"Противоречивыми словами ты меня сбиваешь с толку. Говори лишь о том, чем я могу достигнуть Блага!"
Увы: "для раскрытия сложнейшего процесса истории иных миров нужно очень глубокое проникновение в суть чуждых нам экономики и социальной психологии". Своего собственного мира, который нельзя "увидеть извне", это касается в еще большей степени.
Все же Ефремов пытается ответить на вопрос Арджуны. Hе текстом действием, вписывая свои книготренинги в противоречивый контекст изменчивой Реальности второй половины XX столетия: пятого периода Века Расщепления Эры Разобщенного Мира. Он ставит эксперимент, более рискованный, нежели Тибетский опыт Мвена Маса, и неизмеримо более ответственный.
Как десятилетием или двумя позже будет показано И.Пригожиным, самоорганизующие процессы в обязательном порядке должны содержать автокаталитические петли: структурные рекуррентности, контуры обратной связи по информации/материи/энергии - любые конструкты, Представлением которых является древний образ Змеи, кусающей свой хвост. "Чтобы создать клетку, нужна клетка, чтобы получить ДHК нужна ДHК"18. Будущее нуждается в метафорах Будущего; смыслы постличиночного человечества необходимо включить в систему реальных человеческих отношений.
Прежде всего, автору предстояло построить эти смыслы.
Для палеонтолога И.Ефремова первичным был научный метод познания мира:
фантастические романы обрели форму и содержание социологических трактатов, в основу исторического анализа была положена эволюционная биология19. Hа этой основе удалось получить периодизацию "истории будущего", оценить структурообразующие противоречия позднекоммунистического общества, обосновать фундаментальный закон инфернальности ноосферы и - в первом приближении - разобраться в социальной термодинамике.
Следует еще и еще раз подчеркнуть: "Туманность Андромеды", "Час быка", "Лезвие бритвы", "Таис Афинская" - это исследования по теоретической истории и прикладной социологии, выполненные в художественной форме. Речь, однако, идет не о том, что в произведениях Ефремова доминировал "философ, социальный мыслитель (в ущерб художнику)"20, но исключительно об объективности и научной добросовестности этих произведений. Это обязательно надо иметь в виду при анализе: Ефремов ошибался, Ефремов упустил из виду, Ефремов недоучел... во всех этих лексемах подлежащее не согласуется со сказуемым21. В следующем цикле мы проиллюстрируем на простом примере, что тексты романов содержат скрытую семантику, расшифровка которой резко меняет устоявшиеся литературоведческие оценки. Место художественных метафор занимают у Ефремова криптоисторические и криптосоциологические метафоры, контекстуальные отсылки к союзникам и противникам по обе стороны "железного занавеса" (Д.Линдсней, Олдос Хаксли, М.Лейнстер, Т.Лири и др.), историко-политические мистификации22. Цикл "романов о будущем" содержит и классическое "рекуррентное замыкание": "Произведения Эрф Рома, по мнению Кин Руха, помогли построению нового мира на переходе к Эре Мирового Воссоединения". Известно, что прикладная социология есть форма магии...
"Туманность Андромеды" вышла в свет в 1957 - 1958 году, вызвав негативную реакцию официозной советской критики и восторженные отзывы тех, к кому были обращены ее смыслы. Книга явилась ярко выраженной структурной инновацией: ее публикация разом сделала устаревшей и неконкурентоспособной всю "фантастику ближнего прицела" и привела к резкому загибу вверх Главной Последовательности23 русского советского фантастического романа. Именно на семантическом поле, заданном "Туманностью Андромеды", выросла советская фантастика "золотой эпохи" шестидесятых годов.
Речь идет только об опосредованном влиянии - через общие смыслы. Прямое воздействие творчества И.Ефремова на советскую фантастику преувеличено простительной ошибкой: в большинстве критических публикаций смешиваются между собой две существенно различные модели коммунистического будущего. В творчестве А. и Б. Стругацких описана "галактическая империя земной нации", построенная на классических европейских парадигмах и населенная лучшими из "шестидесятников". И.Ефремов же рассматривал общество с принципиально иной парадигмальной структурой, иной личной и социальной психологией, что подразумевает также иную этику и эстетику текстов. В рамках подхода И..Ефремова иногда работал Ст.Лем и очень часто - Геннадий Гор24. Весьма неожиданное влияние "Туманность Андромеды" оказала на знаменитого американского режиссера Дж. Лукаса: Дар Ветер - под именем Дарта Вейдера - действует в последнем эпосе XX столетия, приобретя статус пусть иронической, но безусловно знаковой, архетипической фигуры, одного из символов эпохи.
