Здесь надо отметить, что в этом вопросе Твен в значительной мере разделял заблуждения, которые исповедывала в ту пору общественная мысль в США.
Споры в оценке путей американской культуры отражали более серьезные разногласия в оценке путей развития американского общества в целом. Споры в Америке шли, по сути, о том, пойдет ли американская жизнь по тому же пути, что и жизнь в Старом Свете, в Европе, станет ли американская буржуазная демократия ареной классовых столкновений и социальных невзгод. Или же исторически обусловленное отсутствие в США экономических и политических институтов феодализма обеспечит американской буржуазной республике безболезненный социальный прогресс.
Надо сказать, что основатели научного социализма К.Маркс и Ф.Энгельс, с большим вниманием следившие за экономическими и социальными процессами в США XIX столетия, систематически отмечают там нарастание антагонистических социальных противоречий. Однако в самой Америке к этим оценкам пока что присоединяются лишь наиболее проницательные умы. Господство личного интереса и конкуренции как движущих пружин экономического прогресса рассматривается в США — усилиями буржуазных пропагандистов — как великое достижение буржуазного строя, якобы гарантирующее равенство граждан в экономической сфере и безграничные возможности для преуспеяния.
Молодой Твен ни по своей образованности, ни по обстоятельствам жизни не был подготовлен к тому, чтобы стать критиком буржуазного общества, обгоняющим свое время. Рисуя с сочувствием нищету неимущих классов в Европе, он в то же время рассматривает бедность у себя на родине, в США, как нетипичное и преходящее состояние. Противоречивость созданного им образа «американского простака», в котором демократическая тенденция сочетается с некритическим взглядом на буржуазные идеалы, отражает идейные трудности молодого писателя: он сам не умеет пока еще отличить демократическую позицию от буржуазной, точку зрения американских трудящихся от точки зрения американского предпринимателя-капиталиста.
При том молодой Твен далек от намерения замалчивать недостатки в жизни своей страны. Уже самые первые его опыты в области обличительной журналистики показали огромные возможности Твена как сатирика-реалиста.
Роман «Позолоченный век» создавался Твеном в соавторстве с Чарльзом Дэдли Уорнером, юристом и литератором либерального направления, в те годы более известным и опытным автором; чем молодой Твен. Количественно доли Твена и Уорнера в романе примерно равны. Однако главы Уорнера и разработанные им сюжетные линии принадлежат целиком к заурядной либерально-буржуазной литературной традиции своего времени, а все наиболее ценное в социальном и художественном отношении, сохранившее силу и свежесть до наших дней, написано Твеном.
Твену и только Твену принадлежат в романе: история семейства Хокинсов и их сближение с полковником Селлерсом; крах Компании судоходства по реке Колумба; союз Лоры и полковника Селлерса с сенатором Дилуорти и сатирическая картина американской столицы; кулуарные интриги и происки в связи с фиктивным законопроектом о негритянском университете; наконец широкая панорама политических нравов в США.
Основное действие «Позолоченного века» развивается в конце 60-х и начале 70-х гг. XIX века, когда США, после окончания Гражданской войны, стали ареной ничем не ограниченного и поощряемого правительством частнокапиталистического предпринимательства и явили миру невиданные образцы политических подкупов и коммерческого разбоя. Приступая к роману, Твен уже был не вполне новичком в политической сатире. Еще в Неваде он высмеивал неспособность и продажность местных политических деятелей. В Сан-Франциско он разоблачал злоупотребления муниципальных властей и полиции. В 1868 году Твен некоторое время провел в Вашингтоне, работая секретарем сенатора от Невады Уильяма Стюарта, и написал «Как меня выбирали в губернаторы», «Подлинную историю великого говяжьего контракта» и другие рассказы этого цикла. Позже, в письме к жене от 8 июля 1870 года, Твен рассказывает, что снова побывал в Вашингтоне. «Ездил в Сенат и сидел там до половины одиннадцатого, только что вернулся в отель, — пишет Твен. — Материала — на целую книгу. Богатейшая жила!» Политическая биография сенатора от Канзаса Помроя, с которым Твен встретился в этот раз в Вашингтоне, пригодилась ему для задуманного сенатора Дилуорти.
