Ознакомительная версия.
А отражаются ли подобные «периферийные» вопросы в их совокупности на нашей жизни? Судите сами.
То власти трубили нам, каких фантастических успехов они добились в стабильности нашей национальной валюты — не когда-то давно, а буквально только что, в начале-середине 2014 года. Прошло времени совсем ничего, и те же власти рассказали нам, как какие-то вредные спекулянты обрушили рубль. Затем, почти без перерыва — что нам же падение рубля («дешевый рубль») и выгодно, что оно создает лучшие условия для конкурентоспособности российских товаров. Прошло времени еще совсем чуть-чуть, и теперь те же власти (и весь их пропагандистский аппарат) прямо-таки задыхаются от восторга от своих собственных достижений (да еще и подкрепленных высочайшей оценкой агентства «Блумберг»): оказывается, наш рубль опять чуть ли не самая устойчивая валюта в мире, да еще и успешно отыгрывающая прежние позиции у вот-вот окончательно уложенных на обе лопатки евро и доллара. Забывая честно сказать, что по «Блумбергу» наша валюта в очередной раз «лучшая» отнюдь не для национального развития, а для «кэрри-трейд» — для краткосрочных финансовых спекуляций…
И как в таких условиях не паразитическому меньшинству — финансовым спекулянтам, а созидательному большинству обычных людей, производственным предприятиям жить и развиваться?
Много копий сломано вокруг тезиса о том, что целеполагание в работе Центрального банка явно недостаточно. В частности, нигде не сказано, что главная его задача — обеспечение наилучших условий для работы реального сектора экономики, ее высокотехнологичной производительной части. Верно. Явная недоработка или даже (что, на мой взгляд, точнее) изначальная диверсия. Тем не менее, а хотя бы то, что есть, что точно определено в Конституции — это-то используется ли на пользу стране?
Ради чего в Конституции сказано, что цель Центробанка — обеспечение устойчивости рубля? Ответ известен. Устойчивая валюта создает лучшие условия как для планирования реального производства предприятиями, так и для накопления на «черный день» гражданами.
А противоположное — неустойчивая валюта, интенсивно и масштабно колеблющаяся? Более того: то обваливаемая самой же властью вдвое, то затем начинающая «отыгрывать прежние позиции» — это разве само по себе, вне чьих-то интересов? Или же и это в чьих-то очень и очень конкретных и масштабных интересах?
Кто чрезвычайно обогатился на финансово-спекулятивной махинации, которую власти сначала провернули в одну сторону (обваливание своей национальной валюты), а теперь проворачивают в сторону противоположную? Публичных институтов, способных ответить на этот вопрос, теперь нет. А ведь всего полтора-два десятилетия назад были. Был самостоятельный Совет Федерации — и он расследовал дефолт 1998 года. И была независимая от подконтрольных Счетная палата (еще при Х.М. Кармокове) — она выявила, в частности, махинации с преддефолтовским кредитом МВФ в почти пять миллиардов долларов. Астрономическую по тем временам сумму — в целую четверть всего федерального бюджета России 1999 года… Но теперь подобных независимых институтов нет — все включено в «вертикаль».
Так это в результате «вертикаль» власти? Или же вертикаль частных криминальных интересов приближенных к власти?..
Ладно, допустим, мы — люди не завистливые. Но, тем не менее, осознаем ли, что столь масштабные финансовые спекуляции — это не приращение национального богатства, на котором кто-то еще и обогатился? Нет, даже в самом лучшем случае это не более, чем пресловутая «игра с нулевой суммой» (о чем мы говорили совсем недавно — применительно к манипуляциям с принудительной «накопительной» составляющей пенсионной системы). На деле же и об этом «лучшем» случае, об «игре с нулевой суммой», нам остается лишь мечтать. Масштабные финансовые спекулянты, особенно когда они работают не извне власти, а изнутри нее, ведут себя и оставляют последствия как крысы: не столько сами сгрызут, сколько испортят и изгадят.
Разумеется, плохо, если все то, что спекулянты при власти «заработали», они отняли у других — у нас с вами. Но еще хуже то, что ради этой возможности что-то отнять (сгрызть), они все остальное вокруг сломали, испакостили. Из-за их криминальных игр все прежние планы не «игроков», а истинных производителей рухнули. Оборотные средства предприятий обесценены или потеряны. Кредитные договоры под ранее более или менее приемлемую процентную ставку (15–17 %) принудительно перезаключены под 30–35 %, ранее заключенные контракты массово разрываются, а новые не выполняются и поставки не оплачиваются, что в совокупности подводит предприятия под массовое банкротство и/или принуждает их к поиску серых или даже откровенно мошеннических схем для сохранения себя на плаву.
