добиваться одобрения союзниками аналогичных мер.
В ноябре 1982 года, после почти годичного периода трансатлантической напряженности, Рейган решил, что противостояние чересчур затянулось. В Польше по-прежнему действовало военное положение, но президент отменил санкции. Строительство советского газопровода завершилось через два года в соответствии с графиком, и он работает до сих пор. Ущерб, нанесенный американским компаниям, оказался долгосрочным: европейские фирмы по-прежнему опасаются использовать американские технологии из-за риска новых раундов санкций, имеющих обратную силу. По словам Тэтчер, эти меры «в конечном итоге навредили американским интересам, потому что очень многие люди скажут, что бессмысленно заключать договор на поставку материалов, машин и оборудования из США, если там в любой момент могут просто аннулировать этот договор» [346].
Перенесемся почти на 40 лет вперед, в конец 2010-х годов: распри вокруг «Северного потока — 2» выглядели повторением разногласий 1982 года [347]. Снова строился газопровод, соединяющий Россию с Европой. США, стремясь оказать давление на Москву, ввели санкции, чтобы сорвать реализацию проекта. Под огонь попали европейские компании, а правительства стран ЕС пришли в ярость, заявив, что подобные меры являются посягательством на их суверенитет. Возникла трансатлантическая напряженность. Пререкания оказались бессмысленными: газопровод построили, а затем в конечном итоге исключили из эксплуатации [348].
Формально «Северный поток — 2» не имеет никакого отношения к Соединенным Штатам. Проект был направлен на удвоение мощности «Северного потока — 1», еще одного канала поставки газа из России в Германию. Половину внушительной стоимости «Северного потока — 2»,11 млрд долларов, оплатил «Газпром», российский государственный газовый гигант [349]. Остальные деньги выделили пять европейских компаний, рассчитывавших на получение газа по новой нитке. Этот проект имел огромное значение для Евросоюза: в нем тем или иным способом участвовали около 150 европейских компаний [350]. Однако США видели в «Северном потоке — 2» нечто гораздо большее, нежели просто деловое предприятие.
С точки зрения Вашингтона, этот газопровод представлял собой потенциальное оружие России против Европы. Администрация опасалась, что «Северный поток — 2» усилит зависимость Европейского союза от российских энергоносителей: в то время на долю России приходилось около 40 % импортируемого в Европу газа [351]. США полагали, что это и так слишком много, а дальнейшее увеличение доли Москвы на европейском газовом рынке усилит влияние Кремля на Европу. Другие критики отмечали, что новый газопровод будет эксплуатироваться той же компанией — Nord Stream AG, — что и существующий газопровод «Северный поток — 1», проходящий рядом с предполагаемым маршрутом «Северного потока — 2». В случае кибератаки на Nord Stream AG или взрыва на любом из «Северных потоков» Европа может лишиться почти половины поставок газа [352].
Противники газопровода утверждали, что проект опасен не только для Европы, но и для Украины. Киев уже несколько лет назад прекратил импорт российского газа, однако «Северный поток — 2», похоже, усугублял ситуацию с украинским бюджетом: теперь российский газ мог идти в Европу напрямую, а не через сеть существующих трубопроводов, которыми густо покрыта территория Украины. Оппоненты «Северного потока — 2» утверждали, что это нанесет большой экономический ущерб испытывающему нехватку денежных средств Киеву, лишая его примерно 3 млрд долларов США, которые Москва ежегодно платила за транзит газа.
«Газпром» и пять его европейских партнеров сообщили о строительстве «Северного потока — 2» в 2015 году. Вскоре начались подготовительные работы: в частности, были объявлены тендеры на выбор поставщиков стальных труб. Впервые Конгресс попытался сорвать реализацию проекта в 2017 году, когда в новом законодательном пакете появилась угроза введения вторичных санкций в отношении международных компаний, предоставляющих финансирование или поддержку для российских энергетических проектов [353]. Под удар попадали европейские компании, которые финансировали половину строительства «Северного потока — 2». Однако в течение нескольких недель сохранялась неясность, подразумевает ли угроза введения вторичных санкций [354] их ретроактивное применение.
Как часто бывает, формулировка закона, принятого Конгрессом, была размытой и открытой для интерпретаций. Европейские компании, участвующие в проекте «Северный поток — 2», с тревогой ожидали от США разъяснений. Под сильным дипломатическим давлением Вашингтон пошел на попятную: Госдепартамент объявил, что санкции не будут распространяться на уже запущенные энергетические проекты. Европейский бизнес выдохнул с облегчением: «Северный поток — 2» не подпадал под санкции, и можно было продолжать предварительные работы по строительству газопровода [355].
Работы по укладке труб начались в сентябре 2018 года. Спустя несколько недель министр энергетики США Рик Перри вновь воскресил идею санкций [356]. Во время визита в Москву он заявил, что Вашингтон по-прежнему не отказывается от идеи введения мер против «Северного потока — 2». Еще через несколько недель посол США в Германии Ричард Гренелл усилил нажим: он направил письма европейским компаниям, финансировавшим часть «Северного потока — 2», с призывом выйти из этого проекта [357]. Политики ЕС и энергетические компании снова затаили дыхание, полагая, что санкции не за горами, однако ничего не произошло. Работы по строительству трубопровода продолжались в течение всего 2019 года и шли быстро: к концу года построили участки газопровода в Швеции, Финляндии и России. Начало эксплуатации наметили на 2020 год.
В конце концов на исходе 2019 года Конгресс ввел санкции против «Северного потока — 2»: появился закон, угрожающий введением вторичных санкций против компаний, прокладывающих подводные трубы для российских энергетических проектов. После двух лет тщетных попыток Конгрессу наконец-то удалось поставить под угрозу завершение «Северного потока — 2» [358]. Ультиматум сработал: через несколько часов после голосования Конгресса швейцарско-голландская компания AllSeas, предоставлявшая специализированные крупные суда для укладки 200 тысяч труб, составляющих газопровод, в спешном порядке покинула проект [359].
Угроза вторичных санкций нанесла удар «Северному потоку — 2». Наблюдатели задавались вопросом, не приведут ли американские меры к срыву проекта. Ответ не заставил себя долго ждать. Принятые меры оказались болезненными, но недостаточными, чтобы убедить «Газпром» и европейские энергетические компании отказаться от строительства. Хотя AllSeas ушла, у «Газпрома» имелся план Б для прокладки труб. Тремя годами ранее, во время проведения предварительных работ по строительству газопровода, российская газовая компания удачно приобрела трубоукладочное судно «Академик Черский».
В начале 2020 года «Академик Черский» находился севернее Японии в Охотском море: предполагалось вскоре начать работы на расположенных неподалеку сахалинских газовых месторождениях. «Газпром» немедленно отправил судно в четырехмесячное путешествие от берегов Японии до Балтийского моря вокруг мыса Доброй Надежды (кран «Академика Черского» был слишком высок, чтобы судно могло пройти под автомобильным мостом, переброшенным через Суэцкий канал)