Достоверность привлеченного Твеном общественно-политического материала не вызывает сомнений. Афера в «Позолоченном веке» со строительством несуществующего города Наполеона, как и законопроект о мифическом негритянском университете, воспроизводит в типичных чертах бесчисленные американские финансовые аферы тех лет.
В частности, Твен использует факты, связанные с громким делом железнодорожно-строительной компании «Кредит Мобильер», широко практиковавшей подкуп конгрессменов и членов правительства. Как и герои «Позолоченного века», все они с помощью различных ухищрений ушли от ответственности. Махинации Уида и Райли в «Позолоченном веке» во многих деталях совпадают с мошенническими действиями так называемой «Шайки Туида» (по имени «босса» демократической партии — Уильяма Туида), орудовавшей в муниципальном управлении Нью-Йорка во второй половине 1860-х годов.
Такой широкой, изобилующей яркими и убедительными подробностями картины хищничества частного капитала и разложения политической власти в США, какая нарисована Твеном в «Позолоченном веке», американская литература не видывала.
К тому же роман был злободневен, как сегодняшняя газета[3].
В лице сенатора Дилуорти и полковника Селлерса Твен создал в «Позолоченном веке» характеры, которые остались в американской литературе, стали почти нарицательными.
Сенатор Дилуорти — прожженный делец и бесстыдный политический демагог, как бы воплотивший в себе все пороки и язвы американской политической жизни. Он охотно берется провести через Конгресс заведомо нелепые планы полковника Селлерса; задача сенатора — добиться от Конгресса ассигнований, которые должны осесть в карманах участников спекуляции, включая и его самого.
Многоопытный финансист с Уолл-стрита, один из персонажей романа, так разъясняет новичку в этих делах, своему собеседнику, технику воздействия на Конгресс:
«— Утвердить ассигнование в Конгрессе стоит немалых денег, давайте прикинем: за большинство в бюджетной комиссии Палаты представителей надо заплатить сорок тысяч — по десять тысяч на брата; за большинство в сенатской комиссии — столько же: опять сорок тысяч; небольшая добавка председателям одной — двух комиссий, скажем, по десять тысяч — и вот вам сто тысяч долларов как не бывало. Затем идут семь кулуарных деятелей, по три тысячи долларов каждый: двадцать одна тысяча; несколько членов Палаты представителей и сенаторов с безупречной репутацией (конгрессмены с безупречной репутацией стоят дороже, так как они придают всякому мероприятию нужную для дела окраску), — скажем, десяток на Сенат и Палату представителей вместе — это тридцать тысяч долларов; затем десятка два конгрессменов, которые вообще не станут голосовать, если им не заплатят, — по пятьсот долларов каждому... Наконец, печатная реклама... Ах, дорогой сэр. Реклама разорит хоть кого... Нам удалось уговорить одного правительственного чиновника, восседающего в Вашингтоне прямо-таки на гималайских высотах, написать о ваших скромных планах развития экономики нашей страны в широко распространенную газету, издаваемую святой церковью, и теперь наши акции прекрасно расходятся среди набожных бедняков... Для таких целей нет ничего лучше религиозной газеты. Само собой разумеется, я говорю о крупных столичных газетах, которые умеют и богу послужить и себя не забыть, — вот к ним-то и надо обращаться, сэр, именно к ним...»
Если в сенаторе Дилуорти Твен почти плакатными мазками рисует опасного грозного хищника, то с полковником Селлерсом обстоит в романе сложнее. Селлерс тоже не праведник, но автор наделяет его добросердечностью и простодушием, резко контрастирующими с теми темными финансовыми замыслами, которые он вынашивает и в которых участвует. В чаду своих фантазий Селлерс не видит, что его планы обогащения мало чем отличаются от планов разбойника на большой дороге.
Строя таким образом характер полковника Селлерса, Твен, без сомнения, подмечает важные черты американской действительности. Хищничество в сфере частного предпринимательства не только не считалось безнравственным в навязываемом американскому обществу моральном кодексе американской буржуазии, но признавалось похвальной и в конечном счете полезной для общества предприимчивостью. Эту проблему Твену предстояло еще многократно решать.