Но почему же, спросите, не бунтуют собственники и руководители предприятий — ведь их так очевидно и нагло обманули? Вопрос однозначного и единого ответа не имеет, как говорится, «все сложно». Но частичный ответ такой: потому что у них еще есть на ком отыграться.
Кто в этой ситуации оказывается самым «крайним», на ком можно отыграться совсем безнаказанно? Очевидно: тот, кто наименее защищен. А кто у нас, в нашем «социальном» государстве наименее защищен?
Есть обобщенная информация, есть статистика. А есть и конкретные жизненные истории, причем ни в какую статистику не попадающие, но зачастую проясняющие более, чем вся официальная статистика.
Общаюсь недавно с молодым человеком, сыном старых знакомых, попавшим в типичную ныне сложную ситуацию. Рассказывает, как пробовал работать в одном месте — после испытательного срока зарплату затягивали и так, в конце концов, не выплатили. В другом месте — опять та же картина. Судиться — невозможно: нет ни опыта, ни сил, ни времени. Да и письменный договор тянули-тянули, но так и не подписали — доказывай теперь, что работал…. В третьем месте — опять та же картина, но с той лишь разницей, что в процессе работы быстро получил доступ к информации об истинном положении широко распиаренной фирмы и ужаснулся от финансового состояния — ни на какую зарплату рассчитывать в принципе не приходится… И как жить?
Обсуждаю позднее эту ситуацию последовательно с несколькими своими знакомыми — предпринимателями и руководителями предприятий. И те мне, в свою очередь, подтверждают: да, это совершенно типичная сейчас ситуация. Сегодня большинство (их субъективная оценка) предприятий — в полубанкротном состоянии. И не из-за внешних санкций или падения мировых цен на нефть. Нет — из-за обваливания рубля, взвинчивания кредитной ставки, и в результате обрушения — буквально всего вокруг. Если можно на чем-то сэкономить, то возможность не упускается. На налогах, платежах инфраструктурным монополиям, оплате за сырье и материалы — экономить пытаются, но последствия опасны. А на чем безопаснее всего? Очевидно: на труде — на работнике, на его зарплате.
Но почему же тогда не бунтуют работники, которые в результате оказываются крайними? И у которых, в отличие от предпринимателей, нет пространства для маневра?
Где-то, например, на космодроме «Восточный», и бунтуют. Как раз именно там, где, во-первых, пространства для маневра нет вообще — хоть ложись и умирай. И, во-вторых, где люди компактно сосредоточены в одном месте и с одной в этом смысле судьбой. В отношении же людей, находящихся наедине со своей индивидуальной бедой, рассредоточенных среди остальных, как минимум, с виду сравнительно все еще «успешных», вполне применима приведенная в заголовке этой главки бессмертная фраза М. Жванецкого.
Поясню на примере — возвращаемся к моему разговору с вышеупомянутым молодым человеком, столкнувшимся с нынешней нашей жестокой реальностью, оказавшимся совершенно этой реальностью обескураженным и, в общем-то, не вполне понимающим, как жить дальше.
Заговорили с ним (уже и не помню, как к этому перешли) о политике, о политических партиях. И слышу от него примерно такое: «Ну, коммунисты — это же что-то совсем устаревшее, к современной реальности отношения не имеющее…»
Признаться, тут несколько обескуражен оказался уже я. Поясню: сам членом КПРФ не являюсь, хотя и выступал на прошедших президентских выборах доверенным лицом Председателя КПРФ — как единственного на тех выборах, на мой взгляд, подлинно национально ориентированного кандидата — представителя (не по лозунгам, а по реальным голосованиям в Думе) единственной публичной подлинно национально и социально ориентированной силы. Но! О чем только что без малого пару часов подряд рассказывал мне этот молодой человек?
Спрашиваю его: да, допускаю, что есть что-то, что, может быть, и устарело, но в целом-то, в главном — разве не он мне только что так подробно рассказывал о череде обманов работодателями? И далее: так его история — дело только лишь одного его личного неуспеха, его индивидуальной неприспособленности к жизни?
Ознакомительная версия.
