом войны тает на глазах, по мере того, как она перечеркивает объявленные официальные цели борьбы с терроризмом и защиты всех граждан России.
Это, видимо, чувствует и господин и.о. президента, который счел необходимым пророчески предупредить нас о возможных новых террористических взрывах в городах. Впечатляющий результат его полугодовой титанической борьбы с терроризмом, уже унесшей жизни тысяч и тысяч российских солдат и мирных жителей.
Если кукловоды в целях облегчения избрания Путина пошли на такой отчаянный шаг, как досрочное отстранение Ельцина от власти, они должны быть абсолютно уверены в его будущей лояльности. Такая уверенность может гарантироваться только глубоким знанием биографии претендента и обстоятельств его карьеры.
Наивно ожидать от Путина попыток демонтировать систему бандитского капитализма, основанного на полном слиянии власти и собственности, когда знаковые символические фигуры этой системы являются ключевыми теневыми игроками путинского проекта.
Экономические взгляды Путина весьма смутны, но зато он беспрерывно и с большим эмоциональным подъемом говорит о необходимости усиления роли государства. Как человек, всю жизнь проработавший в полицейских структурах, он, видимо, искренне верит в это как в панацею для решения всех экономических проблем. Это неверно в принципе. А в условиях, когда государство приватизировано властесобственниками, усиление роли такого государства просто катастрофично. Но довольно о Путине. В конце концов, это достаточно случайная фигура. Не было бы Путина, нашелся бы Пупкин. Важен путинизм, т. е. тот набор средств, который использует власть для своего воспроизводства.
Путинизм — это высшая и заключительная стадия бандитского капитализма в России. Та стадия, на которой, как говаривал один полузабытый классик, буржуазия выбрасывает за борт знамя демократических свобод и прав человека.
Путинизм — это война, это «консолидация» нации на почве ненависти к какой-то этнической группе, это — наступление на свободу слова и информационное зомбиро-вание, это изоляция от внешнего мира и дальнейшая экономическая деградация.
Путинизм — это (воспользуемся излюбленной лексикой г-на и.о. президента) контрольный выстрел в голову России.
Вот такое вот наследство оставил нам Борис Николаевич Гинденбург….
Часть 3
ИНТЕРВЬЮ ИЗ-ЗА РЕШЕТКИ
Ответы Михаила Ходорковского на вопросы корреспондентов СМИ и читателей
Фамилии настоящих олигархов эпохи Путина мы узнаем через несколько лет
Интервью М. Ходорковского радиостанции «Эхо Москвы».
12.09.2005 г.
— У президента Путина отличные отношения со многими европейскими лидерами. Германский канцлер Герхард Шредер даже назвал Путина безупречным демократом. Как бы Вы это объяснили?
— Возможно, господин Шредер действительно считает управляемую демократию идеальной моделью для России. Хотя не думаю, что он смог бы говорить об этом публично.
Я вижу для своей страны более желательную модель — демократию настоящую. Модель, которая будет подразумевать традиционный для России непререкаемый моральный авторитет президентской власти плюс полноценный парламентаризм, правительство парламентского большинства, независимый суд, СМИ и гражданское общество. Только так будут созданы условия для реализации российского национального проекта в XXI веке.
— Западные страны, например Германия, в значительной степени зависят от российских нефти и газа. Является ли их поддержка Путина гарантией стабильных поставок?
— Гарантия стабильности энергетического обеспечения Европы — внедрение энергосберегающих высоких технологий на фоне диверсификации источников энергии и сырья. Стабильность поставок из России не может обеспечиваться одним человеком, каким бы он ни был в представлении его друзей или недругов. Российский энергетический комплекс — сложный организм, требующий постоянного реформирования, широкого внедрения высоких технологий, обеспечения конкурентной среды. Основа же для долгосрочной стабильности в России — взаимное доверие между народом и властью. Это доверие сейчас утрачено, потому что правящая элита смотрит на народ как на стадо, народ уже понимает, что его постоянно вводят в заблуждение с помощью политических технологий. Поэтому условие стабильности в России — демократическая смена значительной части правящего слоя, которая произойдет после предусмотренного Конституцией РФ ухода Владимира Путина от власти.
— Вы разочарованы нежеланием западных лидеров энергично взяться за ваше дело? Более сильное давление со стороны Запада изменило бы что-нибудь?
— Считал и считаю, что свои проблемы Россия, как независимое государство с 1200-летней историей, должна решать сама. В интересах же Запада и России честно и непредвзято оценивать происходящее, не закрывать глаза на позитивные изменения, но и не давать обманывать себя ритуалами и обрядами. Долгосрочная дружба соседей должна строиться на общих ценностях, они у нас есть. Западноевропейская цивилизация — родная сестра российской. Это куда важнее, чем совместный отдых лидеров.
