Ради сохранения капиталистической структуры общества сейчас более чем когда-либо раньше бизнесу требуются привлекательные одежды. Соответственно одна из идеологических подпорок общества потребления — тезис о том, будто бизнес приобрел социальную ответственность.
С точки зрения исторической мало кто станет спорить, что первоначально у бизнеса совести не было
Жестокость делового мира передана в трилогии Теодора Драйзера «Финансист», «Титан», «Стоик» и во многих других романах, описавших эпоху становления американского капитализма. В социологии звериное лицо капитала вообще показали не только Карл Маркс и марксисты, но и, например, Торстен Веблен в его «Теории праздного класса». Сохранились до наших дней рассказы-легенды о «баронах-разбойниках», магнатах вроде Корнелиуса Вандербильда, сколотившего себе самое большое в мире состояние на железных дорогах и судах, или Джона Рокфеллера, нашедшего богатство в нефти, или Эндрю Карнеги, выбравшего сталелитейную промышленность. Джеймс Бек, юрист того времени и член палаты представителей конгресса в 1905—1917 годах, свидетельствовал: «Диогену пришлось бы трудно, если б он вздумал разыскивать честного человека на Уолл-стрите. Я-то знаю, поскольку был юристом у корпораций» [142].
Хотя и сейчас выходит немало книг, хрестоматий и подарочных изданий, рисующих разных вандербильдов прошлого самыми нежными красками, все же американцы склонны согласиться, что если у бизнеса раньше и была совесть, то спала непробудным сном. Ведь даже сам Корнелиус Вандербильд задавал риторический вопрос: «Не думаете ли вы, что железными дорогами можно управлять, соблюдая законы?»
Но теперь говорят, что все это — история. Вот уже десятка два лет американцев приучают к мысли о социальной ответственности бизнеса. Четверть века назад Генри Люс, редактор и издатель журналов «Тайм», «Форчун», «Лайф», «Спорте иллюстрейтед», автор тезиса о послевоенном «американском веке», уже убеждал соотечественников, что «современная корпорация теперь стала выступать совершенно сознательно как ответственная социальная организация… В то время как прежняя «бездушная корпорация» заявляла о своей честности и законности и этим ограничивалась, сегодня она принимает на себя ответственность за каждую сторону социального окружения, которых она касается» [143].
Причина моральной метаморфозы (как дальше увидим — мнимой) — в необходимости обороны от критических суждений, нарастающих по мере роста произвола монополий, усиливающихся вместе со все новыми скандалами в области бизнеса, нарушения интересов потребителя, ущерба, наносимого окружающей среде, наконец, вместе с ухудшением положения в экономике вообще.
— Конечно, деньги имеют свои преимущества. Когда мы купили этот дом, холм был справа, но Мортону он там не нравился, и мы передвинули его влево
Типична в этом отношении жалоба Дэвида Рокфеллера: «Некоторые люди во всех бедах в нашем обществе винят бизнес и систему предпринимательства» [144].
«Престиж американского бизнеса вряд ли падал так низко, как сейчас, — жаловался еженедельник «Бизнес уик». — Представление о бизнесе как о продажном и бесчеловечном опирается на серию скандалов с корпорациями — от краха «Пени сентрал» через махинации в Чили компании «Интернешнл телефон энд телеграф» к незаконным взяткам, раздававшимся «Галф», «Локхид» и десятками других корпораций» [145].
Поразмыслив, бизнесмены, как сообщал журнал «Ньюсуик», «в примечательном большинстве решили, что самым убедительным ответом будет громогласное утверждение, что они не просто делают прибыли, а уже занялись бизнесом по улучшению мира… Национальная ассоциация промышленников, все еще пытающаяся переубедить других, что она — не динозавр, признала, что у бизнеса существует обязанность «участвовать в решении» стоящих перед обществом проблем. «Да, — писал Поль Самуэльсон, лауреат Нобелевской премии по экономике, — хотите верьте, хотите нет, но большая корпорация в наши дни не просто может осуществлять социальную ответственность, — в ее же интересах попытаться этим заняться» [146].
