Ознакомительная версия.
Яков Брафман, крестившийся минский еврей, оценивается то как опасный параноик, то как крупный ученый. Скорее всего, он сочетал в себе черты и того и другого (кстати, русский поэт Серебряного века Владислав Ходасевич его внучатый племянник).
Крестившись, Брафман оставался убежденным сторонником еврейского Просвещения-Гаскалы, хотел реформировать еврейский быт, подавал записки императору Александру II. И написал знаменитую «Книгу кагала». Опираясь на документы минского кагала конца XVII — начала XIX века, Брафман показал, как бесправен рядовой член еврейской общины, до какой степени кагал распоряжается его судьбой.
И сделал еще два вывода: первый из них о том, что это «самоуправление» не ограничивается местными рамками, что существует всемирная кагальная организация, охватывающая весь еврейский народ во всем мире и управляемая из единого центра. Центр посылает импульсы на периферию, в местные кагалы, кагалы принимают к исполнению… И никакие «государственные законы не могут уничтожить ту вредоносную силу, которая таится в еврейском самоуправлении».
Второй вывод: Брафман утверждал, что евреи никогда не считали и не считают себя частью христианского мира и что их цель — захват власти (в первую очередь экономической) и «умозатмение» христиан, чтобы они оставались только фиктивными собственниками своего имущества, а на самом деле им распоряжались евреи.
Книга приобрела исключительный авторитет в правительственных кругах, среди высших чиновников и в обществе. Для многих Яков Брафман сделался своего рода экспертом по еврейскому вопросу — ведь он жил в обеих цивилизациях, знал и христианскую жизнь, и иудейскую.
Гессен отмечает как «исключительный успех» книги, так и ее вред: «Книге кагала» удалось внушить множеству отдельных лиц фанатическую ненависть к еврейскому народу как к «всемирному врагу христиан», удалось распространить превратное мнение о внутреннем быте евреев».{130}
В конце XIX века большинство евреев утверждали, что документы, использованные Брафманом — акты минского кагала, «представлены частью в искаженном виде, частью в ложном освещении», или же вообще ставили под сомнение «подлинность некоторых документов»{131}. Здорово сказано! Правда, современная Еврейская энциклопедия полагает, что «использованные… материалы являются подлинными и переводы его достаточно точны», но укоряет Брафмана за «ложную интерпретацию»{132}. А другая полагает, что источники Брафмана — «ценный источник для изучения истории евреев в России конца XVIII — начала XIX в.».{133}
Вот и разбери этих евреев…
Я же отмечу одно — очень может быть, намерения-то у Брафмана были наилучшие. Но он оказывал русским такую же сомнительную услугу, какую оказывал Дрюмон. То-то его книга стала такой авторитетной у бюрократии!
Ведь и много позже, фактически до самого 1917 года, «петербургские верхи все же поддавались соблазнительно простому объяснению: что Россия ничем органически не больна, что вся революция, от начала и целиком, есть злобная еврейская затея и часть мирового иудо-масонского заговора. Давно была бы Россия в зените мировой славы и могущества, если бы не евреи! И этим близоруким, удобным объяснением вельможные круги еще бесповоротнее определяли свое близкое падение».{134}
В Российской империи (в Ревеле-Таллинне) родился и Альфред Розенберг, автор «Мифа двадцатого века». Свою жуткую книгу он выпустил на немецком языке в 1930 году, но ведь образование-то он получал в России, в Московском университете!
Обилие евреев в русском революционном движении создало этому движению репутацию «жидовского». Но социалисты в России очень часто были как раз самыми яростными антисемитами.
Известно немало листовок, которые распространялись разными организациями, от «Черного передела» до «Южнорусского Рабочего Союза». Исполнительный Комитет «Народной воли» писал:
«Хто забрав у свои рукі землі, ліса та корчми? — Жиди. У кого мужик, часом скрізь сльози, просить доступить до своего лану? У жидів. Куда нi глянешь, до чого ні приступиш, — жиди усюди».
И завершается призывом: «Підимайтесь же, честні робочі люде!»
В Листке «Народной воли» (уже в 1883 году): «Погромы — начало всенародного движения…».