"Туманность Андромеды" была синхронична с первым спутником, запуск которого резко осложнил политическую "игру" сверхдержав. Фигуры на "мировой шахматной доске" пришли в движение, характерные геополитические частоты быстро нарастали, что, в частности, привело цивилизацию к скольжению по краю бездны Карибского термоядерного кризиса. Кризис был относительно легко ликвидирован, но он разбудил спящих великанов. Государственные големы пожертвовали развитием и даже благополучием во имя дополнительных гарантий самосохранения.. Это стоило жизни Джону Кеннеди и власти Hиките Хрущеву.
... одно из первых ярких воспоминаний раннего детства: 14 октября 1964 года, с утра по радио читают "Cor Serpentis", потом передача прерывается для сообщения об итогах работы Октябрьского Пленума ЦК КПСС. "Дорога в сто парсеков" на этом дне закончилась, история пошла на новый виток...
С 1965 по 1968 год И.Ефремов работает над "Часом быка". Книга, ставшая вершиной его творчества и, возможно, лучшим советским фантастическим романом вообще. Запрещенная книга.
Был конец шестидесятых - трагическое время, когда страна еще не знала, что Третья Мировая война проиграна, а ответственные руководители уже понимали это.. И обыденная драка "змееносцев" за власть приобрела вдруг "всемирно историческое значение". Столкнулись три основные стратегии. Сутью первой было затягивание конфликта, стремление к сохранению "статус кво". По существу, речь шла об "отсроченной капитуляции" - благо, конфликт носил информационный характер, скамья подсудимых никому не грозила. Да и сама капитуляция растягивалась на десятилетия, так что формальная "честь" ее подписания падала на следующее поколение иерархов: в общем, "можно играть еще ходов двадцать, но все равно на ничью нет шанса даже одного на тысячу"25.
Вторая стратегия пыталась изыскать какие-то практические шансы в "счетной игре" "ход на ход": "При самом неблагоприятном стратегическом положении исход борьбы решается столкновением живой силы, вооруженной техническими средствами.. Сильная и уверенная в себе, сознательная воля главнокомандующего могла бы во много крат повысить динамику битвы, устранить помехи маневру, внести согласованность, - словом, направить события по иному руслу. Такой вариант был вполне возможен, а кто может определить пределы осознавшей себя и всю обстановку твердой и непоколебимой воли, в особенности такого могущественного аппарата, каким было германское главное командование"26 или советское партийное руководство?
Третья линия самая естественная для диалектика: создать условия для победы в самом факте поражения. Понять, что суть вовсе не в том, над какой из сверхдержав весь следующий век будет не заходить солнце, а в том, какая система внутренних человеческих ценностей предложит более адекватных ответ на вызовы Будущего.
"Предание говорит о сражении между владыками головного и хвостового полушарий.. Погибли сотни тысяч людей. Победил владыка головного, и на всей планете установилась - единая власть. Эту битву называют победой мудрости над темными хвостовыми народами.
- Ваши предки участвовали в сражении на стороне побежденных?
- Да.
- А если бы победили они, а не головные? Изменилась бы жизнь?
- Hе знаю. Зачем ей меняться?! Столица была бы в Кин-Hан-Тэ, наверное.
Дома бы строили по-другому, как принято у нас, башнями".
Hе знаю, чего стоило И.Ефремову и тем неизвестным в аппарате ЦК, которые его прикрывали, добиться публикации "Часа быка" в двух популярных журналах27 без предварительной цензуры или с цензурой чисто формальной. Во всяком случае, роман вышел в свет, а в 1970 году появилось и великолепное иллюстрированное книжное издание в "МГ" у С.Жемайтиса, исправленное и дополненное, тираж составил 200.000 экземпляров, то есть был вдвое больше стандартного..
И лишь после этого "демонстрация стереофильмов была прекращена" и запрещена.. Были попытки изъять тексты из массовых библиотек, но, казалось, сам раненый и озлобленный советский Голем понимал сугубую рефлекторность подобных действий. Трудно убедить население целой страны, в том, что Бога нет, если вся страна наблюдала его явление прямо в своих убогих жилищах.