«Насколько чист бизнес?» Статьи на эту тему часто появляются в американских журналах
Нашлись идеологи, поспешившие оформить желаемое в псевдотеоретические одежды. Так, Адольф Берли-младший выступил с теорией «трансцендентального дополнения». Согласно этой «теории» с переходом от отцов к детям произошел сдвиг в мировоззрении. Отцы любили наживу, дети любят ближнего сильнее дивидендов. Этот сдвиг в сознании и есть «трансцендентальное дополнение», или, если заменить псевдофилософию псевдоматематикой, «коэффициент, стоящий над стремлением к прибыли».
По Адольфу Берли-младшему, тут мы имеем дело чуть ли не с «капиталистической революцией XX века».
Новоявленные «капиталистические революционеры» идут в атаку на святая святых — на саму движущую силу капиталистического общества, на прибыль. Конечно, идут в атаку только на словах, но достаточно громких. Вот, например, рассуждения Джона Адамса-младшего, бывшего президентом группы страховых компаний «Гановер иншуренс»:
«Идея о том, что прибыли per se, сами по себе, хороши, уже не выдерживает критического анализа. Является ли прибыль возвышающей, стимулирующей, придающей энергию целью? Лично я не смог бы придумать много вещей, которые бы были более обесчеловечивающими, унизительными и подавляющими, чем требование к сотрудникам и служащим тратить свою жизнь на то, чтобы обеспечивать прибыль какой-нибудь доброй, старой «Никудыш-инкорпорейтед». Если мы посвятим свои жизни прибыли, мы разрушим систему свободного предпринимательства».
Адамс видит причину преклонения перед прибылью в буквальном толковании Адама Смита, которого Адамс считает устаревшим. Смит утверждал, что общественное благо возникает как сумма индивидуальных усилий, где каждый преследует лишь свой собственный интерес. Адамс комментирует: «Попытка перенести эту теорию в нашу сложную экономическую систему нереальна и бессмысленна» [147].
«Радикальный» путь решения этого вопроса нашел Герман Вейсс, вице-президент корпорации «Дженерал электрик». Пожаловавшись на повсеместно распространившуюся тенденцию видеть корень зла в прибыли, Вейсс предложил:
«Неплохо было бы изъять слово «прибыли» из нашего делового словаря. Чистые прибыли после выплаты налогов состоят из двух частей: дивидендов, которые я назову справедливым вознаграждением, и доходов, которые реинвестируются в дело». Идею уничтожения неудачного слова поддержал сам Питер Дракер, к которому в американском деловом мире внимательно прислушиваются. Он объявил: «Суть в том, что прибыли не существует. Существуют стоимости. То, что называют «прибылями», состоит из трех стоимостей: стоимости капитала, стоимости страхования от риска, неизбежно связанного с экономической деятельностью, и стоимости рабочей силы» [148].
Здесь нет резона разбирать по существу рассуждения Адамса или Дракера, тем более что слово «прибыль» продолжает процветать, а выраженная им идея продолжает оставаться путеводной звездой в деловом мире. «Что значит имя? — спрашивала шекспировская Джульетта. — Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет». Отмена самого слова не отменит существования механизма капиталистической эксплуатации с его количественным показателем, прибылью. Аналогичным образом на Западе периодически отменяют слово «капитализм» и в любом случае стараются им не пользоваться — оно редко встречается в общественно-политической литературе. Из этого вовсе не вытекает, что капитализм прекратил свое существование.
Адамсу, Дракеру и другим, если так можно выразиться, «совестливым» бизнесменам и теоретикам противостоят откровенно однозначные защитники прибыли ради прибыли, которым на общество наплевать. Познакомимся с рассуждениями представителя этого консервативного крыла американского делового мира президента компании «Ингерсолл-Рэнд» У. Уирли:
«Думаю, что нас, бизнесменов, есть в чем упрекнуть. Мы не говорим того, что есть. Мы беремся участвовать в дебатах по моральной проблеме с материалистическими аргументами. Марксистскому наступлению на прибыль мы противопоставили нытье о том, насколько малы наши прибыли. Пускаясь в рассуждения, как они малы, бизнесмены соглашаются с моральным осуждением прибыли марксистами. Бизнесмены соглашаются, что существует такое понятие, как «слишком большая прибыль». Они должны были бы говорить правду, а именно: что прибыли нет границ и пределов, если она получена без использования силы и без обмана. Бизнесмену нечего стыдиться принципа прибыли» [149].