Листок «Зерно» «Черного передела»: «Невтерпеж стало рабочему люду еврейское обирательство. Куда ни пойдет он, почти всюду наталкивается на еврея-кулака».
Уже во время погромов в Балте в 1881 году правительство говорило, что раздувают погромы революционеры. Евреям очень не хотелось в это верить, но, судя по уклончивым полупризнаниям и ЕЭ, и Гессена, поверить пришлось.
В еврейской литературе часты обвинения правительства в пособничестве погромщикам и чуть ли не в организации погромов. Если изучить вопрос, становится видно: правительство Российской империи занимает такую же позицию, как и правительство Рима.
А вот позиция простонародья России и Украины больше похожа на позицию египтян. Писатели-деревенщики типа Белова или Астафьева очень напоминают Манефона — люди двух миров, они выражают народную позицию на языке неплохой литературы.
Справедливости ради: в России родился и яростный протест против антисемитизма. Известный религиозный философ Владимир Соловьев написал «Протест» против «антисемитического движения», и этот протест подписали более 100 ученых, писателей, публицистов, общественных деятелей. В «Протесте», помимо прочего, Соловьев писал, что «единственная причина еврейского вопроса — забвение справедливости и человеколюбия», «безрассудное увлечение слепым национальным эгоизмом», «возбуждение племенной и религиозной вражды».
Написал, пытался пристроить в газеты. Но полиция предупредила газеты: печатать этого не велено.
Ах, так?! Соловьев прилагает усилия, чтобы обратиться лично к Александру III, вручить ему персонально «Протест». И тогда философа через полицию предупредили, что если он будет настаивать — добьется официального административного преследования. И Владимир Соловьев отступился. А жаль…
В. И. Вернадский тоже выступал против ограничений. Он последовательно считал, что эмиграция евреев из России — это эмиграция интеллекта. Если евреи уезжают в США, то выезжает ум, который можно бы использовать и в России.
Присоединяюсь к этим двум интеллектуалам, но отмечу: им-то уже ничего не грозило. Они-то конкуренцию наверняка выдержали, и неплохо.
Последствия «антисемитизма страха»
Как мы видим, с 1860 по 1900 год еврейская Россия не только сблизилась с русской — она составила ей конкуренцию. И к концу XIX — началу XX века в Российской империи на место сочувствия и стремления «цивилизовать» и «исправить» поселяется «антисемитизм страха». Образ симпатичного, хотя и диковатого, еврея, сменяется другим — образом хитрого, опасного еврея. Угнетенный кагалом, запуганный полицией еврей мог вызывать у общества или сочувствие, или инстинкт преследования.
Еврей — интеллектуал и богач, уверенно оттесняющий русского от должностей, мест в учебных заведениях и накопления богатств, будит другие чувства — или страха, или завистливого восхищения. Это уже совсем не тот еврей, которому хочется покровительствовать.
Из-за этого страха эмансипация евреев по-российски имеет две зловредные особенности. Похоже, они сказываются до сих пор.
1. В Российской империи эмансипация проводилась непоследовательно и до 1917 года так и осталась незавершенной. Евреи как были, так и остались неполноправным меньшинством.
Эмансипация евреев в Российской империи так и не завершилась, произойдя в непонятно какой стране, в смутное время, — когда Николай II, а затем его брат Михаил уже отреклись от престола — соответственно, Российской империи уже не было. А Учредительное собрание, которое могло бы ввести (учредить) новую форму правления, еще не собралось. В этом непонятном государстве и вышел Закон Временного правительства: 20 марта (2 апреля) 1917 года «Об отмене вероисповедных и национальных ограничений».
Позже, чем в любой другой европейской стране.
2. В Российской империи эмансипацию дали, а потом отняли обратно. И это создавало уже не ситуацию «прав не дают!» А ситуацию куда более мрачную и неприятную: ситуацию прямого предательства.
В конце концов, правительство и весь образованный слой России несколько десятилетий уговаривали евреев «просвещаться», манили в состав образованного класса Российской империи. Но получается — как только евреи стали неравнодушны к этой пропаганде, как только они начали по-настоящему массовое движение в эту сторону, и тут же возникает могучая волна правительственного антисемитизма, воздвигается настоящий барьер административных ограничений.
Ознакомительная версия.
